Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Но тогда, боюсь, дело с неизбежностью заводить придется. И в этом прискорбном случае на основе Уголовно-процессуального кодекса и некоторых служебных «уложений» вам придется в качестве свидетеля под протокол ответить на несколько вопросов. В том числе – с какой целью вы передали господину Ростокину тот компьютер, что установлен у него в квартире? Какие неизвестные на современном этапе изменения в него внесены и что они собой представляют? Является ли данная аппаратура секретной, и если да – на каких именно основаниях нарушен режим?
Это я так, в первом приближении, на самом же деле вопросов может быть гораздо больше. Но самое главное – мы все потеряем драгоценное время, последствия чего могут быть… Я не специалист в вашей области, но в своей – да, поэтому скажу попросту – я вижу их катастрофическими.
– Вы сказали – до вчерашнего дня Игорь был жив и здоров. А где он сейчас? Почему мне даже не звонил с минувшего лета? Исчез, будто снова в космос улетел. Но я бы знал…
– Очевидно, у него были обстоятельства. Те самые, которые заставили меня к вам обратиться. Так поможете? – взял быка за рога Суздалев. – Всего и нужно, что проехать к нему на квартиру и на месте нам кое-что объяснить, подсказать. В час-другой мы, надеюсь, уложимся…
– Хорошо, поехали…
Скуратов встал, открыл известный ему бар, скрытый внутри большого средневекового глобуса, достал бутылку, две рюмки.
– Мне не надо, я на службе, – предупредил его Суздалев.
– Как хотите. Я кофе просил, – напомнил академик.
Георгий Михайлович приоткрыл дверь.
– Анатолий, сообрази кофе. Две чашки по-турецки… Или желаете капуччино? – тоном радушного бармена спросил он у Скуратова.
– Пойдет по-турецки. Пусть несет весь кофейник, чувствую, разговор будет долгий и нелегкий.
Ни один из сортов сигар, имевшихся у Ростокина, Скуратова не устроил, он достал из внутреннего кармана домашнего твидового пиджака свою, в герметичном алюминиевом пенале.
– Итак, – после тщательно соблюденной процедуры раскуривания сказал академик, – Игорь последний раз связывался со мной в конце лета. Я тогда был в Антарктиде…
– Из Москвы звонил или из Калифорнии?
Скуратов взглянул исподлобья, презрительно пыхнул дымом.
– Вы уже тогда за ним следили?
– Не следили, наоборот. Прикрывали. Он невольно попал в очень непростую ситуацию, совершил несколько ошибок, и жизни его угрожала нешуточная опасность.
– Хорошо, верю. Из Калифорнии. Мне он тоже, не вдаваясь в подробности, сказал, что положение сложное, но надеется выкарабкаться. И еще он хотел знать, когда я буду в Москве…
– И с тех пор – все?
– Все.
– Искать не пробовали?
– Пробовал. Безрезультатно.
– А чего же куда следует не обратились? Пропал, мол, человек и так далее. Друг любимый все-таки.
– По причине очевидной бесполезности. Я давно знаю, что Игорь не только журналист, он связан со службой безопасности Космофлота. Эрго – в случае чего они сами способны его отыскать, и лучше, чем обычная полиция. Если б нашли живым – он бы со мной немедленно связался. Нет – сведения так или иначе просочились бы. Из чего я сделал вывод, что он, скорее всего, продолжает выполнять очередное задание. В любом случае я ничем помочь ему не мог. К тому же, как я догадался, ваше ведомство с якобы неограниченными возможностями тоже ничего не добилось. Следовательно, с точки зрения логики моя позиция безупречна.
Скуратов не стал докладывать генералу, что именно сказал ему Игорь, и о переданном Ростокиным по внепространственной связи кристалле с очень важной, по словам Игоря, информацией. [14] Раскодировать его он не стал, хотя поначалу и пообещал немедленно сделать это. Вмешались определенные личные соображения. Решил, что посмотрят вместе, когда Игорь вернется. Убрал в сейф, где он так до сих пор и лежит. Вот если друг через три года не объявится, тогда, согласно закону, можно будет взглянуть, что там за грандиозное открытие зашифровано. Интереса к другим наукам, кроме собственной, Виктор не испытывал. К биологии в том числе. Тем более друг – известный фантазер, натура увлекающаяся. Сегодня одним, завтра другим…
Суздалеву позиция академика показалась странной. Наверняка что-то недоговаривает.
– В какой-то мере вы правы. Только все обстоит гораздо увлекательнее, чем банальные игры разведок и контрразведок…
Анатолий принес кофе, разлил по чашкам. Взглядом спросил, не нужен ли еще зачем, и тихо удалился.
Скуратов неторопливо, как ликер, выцедил водку, запил глотком кофе.
За это время Суздалев решил, что вряд ли стоит ограничиваться лишь консультацией по поводу компьютера. Следует раскрыть все карты и привлечь академика к работе по полной программе. Раз уж решили мобилизовать все силы на борьбу с неведомым. Да и фактор личной заинтересованности должен сыграть свою роль, ему ведь будет предложена задача, о которой до сих пор в научном мире ни одна душа понятия не имеет. По крайней мере, не рассматривает идею сопряжения параллельных миров как проблему сегодняшнего дня.
Георгий Михайлович усмехнулся про себя: специалист такого класса на службе управления – это круто! Маркина в данном случае он легко обходит на повороте. И тут же себя одернул. Чертова привычка мыслить категориями соперничества. Они же договорились с адмиралом о честном сотрудничестве. А насчет этого академика… Судя по его внешности и манерам, скорее он заставит обе конторы работать на удовлетворение своего любопытства.
Приняв окончательное решение, Суздалев коротко, почти языком военного рапорта, изложил события последнего полугода, связанные с персоной Ростокина. Не задерживаясь на сути загадочного «Фактора Т», основное внимание уделил своему общению с посланцами параллельного мира, их таинственным появлениям и исчезновениям, обрисовал, со слов Новикова, идею «химеры», ее возможного схлопывания, а также и Ловушек Сознания. Упомянул о «селигерском инциденте» и последнем визите Ростокина и Шульгина.
Скуратов весьма удивил генерала своей способностью слушать, людям его круга и образа мыслей не слишком свойственной. Не перебивать в самых интересных местах, не задавать промежуточных вопросов – деловых и риторических. То есть он желал получить информацию в том виде, как ее воспринял непосредственный наблюдатель. А трактовкой и препарированием имеющихся сведений можно будет заняться на следующем этапе, предварительно сформулировав гипотезу исследования.
– Таким образом, Виктор Викторович, непосредственным поводом для обращения к вам послужил вроде бы малозначительный факт – наличие в распоряжении фигурантов дела аппаратуры, поставившей в тупик наших специалистов. Очень неплохих, смею заметить. Со своей работой они справлялись вполне. На уровне задач, имевшихся до последнего времени, вопросов к ним не возникало. Но то, что они не смогли выяснить простейший, на мой непросвещенный взгляд, вопрос – каким образом были взломаны самые совершенные из существующих защитных систем, проходящие по разряду «строго секретных» и «особой важности», – заставило меня лично заняться этим делом. Хотя оно, в принципе, слишком мелко на фоне вопросов, которые я поставлен решать… Я имею в виду именно «компьютерную составляющую». Раньше мне просто не приходило в голову…
– Достаточно, – поднял руку ладонью вперед Скуратов. – Значит, ваши инженеры не смогли отследить машину, с которой ломали защиту. А вы, к компьютерам никакого отношения не имеющий, все же установили ее местонахождение?
– Так это же совершенно разные вещи! И методики. Что тут думать-то? Я просто знал, в отличие от моих сотрудников. На связь выходил Ростокин, единственное место его постоянного проживания – вот оно. Сели, приехали и все увидели. Вот если бы он работал с любого другого адреса, получился бы удар в пустоту. И вы бы сейчас занимались своими предпраздничными хлопотами или научными размышлениями…