Корона и Венец (СИ)

Министр с недоумением уставился на монарха явно собираясь что-то спросить. Или даже возразить? Но молча склонил голову в знак того что понял и принял к исполнению.
…Ладно — а ведь сегодня ожидаются еще Воронцов-Дашков с предложениями по царской свадьбе и коронации будущей государыни, и все то же Победоносцев — с отчетом Госконтроля о казенных горнозаводских имуществах… Потом еще чтение отчетов — сенатских и губернских.
Это если еще не явится Бунге с очередной бумагой требующей всенепременно его монаршей подписи
4 марта 1890 года. Шотландия. Побережье залива Ферт-оф-Форт
Из воды поднимались высокие и стройные, как готические башни, гранитные быки. На них лежали тысячетонные стальные фермы… Сплетения бесчисленных балок, раскосов, укосин протянулись над водой почти на две мили или по-русски — на три версты…
Мост был паутинно натянут над блеском воды, вместо мощности в нём была невесомость; он поражал не сложностью, а простотой. Ничего не могло быть проще и одновременно, изящней, чем этот мост. Плавный ажурный росчерк на бледной синеве неба выглядел законченным совершенством. Инженерная мысль, расчеты, формулы — все было спрятано, сведено в четкость линий — он казался нарисованным художником — гением.
Елена еще подумала что художник был бы тут очень кстати…
Церемония открытия моста должна была вот-вот начаться…
Возглавлять ее должен сам принц Уэльским в присутствии множеств гостей — от послов и репортеров до выдающихся изобретателей вроде Гюстава Эйфеля. Из розданных афишек было понятно что общая стоимость проекта составила три миллиона двести тысяч фунтов стерлингов. А возведение моста было сопряжено со многими трудностями. Строительные работы длились почти восемь лет, начиная с 1882 года — но английский инженерный гений и организаторский талант преодолел все препятствия. И во сегодня главный строитель моста — Бенджамин Бэйкер лично перережет ленточку откроет движение…
Елена покачала головой.
Мост конечно что и говорить великолепен но при этом те же бритты никак не могут понять что кран со смесителем лучше а английские железные дороги — самые старые в Европе, работают как говорят в России через «pen-kolodu». Эти нелепые вагоны, где каждое купе имеет свой выход на платформу — причем чтобы выйти, нужно сначала опустить окно и добраться до наружной ручки двери. (То что в них отсутствуют клозеты — уже говорить не будем).
Это переходящее в сумбур разнообразие поездов, вагонов и местных правил! С их огромным множеством тарифов, скидок, проездных билетов, различных расписаний.
Впрочем о всего этого они были избавлены — деньги кои часто проклинают поэты и философы все же сильно облегчают жизнь! Сегодня ранним утром в собственном экипаже они приехали прямо на территорию Юстонского вокзала — на Йоркскую сторону где была стоянка каре и кэбов.
Вокзал встречал путешественников бронзовой статуей великого английского инженера Роберта Стефенсона. Вход в вокзал обрамленный грандиозными дорическими пропилеями высотою в восемьдесят футов — знаменитая Юстонская арка. Пять дверей вели в Большой зал, освещенный аттическими окнами. В середине зала возвышалась мраморная статуя Джорджа Стефенсона — создателя первого паровоза и отца строителя вокзала. У подножия скульптуры их ждали российский посол с дочерью, ее горничная и лакей.
Здесь имелась и телеграфная контора. В книжных киосках можно было купить что-нибудь почитать в дорогу — книги, журналы, газеты — от «Таймс» до «Панча». В буфетах в зале и в вокзальном ресторане на платформе отправления можно было перекусить.
Имелось и новшество — автоматические аппараты для моментальной фотографии системы Стиффенса и Энжальбера — бросив шесть пенсов можно было сделать моментальный снимок на память. Мисс Агафоклея не преминула этим воспользоваться несмотря на деликатное покашливание Егора Дмитриевича.
Через пару минут она уже вертела в руках жестяную эмалированную пластинку с собственным портретом. Впрочем внизу они не задержались — пройдя в дальний конец зала они воспользовались широкой двойной лестнице что вела на галерею и в офисы компании.
Граф сразу направился в кабине вице — директора и высокомерным тоном сообщил что желает заказать экстренный поезд до Ферт-оф-Форт. Расходы значения не имеют, — он заплатит, сколько потребуется — но хотел бы получить наилучшее из имеющегося. Вице-директор с истинно джентльменским спокойствием раскланявшийся перед высокой особой, поднял телефонную трубку и вызвал начальника службы движения. Тот в свою очередь тоже раскланявшись сообщил что может предложить Его Лордству и сопровождающим его лицам в самом деле лучшее что у них есть — особый экспресс из трех пульмановских вагонов. Выяснив, сколько требовалось — а именно триста фунтов (стандартная цена для экстренных поездов — пять шиллингов за милю с учетом поездки в оба конца), Луи-Филипп в пять секунд выписал чек. После чего два вокзальных служителя проводили их к поезду, и помогли загрузиться в него, хотя сопровождавший их вице-директор извинялся за задержку — отправятся они не раньше чем через час — пока освободят линию. Пока Егор Егорович обживал купе, а Луи-Филипп устроился с сигарой… Елена и мисс фон Сталь оставив своих служанок с любопытством изучали поезд. Он и в самом деле вызывал невольное восхищение — три роскошных пассажирских вагона имевших даже свои имена. Вагон для курящих — «Альберт-Виктор», вагон-буфет «Принц» и вагон-салон — он же дамский вагон «Принцесса», а также багажного и технического — он же осветительный. Ибо в этом поезде не было — что ее порадовало — обычных коптящих масляных ламп, а освещение было полностью электрическим. В дамском вагоне было установлено дюжина вращающихся кресел и восемь диванов, обитых синим бархатом. Вежливые и предупредительные проводники в количестве двух сидевшие в своем закутке и появлявшиеся после нажатия кнопки звонка. В общем несколько даже символично — принцесса Орлеанская поедет в вагоне «Принцесса».
Буфет за перегородкой из цветного стекла к которому прилагался пожилой буфетчик с идеально расчесанными бакенбардами мог как гласило меню предложить завтраки, ленчи, чай и ужин. Тут же в центральном проходе в декоративной витрине, увенчанной карликовой пальмой в чугунном горшке, были выставлены книги, конфеты, духи, сигары — фактически все, что могло оказаться нужным путешественнику…
Но вот прозвучал сигнал к отправлению и поезд тронувшись выехал на крутой дугообразный дебаркадер на массивных чугунных колоннах.
За окнами замелькали аккуратные маленькие красно-кирпичные дома под красной же тронутой мохом черепицей, водосточные трубы и булыжник мостовых. Ухоженные крошечные садики и прекрасные английские газоны, своим качеством обязанные как сами хозяева говорят тому что траву на них подстригают уже многие поколения обывателей-Всё так Англия — красивая страна! — рассеянно сказала Агафоклея.
— Да — верно! — согласилась принцесса. «Богатая, красивая, а главное — везучая — последний раз враг ступал на ее землю девять веков назад. Оттого и богатство и спесь» — добавила она по себя.
Сходила в вагон соседний, где отец обсуждал с Егором Егоровичем свою идею — написать подробную биографию своего деда. Короля Луи-Филиппа — которого враги изображали с лицом подобным гнилой груше и под дырявым зонтиком. Он был не только принцем и генералом — после казни отца — Филиппа Эгалите он — тогда еще граф Шартрский, храбро воевавший из республику отправился в изгнание; в эмиграции он преподавал географию, затем отправился путешествовать по Америке; после — обосновался на Сицилии; женившись на дочери сицилийского короля.
Потом он после падения Борнапарта он вернулся во Францию. Карл Х сделал его наследным принцем… Королем его сделала революция… Другая лишила трона. (Смутьянам правда пользы от этого не было…) Общество редко ценит благодеяния властителей — никому не было дела что время царствование Луи-Филиппа было отмечено ростом народного агосостояния, отменой телесных наказаний, новыми школами для простолюдинов и рабочими местами? Из короля гражданина как подобострастно именовали его газеты он стал — королем-банкиром. И кому было дело что «король банкир» имел боевые награды и не поморщился когда пуля Луи Алибо прошла рядом с его головой?