В бездне времен. Игра на опережение
– Оба начинали как анархисты, получается?
– Получается так. Но это не все, Чжан Цзолинь у себя в Маньчжурии бандитов повывел. А вот тех, кто на нашу территорию ходит, – пригревает. Дело тут политическое, Чан Кайши нынче наш союзник, а японцы вновь оккупировали часть Шаньдунского полуострова, там теперь война идет. И российская помощь Чану необходима. Ну а нам Токио враг, хотя и договор есть. Цзолинь же – японский ставленник. Он в четвертом году сам был главарем хунхузов, работал на самураев против нас в Маньчжурии. Так вот, сейчас Цзолинь и японцы пытаются организовать банды, которые могли бы попробовать сорвать поставки нашим союзникам в Китае. И разведку их руками вести заодно, разумеется.
– Хунхузы опасны?
– Чрезвычайно. Грабят, убивают и уходят за кордон. В Приморье и Уссурийском крае их набеги еще лет пять назад обычным делом считали. Вот вам такой любопытный факт: во Владивостоке за хунхузов в мирное время давали боевые медали и ордена. И даже удостаивали именного золотого оружия, представляете? Настоящие боевые действия шли. Обстановку потом переломить удалось, но не до конца. Сейчас они хотят снова нам эту головную боль устроить. А в Китае отребья хватает, и своего и пришлого.
– Вы считаете, что Фриновский и Штубис по этой линии? Но как это связано с налетом на банк в центре России?
– А вот тут как раз один интереснейший момент есть. У Чжана ведь наши эмигранты так, шелупонь в основном. Из каторжников беглых да из террористов, по Указу не повешенных. А вот военные инструкторы у него из немцев. Их вообще в Китае много, в Германии жизнь тяжелая: инфляция, работы нет, армии нет, вот бывшие вояки и едут подзаработать. Да и не только вояки, там всяких хватает. После войны немцам, когда армию ограничили, запретили и разведку. Но люди-то остались. А у немецкой разведки связи и в Китае издавна неплохие, и с нашими левыми, да и агентура в России никуда не делась. Денег у бывших шпионов нет, работы дома тоже. И вот, – Луцкий передал подполковнику трехстраничный меморандум. – Здесь послевоенная уже разработка деятельности Амтлауфа, одного из немецких шпионов. Он уже четыре года в Китае. И как-то связан с Фриновским, их видели вместе несколько раз. А когда Фриновский и Штубис уехали от Чжана, с ними был некий немец по прозвищу «Монах». Не Амтлауф, тот невысокий блондин, лет ему сейчас сорок семь. А Монаху около тридцати, приметы там есть. Нашим негласным агентом, из местных китайцев, характеризуется как человек энергичный, исключительно храбрый и при этом очень набожный католик. Почитайте, вдруг что полезное увидите.
«В 1917 году проживавший в Шанхае некий Морис Амтлауф (он же Морис Миллер, он же Карл Беренгардович Оттенберг) был командирован германским консульством с целью собирания сведений в Россию. Произведенною проверкою установлено, что…»
Гумилев бегло пробежал длинную справку о занятиях так и не пойманного тогда шпиона и в конце внезапно наткнулся на знакомую фамилию:
«30. VIII.1917 зафиксирован контакт Амтлауфа с заведующим департаментом Новониколаевского отделения Торгово-промышленного банка г-ном Литвяковым Никитой Павловичем. Установлено, что Литвяков встречался с Амтлауфом, известным ему под фамилией Оттенберг, по поводу якобы планирующегося последним перевода в Российскую империю крупной суммы из шведского банка «Свенска Хандельсбанке». Сделка, по нашим данным, не состоялась, более сношений Литвякова с Амтлауфом либо иными возможными немецкими агентами не зафиксировано».
– Та-ак, – протянул Николай Степанович. – О переводе, значит? А дальше что?
– Ничего, – удивленно посмотрел на него Луцкий. – Обычная встреча, видимо, в Берлине хотели Амтлауфу через шведов денег переслать. Но перевода не было, мы проверяли. А что?
– В ограбленном отделении Торгово-промышленного банка в Нижнем Новгороде работал Никита Павлович Литвяков, перешедший из Новониколаевска, – вздохнул Гумилев. – Похоже, тот самый. Мы подозреваем, что именно он навел банду на перевозку денег.
– Занятно, – задумался разведчик. – У нас никаких мотивов предполагать вербовку не имелось. Это ведь в конце семнадцатого было, война заканчивалась, немцы явно проигрывали. Встречались они по финансовому предлогу, ну так на то Литвяков в банке и работал. Я попрошу военную контрразведку проверить, чем он мог заинтересовать немцев.
– Наши тоже займутся, – согласился Николай Степанович. – Стоит покопаться в его прошлом, может, и еще что-то выплывет. Сам Амтлауф, кстати, куда потом делся?
– Тогда ушел чисто, через Финляндию в Швецию, потом, видимо, в Германию. С тех пор и след его, было, потеряли, но в апреле двадцать третьего года заметили в провинции Цзилинь, в Китае. Потом еще несколько раз в Маньчжурии.
– Понятно. По троим, ушедшим от Цзолиня, еще что-нибудь есть? – цепко взглянул на генштабиста Гумилев.
– Да. Штубис въехал в Россию третьего мая сего года. Мы пустили за ним слежку, – сконфуженно признался полковник. – Но он ушел от наблюдения в Хабаровске. Ловко так, как обученный.
– Он и есть наверняка обученный. В ссылке учителей хватает, – заметил Бабич. – Нужно было наших филеров подключать. Вечно вы темните, как не одно дело делаем. А Фриновский и немец?
– Не установлены. Но вот ведь какое совпадение: Штубис в России, шрам у Фриновского, Чжан Цзолинь, «томпсоны», немцы. Литвяков вот, оказывается.
– Ключевое слово «совпадение», – вздохнул Гумилев. – Если б не Литвяков и «томпсоны»…
– Ну да, – кивнул полковник. – Но они же есть?
– Есть. И еще вот шрам Фриновского меня заинтересовал. Подробное описание имеется?
– Да, вот: «по правой щеке, от виска до подбородка узкий шрам-рубец, длиной около пятнадцати и шириной до двух сантиметров, кожа в районе рубца красного цвета».
– Сходится, – кивнул подполковник. – Огромное спасибо за сведения. Еще что-то расскажете?
– Да нет вроде. Если появится дополнительная информация, немедленно сообщим. По Литвякову отработаем, дам поручение военным агентам искать Амтлауфа.
* * *На следующий день Гумилев пересказал разговор напарнику. Ротмистра он уважал за обстоятельность и опыт и суждения его ценил высоко. Несмотря на неказистую внешность и смешную фамилию, дело свое Сиволапов знал прекрасно.
– Что думаешь? – закончив рассказ, спросил Николай Степанович.
– Думаю, глухо. Автоматы, анархисты, китайцы, немцы – а выходов ни на кого нет. Кто сказал, что это Фриновский? И что он в России? Они со Штубисом могли эти «томпсоны» продать сразу, как от китайца вышли. И все, оборвалась ниточка. А Фриновский с Монахом этим могут уже в Канаде отдыхать.
– В розыск их объявил?
– Вчера. Всех троих, как справку прочитал.
– Немца по приметам?
– По тем, что есть. А чего, да пусть ловят. Хотя я не понял, при чем тут хунхузы и два китайских генерала на Ч?
– В военной разведке считают, что все это может быть операцией Цзолиня и японцев. Если те решили сделать ставку на поддержку против нас бандитов.
– Что-то это как-то сложно, – поразмыслив, выдал свое заключение ротмистр. – На границе пошалить – это да, а широко использовать бандитов не реально. Да и без толку.
– Согласен. Вот смотри, какая версия у меня сложилась: Амтлауф во время войны вербовал в России агентов. Потом перебрался в Китай, восстановил связи. Там же как-то вышел на Фриновского или Штубиса, а может, и раньше с ними связан был, немцы с нашими левыми давно крутили. Может, через «Трест». Те собрали банду, и по наводкам немца банда выходила на крупные деньги. Дальше налет, отстегивали долю немцу, ложились на дно. И отсиживались как раз под крышей Цзолина. На него и Амтлауф работает, я так понял. Чжан Цзолин бандитам, возможно, даже помогал, за долю, конечно.
– Тогда наши налеты вписываются, – подумав, выдал ротмистр. – Если немец у Чжана этого в разведке, он мог по уже новым каналам сведения получать. В Пишпеке наводчик китаец был. А в этот раз сумма уж очень хорошая. Даже и Чжану этому, если хотя бы восьмушку отвалят, уже неплохо. Зарплата российского губернатора за десять лет. А почему перерыв каждый раз два года был?