Львиная стража

Атертон-холл, или Джаредз, был отмечен на карте Сандора. Он сказал мне, что, как он считает, мы скоро будем на месте, что до него миля или две. Я чувствовал, что он все сильнее волнуется из-за чего-то. Его речь замедлилась, голос стал глубже, и салон машины наполнила странная атмосфера. Самое близкое сравнение, которым я могу описать ее, – это как перед бурей. Она давила, и создавалось ощущение, будто приближается нечто мощное, сметающее все на своем пути.
– Там, – сказал Сандор. – Съезжай на площадку для отдыха.
Сначала я ничего не увидел, только высокую живую изгородь из чего-то колючего и забор. Но дальше по дороге в изгороди образовался проем, и я увидел высоченные деревья, нависающие над лужайкой. Мы с Сандором направились туда. Пока мы ехали сюда, на многие мили не было ни одной встречной машины, а уж пешеходов – тем более. Я уже знал, что в провинции редко можно встретить на обочине пешехода. Вокруг царили тишина и пустота. По другую сторону до самого горизонта простирались бескрайние поля, на одном из них стояла лошадь, другое было засеяно чем-то, что росло рядами и напоминало полоски на огромном зеленом свитере.
Там, где заканчивалась зеленая изгородь, стояли два воротных столба, сложенных из кирпичей, а на них висели кованые ворота. Створки были закрыты. Я понял, что архитектор, написавший книгу, подразумевал под «редкими». На вершине левого столба стоял каменный лев. Именно стоял, глядя поверх ворот на своего приятеля или подругу – в общем, на другого льва, – и этот другой лев тоже стоял, но передними лапами прижимал человека. Каменный человек был одет в старинный наряд, с воротником-жабо, как во времена Генриха VIII. Он был сделан просто мастерски; тот, кто его вытесал, был очень талантливым, потому что на лице у каменного человека отражались мука и страх. Он поднял руки и ухватился за нижнюю челюсть льва. Человек цеплялся за жизнь, но с первого взгляда было видно, что добром все это не кончится, что лев съест его.
– Только он никогда его не съест, – сказал Сандор. – Это синдром греческой урны. – (Что бы это значило?) – Лев будет держать его, а он будет бороться до конца вечности.
Он заглянул в щелочку между воротинами – створки были слишком высокими, чтобы смотреть поверх них.
Подъездная дорога с высокими стенами по обе стороны тянулась вдаль точно так же, как в книжке. Кремневая аллея, как ее назвал архитектор. Теперь было ясно почему. Стены, высотой в целых восемь футов, были сложены именно из этого камня, он валялся здесь повсюду. На обратном пути я увидел вспаханное поле, усыпанное такими же камнями, как в стенах Джаредз. Сандор сказал, что ему удалось разглядеть дом вдали, а я смотрел, но так и не понял, что это за клочок серого – стена дома или небо.
Не знаю, почему я попытался открыть ворота. Думаю, в той ситуации так поступил бы каждый. Створки выглядели так, будто их достаточно толкнуть – ведь я не заметил на них никаких замков. Однако они даже не шевельнулись. Сандор сказал:
– У тебя нет ключа.
– При чем тут ключ? – сказал я. – Здесь же нет замочной скважины.
Там электронный замок, сказал он, нужно иметь специальный ключ, что-то вроде персонального передатчика, чтобы разомкнуть цепь или замкнуть ее – в общем, все в таком роде. Достаточно, сидя в машине, взмахнуть такой штукой – и вуаля! Сезам, откройся, – ворота распахнутся перед тобой.
– Наверное, у него в холле монитор, и он видит, кто подъехал, и общается с ними по переговорному устройству. А если кто-то появляется на аллее ночью, то срабатывает инфракрасный тепловой датчик – он засекает все, что есть на аллее, пешеход или машина, лиса или даже кошка, – и тут же зажигается ослепляющий свет.
– Откуда ты знаешь? – сказал я.
– Просто знаю.
Мы сели в машину и поехали к деревне. До нее была миля или чуть больше. Мы проехали сто ярдов [12] мимо Джаредз, потом еще полмили, и Сандор заставил меня остановиться, и мы оглянулись, чтобы разглядеть дом, но увидели только поля, рощицы, купы высоких деревьев, линию деревьев и стену, прямую, как пластина. Это и была Кремневая аллея. У Сандора было немного денег – наверное, украл у своей матери, – и мы пошли в паб. Он послушал разговоры вокруг нас и сказал, что завтра сюда вернется, я подброшу его по дороге.
– По дороге куда? – сказал я.
– Завтра ты приступаешь к рекогносцировке, малыш Джо, – и Сандор объяснил мне, что это слово значит. Мне предстояло оставить машину там, где мы припарковались сегодня, и наблюдать за воротами, смотреть, кто входит и выходит, записывать номера машин, и если она выедет из ворот, сама за рулем или с водителем, я должен последовать за ней.
– Кто она, Сандор? Кто живет в этом месте?
– В книжке же написано, – сказал он. – Человек по фамилии Апсоланд. Очень богатый, лет пятидесяти, специалист по системам безопасности. Кто еще, по-твоему, живет здесь? – Я просто смотрел на него; ожидалось, что я не знаю. – А кто, по-твоему, мог бы выйти за богатого, а потом, после всего, что она пережила, влюбиться в специалиста по безопасности?
Вдруг все стало легко.
– Принцесса, – сказал я.
 
Глава 4
 
На следующий день я высадил Сандора в деревне далеко от паба, и он сказал, что доедет на автобусе. Там был автобус, который ходил дважды в день. Я считал, что наблюдение и преследование у него получилось бы гораздо лучше, чем у меня, но, когда я это предложил, он категорически отказался. Он сказал, что я ленюсь. К десяти я уже был у Джаредз и припарковал машину там же, где вчера. Первым делом я вылез из машины и еще раз взглянул на тех львов.
Они заворожили Сандора, это я понял сразу, а меня они чуть-чуть расстроили. Львы мне совсем не нравились. Пусть тот, кто их сделал, и талантлив, но он болен. Я видел много больных на голову людей и разбираюсь в этом. В больнице был один мужчина, который кусался; он укусил медсестру за руку, а однажды я видел, как он опустился на четвереньки и куснул кого-то за лодыжку, как собака. Еще была женщина, которая никогда не пользовалась правой рукой, она говорила, что правую руку ей ампутировали, хотя рука была на месте, где и у всех людей. Если бы у кого-нибудь из них хватило таланта вырезать всякие штуки из камня, они, я думаю, вполне могли бы сделать таких львов, а вот обычные, здравомыслящие люди, как мы с Сандором, на такое не способны.
На этот раз я заметил ящик, сложенный из кирпичей, с деревянной крышкой. Он был пристроен сбоку от левого воротного столба, того, на котором сидел лев-наблюдатель, а не лев-людоед. Ящик был предназначен для почты, на нем металлическими буквами было написано «Джаредз». Его можно было заметить, только если идти со стороны деревни. Я снова посмотрел в щелку между воротами. В этих воротах есть нечто, что просто заставляет тебя заглянуть за них. Я никогда раньше не видел такой подъездной дороги к дому, нигде. Конечно, я мало что повидал, я не настолько искушен во многих вопросах, но вряд ли существуют дороги, похожие на эту, на коридор из камня и деревьев без потолка. Хотя потолком можно считать переплетающиеся ветки. Когда они оденутся в листву, то образуют два ската одной крыши.
Это было слегка сверхъестественным, то, что произошло. Я думал, что обе стены тянутся непрерывной полосой до невидимого дома, но оказалось, что я ошибся, потому что совершенно неожиданно из одной стены вышла собака и исчезла в другой. В первое мгновение я решил, что собака все время была у стены. Но если это так, куда она делась?
Собака была такого же цвета, как кремень. Я вглядывался, говоря себе, что глаза обманули меня, и тут из стены появился мужчина, а с ним – еще одна собака. Обе собаки принадлежали к той породе, что похожа на волка. Мужчина был высоким, выше Сандора, и крупным, не толстым, а с широкими плечами и мощной грудной клеткой. Апсоланд, подумал я. Потом я вспомнил, как Сандор говорил, что Апсоланду пятьдесят. Естественно, я не мог хорошо разглядеть мужчину, он был от меня ярдах в ста, но вы же знаете, как это бывает, есть в человеке нечто такое – как он ходит, как держит голову, общий облик, – что указывает на его возраст. Этот мужчина был моложе – возможно, лет на десять моложе.