Время игры

Сашка собирался на свидание со своей руководительницей практики, а мне идти было некуда, и с чувством одновременно зависти и некоего внутреннего превосходства я разложил на столе с облезшим и испятнанным многочисленными ожогами сигарет лаком походные письменные принадлежности, чтобы продолжить труды над романом, долженствующим не уступить изысканностью и пессимизмом крайне тогда популярной «Триумфальной арке».
Тогда Сашка и достал из тумбочки на две трети полную бутылку «Перцовки», произнеся вышеназванные слова.
– И к чему ты это?
– Может, к тому, что мы по-прежнему живем не сами по себе, а в придуманном тобой мире…
Меня поразило, как совпали собственные мысли и Сашкины слова. Но я по-прежнему не понимал, в чем тут дело.
Еще сегодня утром все нам с ним казалось абсолютно ясным, настроение было приподнятым, заботы отступили, поскольку все необходимое давно сделано, карты выверены, припасы погружены, даны и получены последние наставления.
И вдруг…
Самое странное, что тревога, охватившая Шульгина, тут же передалась и мне, но не коснулась никого больше, хотя, казалось бы…
У Левашова, Берестина, Воронцова гораздо больше оснований тревожиться, это ведь им оставаться в России и продолжать эксперименты с мировой историей, а вот поди ж ты!
Может быть, Сашкина интуиция правильно подсказывает: остановиться, пока не поздно? А в чем проблема, не на войну же мы собрались, отдыхать, как и советовал Антон, отстранясь от всех мирских забот.
Так я и спросил у него, решив, что незачем больше держать друг перед другом «понт», как выражались во времена нашего детства.
– Прощаюсь с последней детской мечтой, «серебристой и самой заветной», если угодно, – опять криво усмехнулся Шульгин. – Выходит так, что я с вами завтра не пойду. А когда снова вернусь сюда, будет уже не то…
– Чего вдруг так? Мы же и вправду столько мечтали… А теперь… Не вижу повода. Пояснить можешь?
– Могу. Так вдруг все сложилось. Информацию я получил интересную. Сразу по двум каналам. От Агранова из Москвы и от Кирсанова из Берлина через Харьков. Высокая интрига наклевывается, исходящая, как и предполагалось, из недр «Системы»… И понял я, что непременно мне нужно задержаться и эту интригу раскрутить.
Уже понимая, что переубедить Сашку не удастся, я все же спросил:
– Так, может, и мне задержаться? Вместе все и раскрутим, быстрее и проще. А потом и поплывем…
– Не стоит, Андрей. Ей-богу, не стоит. – Сашкины слова звучали очень искренне и убедительно. – Тем более что наш уход как раз автоматически оную интригу поддерживает. Да и вообще. Плыви… Все равно скоро встретимся, неделей раньше, неделей позже. А ты вдобавок гарантированно мой тыл прикроешь. За Анну я буду спокоен, и в любой момент мы с тобой свяжемся, если помощь потребуется. Ты ведь как бы вне ситуации будешь находиться…
Не знаю, в словах его, как всегда, содержалась некая истина, только…
Все это было совсем не то, чего мне хотелось. Вместо полноценного отпуска по известной формуле: «Уж если отдыхать, так от всего» снова подразумевался очередной этап тайной войны, где мне отводилась лишь легенда «отдыхающего», который все время ждет, когда соответствующий сигнал вновь призовет в бой…
Это совсем разные вещи: на законном основании и без задней мысли валяться на пляже и охмурять рядом загорающих девушек или только изображать безмятежный отдых, бдительно высматривая на том же пляже злоумышленника, прячущего в плавках пистолет…
– И еще одно, – добавил после короткой паузы Сашка, – что-то мне такое вообразилось. Когда ты сказал, что можно уходить и внепространством… Если бы по-человечески, морем, тогда так-сяк. А через «канал» – ну, я не знаю. Помнишь, давно еще разговор был – каждый выход за пределы реальности сильнее и сильнее раскачивает мироздание. И в какой-то момент…
Такой разговор действительно имел место, вскоре после того, как мы с Ириной внезапно оказались в декабрьской Москве 1991 года, а не в августе 1984-го, как планировалось.
Или даже позже мы это обсуждали, после нашего с Сильвией возвращения с Валгаллы.
– Правда, опасаюсь я чего-то, если угодно. Мне кажется, что лучше будет, если я завтра после торжественных проводов соскочу втихаря за борт с аквалангом, вылезу на берег и начну автономное существование прямо отсюда, а не с Мадагаскара.
– По-прежнему не понимаю. В чем смысл идеи? Ты что, воображаешь, будто парадокс возникнет именно при условии твоего присутствия на борту? А с нами ничего не сделается? За нас не боишься? Или как? Мудришь ты, по-моему. Провели бы недельку-другую в море, отдохнули, развеялись на всю катушку, а потом и отъехал бы куда нужно. Самолеты летают, день-два – не проблема для твоих глобальных идей. Также и договаривались… Не делай из меня дурака, колись, в чем на самом деле дело?
Сашка вдруг вскочил из-за стола, начал ходить, засунув руки в карманы, по ковру, доходя до очередной переборки – резко разворачивался на каблуках.
Нервничает, сильно нервничает мой друг без всяких видимых причин.
Раздраженно махнув сжатой в кулак рукой, он почти закричал:
– Мне тоже крайне жаль, не прикидывайся, будто не понимаешь! Я ведь океан только с палубы «Валгаллы» и видел, да и то Атлантический. А хотелось бы взглянуть и на Индийский, Новую Гвинею увидеть, Соломоновы острова опять же…
– Соломоновы – это уже Тихий, – деликатно уточнил я.
– И Тихий тоже, натюрлих. Но… Если угодно – видение мне было. Как в последний день в Замке. Проще говоря – все та же интуиция. Не нужно больше мне, лично мне, понимаешь, забавляться всеми этими делами. Вообще не стоит. Отчетливое ощущение – добром это не кончится. И внимания к себе лишний раз привлекать не надо, возмущая мировой континуум.
– А может, в монастырь сразу, Александр Иванович? – позволил я себе съязвить, действительно раздражаясь странным его поведением. – За святыми стеночками-то – хорошо. И греха на душу не возьмешь, и… Ну вообще как-то так спокойнее, – спародировал я его настрой и тональность.
– Да что ты! Совсем не врубаешься? – вдруг психанул Сашка. – Не могу я своей интуиции не верить. Я уйду отсюда, а все, в том числе и наши ребята, будут уверены, что мы вместе. Тогда мне проще будет инкогнито изображать. А на яхте имитатор оставлю. Я парочку сохранил еще с тех времен…
Это он вспомнил самое начало нашей истории. Тогда Антон снабдил нас электронными штучками, которые, посылая импульсы, соответствующие индивидуальным мозговым излучениям, должны были создавать у охотившихся за нами аггров впечатление, что мы находимся совсем не там, где на самом деле.
Какой-то резон в словах Шульгина был. В эффективности имитаторов я убедился совсем недавно на Валгалле. Может быть, поможет и сейчас. Если уж мы решили «выпасть» из этого мира, то лишний раз засвечиваться ни к чему.
Правда, имитаторы рассчитаны на аггрианскую технику, пределов возможностей Держателей мы не знаем, и есть ли вообще эти пределы?
Но вполне можно предположить, что ежеминутно они наше местонахождение и поведение не отслеживают. Пока мы не даем к этому оснований. Например – не пользуемся аггрианской техникой, не будоражим слишком грубо пространство-время.
Об этом и Антон предупреждал.
– Ну, допустим. Не имею оснований спорить по существу, хотя есть у меня собственное мнение насчет эфира и эффективности попыток сохранить тайну, имея дело с Держателями. Кроме того, верная интуиция еще не гарантирует от ошибок в ее истолковании. И как мы потом встретимся?
– Назначим рандеву. Я свои дела здесь, в Лондоне и Париже, сделаю и подскочу самолетом… ну, скажем, во Фриско. Или в Бомбей. Куда раньше успею. Там меня и подберешь. Какие проблемы? Телеграф здесь нормально работает, радио есть. Свяжемся.
– Тогда чего проще – по нуль-Т через «Валгаллу»…
– Вот этого – не надо…
И опять я понял ход Сашкиных мыслей. Даже тех, которые сам он не успел еще сформулировать до конца.
Разумеется, первый их уровень был тот самый, что он высказал сейчас вслух. Опасение, что Держатели засекут момент внепространственного перехода «Призрака» в Индийский океан, им это не понравится, и они учинят очередную пакость, макро– или микроизменение реальности, которое даже и заметить не удастся, но после которого затеянное предприятие утратит всякий смысл. Или же – обратится в свою противоположность. В этом случае намеченные Шульгиным меры предосторожности могут оказаться полезными.