Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы

Результаты исследования личных дел таких осужденных показали, что 82 % из них являются нарушителями установленного порядка отбывания наказания.
Нейтральное место в «тюремной общине» занимают лица, которые, как правило, до осуждения не принадлежали ни к каким асоциальным группировкам. В исправительных учреждениях их в различные периоды называли «овцами», «бесами», «мужиками» и др. Место таких осужденных в исследуемой иерархии зависит от их личных качеств и от степени усвоения ими неформальных правил «тюремной жизни». Иные из них занимают довольно высокое место («центровые», «козырные мужики») и имеют непосредственные связи с «авторитетами». Другие, собственно «нейтральные», находятся в менее привилегированном положении. Характерно, что большинство названных лиц осуждают установленный «нормопорядок» и поведение «авторитетов» (но открыто осуждение не высказывают), имеют ряд своих корпоративных установлений и принципов поведения, но в основном их ценностные ориентации связаны с прошлой жизнедеятельностью. По сути дела, можно рассматривать положение таких осужденных в исправительных учреждениях как ситуацию иммигрантов, которые вынуждены пассивно приспосабливаться к новому и чуждому для них образу жизни.
Следует отметить, что именно «нейтральные» являются основным объектом эксплуатации со стороны блатарей. Не случайно отдельные лица из числа «мужиков» не выдерживают постоянного психического перенапряжения – совершают преступления (особенно в начальный период нахождения в колонии) или частично деградируют. Они оказываются не способными следить за собой, заниматься деятельностью, требующей сосредоточения физических и психических усилий. В местах лишения свободы их презрительно именуют «помоечниками», «чушками», «приморенными», «доходягами». Среди «авторитетов» и прочих осужденных они не пользуются уважением, но и не преследуются ими.
На последней ступени в стратификации обитателей мест лишения свободы находятся «отверженные» – осужденные, преследуемые или наказанные «авторитетами» за допущенные нарушения незыблемых правил субкультурной жизни[65].
Мы считаем обозначение данной категории лиц термином «отвергнутые» наиболее приемлемым, поскольку они именно отвергаются большинством осужденных, часто публично, и находятся в своеобразной изоляции от их сообщества.
Между собой же хранители этикета арестантских отношений именуют рассматриваемых лиц – «провинившимися» и относят к ним: авторитетов, изменивших своему сообществу («сук»); неплатежеспособных должников («фуфлыжников»); «самозванцев»; лиц, уличенных в краже личного имущества осужденных («крыс»); осужденных, давших правдивые показания в качестве свидетелей, потерпевших; лиц, участвовавших в секциях профилактики правонарушений («повязочников»); осужденных, сотрудничающих с представителями правоохранительных органов («стукачей», «козлов»); гомосексуалистов («девок», «обиженных», «опущенных»).
В местах лишения свободы возможно и отвержение по причинам, которые обусловлены жизнью в однополой среде, биологическими потребностями, в частности сексуальными. Так, риск быть отвергнутым велик для осужденных за изнасилование и насильственные действия сексуального характера, совершенные в отношении детей. Кроме того, большая вероятность быть отвергнутым существует у лиц, имеющих те или иные формы патологии, особенно олигофрению: они плохо ориентируются в особенностях отношений в среде осужденных, легко попадают под влияние сексуальноагрессивных лиц, значительно острее воспринимают угрозы, заметно боязливы. К тому же многие аномальные лица склонны к вступлению в акты мужеложства в пассивной форме за различные вознаграждения. Вместе с тем, как правильно подмечает А. И. Канунник[66], причиной отвержения зачастую могут быть женственные черты лица или конституция тела.
Отвержение осужденных происходит посредством насилия над личностью. По данным В. И. Омигова[67], среди обособленной категории осужденных 77,5 % – жертвы насильственных действий сексуального характера. Данный способ отвержения является традиционным, так как пренебрежительное отношение к осужденным, выполняющим пассивную роль в актах мужеложства, со стороны сообщества наблюдается давно.
Так, М. Н. Гернет еще в 1923 г. писал, что развращение педерастов происходит обычно в тюрьме: пока падение не совершилось, за ними ухаживают, затем глубоко их презирают[68].
Какими характерными чертами обладает эта категория лишенных свободы? Прежде всего, следует отметить ее многоликость, отсутствие в ней сплоченности. Многие из отверженных лживы, склонны к различным интригам, излишне чувствительны к опасности, импульсивны и могут пойти на любые правонарушения. Не менее серьезную опасность представляют также осужденные, стремящиеся вновь приобрести утерянное положение в сообществе путем выполнения преступных указаний хранителей уголовных традиций и обычаев. Они исполняют самые различные общественно опасные деяния (поджоги, убийства, нападения на представителей администрации колонии, тюрем) или берут чужую вину на себя.
Из среды «отверженных» надлежит, на наш взгляд, выделить пассивных гомосексуалистов. Низкий неформальный статус их мы уже установили. Однако для более полной их характеристики целесообразно отметить следующее. Эти лица, в большинстве своем, испытали на себе акты самых изуверских насилий за допущенные «правонарушения». «Авторитетами» преступного мира насаждаются для них правила поведения, в соответствии с которыми они вынуждены вести весьма унизительный и обособленный образ жизни.
Данная категория осужденных не преследуется «блатарями» (возмездие за «отступничество» над ними уже состоялось). Трагическое существование в местах лишения свободы делает их безразличными к своей судьбе, они утрачивают чувство личного достоинства, что проявляется в несоблюдении правил личной гигиены, словесной распущенности, стремлениях к удовлетворению инстинктивных влечений, главным образом пищевых и половых. Неравное существование, циничное отношение к ним, страх гибели толкают этих лиц на самые дерзкие преступления. Нередко они заканчивают жизнь самоубийством. Поэтому очень трудно, в особенности, когда дело идет о поступках пассивных гомосексуалистов, предписать какие?нибудь точные правила, дать соответствующие рекомендации, чтобы исключить какие?либо случайности.
Доказательством этого может служить следующее происшествие, которое имело место в Учреждении Н?240/6 Ивдельского УЛИТУ в 1985 г. Осужденный Н., испытывая постоянные глумления и сексуальные домогательства со стороны сокамерников, на производственном объекте учинил самосуд над своими обидчиками. Первому нанес ножом проникающее ранение в живот, трех других зарубил топором, после чего повесился на месте преступления.
Кроме того, данные осужденные навсегда утрачивают возможность вернуться в их прежнюю среду. Они, отвергнутые всеми, ищут человеческих отношений и защиты только в своих группах. Как правильно подмечает Л. В. Никитинский, в этом длящемся годами кошмаре отдельные осужденные стремятся жить жизнью улитки, замкнувшейся в своей раковине[69].
Вышеизложенное позволяет нам сделать следующие обобщения: 1) пенитенциарная субкультура продуцирует деление осужденных на неформальные категории, отличающиеся друг от друга по степени привилегированности и участия в «другой жизни». Стратификация порождает изначально конфликтное существование лиц, отбывающих наказание; 2) отбывание лишения свободы для непривилегированных превращается в постоянный стресс с сопутствующими явлениями апатии, враждебности, чувством неполноценности. Такое состояние личности нельзя игнорировать в процессе исполнения наказания; 3) расслоение осужденных на авторитетов, нейтральных и отверженных надлежит признать процессом естественным. Преодоление негативных отношений, возникающих на базе криминальной субкультуры, возможно лишь на основе изменения ценностных ориентации у отбывающих лишение свободы. Такой путь, на наш взгляд, является научным и перспективным для осуществления реформы уголовно?исполнительной системы и законодательства. Устранение же объективных естественно?физиологических, социально?психологических оснований деления осужденных на категории следует признать невозможным.