Дорога войны
За Сирмием дорога стала еще шире – почти двадцать локтей поперек. Плотно уложенные плиты покато выгибались, чтобы дождевой воде было куда стекать, по кромке шел каменный бордюр-отбойник, дабы колеса телег не соскальзывали с проезжей части. Обочины были засеяны полынью – усталый путник мог сорвать ее листья и вложить в сандалии, чтобы от долгой ходьбы не болели ноги, а рядом с проезжей частью тянулись редкой цепью высокие каменные тумбы, помогая всадникам залезать в седло, – при отсутствии стремян такие приступочки были нелишними.
– А почему тут, как в Англии, левостороннее движение? – болтал Эдик.
– Это в Англии будет так, как в Риме, – усмехнулся Искандер.
– Когда мимо проезжают два всадника, – со знанием дела объяснил Гефестай, – надо, чтобы они разъехались тем боком, где у них меч или копье. Техника безопасности, понял?
– Это для военных, – дополнил сын Тиндара, – а тут же и телег полно. Вот они и ездят так, чтобы встречные повозки не попадали под кнуты возниц. Кнуты-то в левых руках держат.
– Спасибо, – с чувством сказал Чанба. – Вы развеяли тьму моего невежества.
– А что по этому поводу говаривал дед Могамчери? – ухмыльнулся Сергий.
– Говорил: «Учись, внучек! Кто учится, тот живет. Кто заканчивает с учебой, у того впереди одно дожитие…» Кстати, а вам не кажется, что за нами еще кое-кто должен ехать?
– Не сказал бы, что твое «кстати» было кстати, – хмыкнул Искандер и оглянулся. – Ты о ком, собственно?
– А ты что, забыл уже? Кто гонял того шпиона, что на крыше засел?
– А-а. Вот ты о чем. Лично я никого не видел.
Гефестай помотал головой.
– Никто и близко не показывался, – сказал он. – Я б сразу заметил.
– Интересно, чего тому Карлсону на крыше тогда понадобилось? – подкинул внук Могамчери тему для разговора.
– Может, то обычный вор был? – выдвинул версию Гефестай.
– Это вряд ли, – покачал головой Сергий.
– Если и вор, то необычный, – вставил Эдик.
– Этот «Карлсон» не зря тогда на крыше обретался, – медленно проговорил Искандер. – Он всё слышал – и куда мы, и зачем мы.
– Ты его вовремя спугнул, – проворчал Сергий, – и ему неизвестно, к кому мы.
– А ты говорил, – Эдуардус живо обернулся к Тиндариду, – что знаешь этого… ну, к которому нас префект послал!
– Ты имеешь в виду Орка?
– Да я серьезно! Как его. Забыл. Тиберий.
– Тиберий Клавдий Максимус, [36] – торжественно произнес Искандер.
– Почти как императора!
– Императору до него далеко, – проговорил Искандер. – Тиберий – истинный римский легионер. Начал службу в Седьмом Клавдиевом, а потом его перевели во Вторую Паннонийскую алу – для укрепления рядов. В то время Траян готовился к войне с даками. В Первую Дакийскую кампанию Тиберия отобрали в особые части как «дупликария эксплоратора» – это что-то вроде горного спецназа. Ведь боевые действия собирались вести в Карпатских горах! Тиберий дважды получал награды из рук императоров – Домициана и Траяна, а во Вторую Дакийскую войну именно его отряд догнал царя Децебала, который пытался скрыться. Тот в степь бежал, а Тиберий его настиг где-то между Прутом и Днестром… пардон, – между Пиретом и Тирасом. Так что. Тот еще волк!
– Да-а… – протянул Эдик. – Интересный дядечка. А нам-то он зачем? Или ты думаешь, он знает, где золото зарыто?
– Не болтай ерунды, – прогудел Гефестай. – Тиберий – римский легионер! Откуда ему знать, куда Децебал золото заныкал?
– Тиберий дослужился до декуриона, [37] – поправил кушана Сергий, – а что ему известно, уточним в Дробете, его ала там стоит.
– Должен же он хоть о чем-то быть в курсе! – поделился Искандер своими надеждами. – Между прочим, Скория, я имею в виду того жреца, посланца Сирма, прикончили именно в Дробете. Мало ли. Может, Тиберий что-то слышал, кого-то видел. В общем, встретимся, поговорим, и всё станет ясно как летнее утро!
– И все равно, – вернулся Чанба к заданной теме, – непонятно, что тому «Карлсону» надо было?
– Вот пристал… – заворчал Гефестай. – Тебя что, Искандер занудством заразил?
– Ну а все-таки? – не унимался Эдуардус.
– Можно подумать, ты не понял, – проговорил Лобанов. – Акул манит запах крови, стервятников – запах падали, а носители разума идут на запах золота. Так что зря Турбон надеялся удержать новость в секрете. Три телеги золота – это вам не хухры-мухры. Да я почти уверен – о сокровищах уже пол-Дакии знает!
Внезапно Искандер, ехавший впереди, поднял руку, предупреждая товарищей, и разговор смолк.
– Что там? – спросил Сергий.
– Не знаю… – проговорил сын Тиндара. – Вроде кричал кто-то.
Роксолан прислушался.
– Вот, опять! – воскликнул эллин. Сощурившись, Лобанов осмотрелся. Дорога на Сингидун [38] проходила через густой лес. Деревья по сторонам виа были срублены на расстояние броска копья, и видно было далеко, но возвышенность впереди скрывала участок дороги.
– Вперед! – скомандовал кентурион-гастат.
Преторианцы погнали коней рысью. Въехав на покатую возвышенность, Сергий увидел картину задержания «нелегальных иммигрантов» – отряд вооруженных всадников, числом до контуберния, [39] окружал толпу варваров. То, что это именно варвары, сомнений не вызывало – все мужчины, бородатые и косматые, щеголяли в штанах и куртках, а визжащие женщины были одеты в длинные сарафаны и вязаные кофты. У римлян совершенно иные моды. Но и сами всадники не принадлежали ни к легионерам, ни к бенификариям, патрулировавшим дороги. Нападающие выглядели как типичные германцы – в меховых куртках и штанах, с бородами, на головах – обжимающие рыжие космы рогатые шлемы.
– Опять эти, – воскликнул Эдик, – «гвардейцы кардинала»!
– Батавы, – подтвердил Искандер, деловито развязывая ремешки на обоих мечах.
– Да они их просто грабят! – пригляделся Чанба.
– Рысью! – гаркнул Сергий. – Всыпем фрицам!
И все четверо, со свистом и гиканьем, понеслись с горки.
Батавы, деловито отбиравшие у «иммигрантов» ценные вещи, заметили прибавление новых действующих лиц, но нисколько не встревожились, обрадовались даже – драку германцы любили не меньше разбоя.
Роксолан придержал коня и перемолвился с Гефестаем парой слов. Рыжий батав, выделявшийся обилием золотых цацок на панцире, поднял руку и выехал вперед. Роскошный экземпляр! Сверкающий шлем-шишак с торчащими рогами венчал батава, придавая грозный оттенок взгляду маленьких синеньких глазок из-под насупленных белесых бровей. Порядком засаленная борода была заплетена в косички. Монументальное тулово хранил кожаный доспех, обшитый бронзовыми пластинами, на плечах лежал плащ, подбитый лисьим мехом, а в руке, как скипетр, германец держал боевую секиру-оскорд. Конь был под стать всаднику – толстоногий фризский жеребец. Он тяжело переступал огромными, в две ладони копытами, потряхивая лохматой головой на короткой массивной шее. За гривой почти не видно было ремней узды и нагрудника.
– Мы первые! – рявкнул батав. – Ищите себе другую добычу!
– А ну отпустил! – прикрикнул Эдик.
– Да вы кто такие? – грозно вылупился германец. Сергий остановился шагах в десяти от него и отрекомендовался:
– Особой когорты претории гастат-кентурион Сергий Корнелий Роксолан!
Батав оглядел одеяние преторианцев, выпучил глазенки и захохотал. Его гогот подхватили остальные.
– Этими сказками ты девок дури, понял? – сказал батав.
«Гастарбайтеры», пользуясь случаем, чесанули в лес – и исчезли за деревьями.
– Парни! – рявкнул батавский главарь. – Тут подвалила кой-какая мелочь пузатая, но с мечами! Попользуемся? Двое на одного!
– Эй, рыжий! – послышался громкий насмешливый голос. – Ты плохо умеешь считать!
Батав и Роксолан обернулись одновременно. С левого фланга подъезжал Луций Эльвий. Остальные ликторы, оставив в покое связки фасций, недвусмысленно помахивали топориками.