Гомер. Илиада

Войска устремились навстречу друг другу. Бесстрашно, не помышляя о бегстве, воины шли на врага, будто жнецы, что идут полосою, срезая колосья. Пока длилось утро, падали воины, сверкало оружие, но перевес не склонялся ни на одну из сторон. Но когда солнце поднялось над горизонтом, ахейцы внезапно прорвали троянские ряды. Агамемнон ринулся вперед с невиданной силой, будто то был день его славы. Он поражал всех, кто встречался ему, сперва Бианора, потом Оилея и двух Приамидов: Иза и Антифа. Вслед за тем он настиг братьев Пизандра и Гипполоха бесстрашного, стоявших в одной колеснице, он устремился на них, как лев, что, найдя укрытие лани, вонзает зубы в детенышей. Моля о пощаде, они обещали, что Антилох [7], их отец, даст за них богатейший выкуп. Но Агамемнон ответил им так:
– Если вы и правда сыны Антилоха, то заплатите за подлость отца, который, когда Менелай пришел в Трою за законной супругой, склонял троянцев его умертвить и мертвым отправить домой.
С такими словами поразил он Пизандра копьем в грудь. А Гипполоху мечом отсек руки и голову, а затем оттолкнул его тело, и оно покатилось, как ствол, по пыльной земле.
Агамемнон яростно бился там, где сражение было всего ожесточенней, и за ним устремлялись другие ахейцы, рубя троянские головы на ходу. Пешие убивали пеших, конные конных, гордые кони гремели пустыми колесницами, ища своих возниц, а те неподвижно лежали, отныне больше приятные коршунам, нежели женам. Агамемнон преследовал троянцев до кургана Ила, а потом с криком, с обагренными кровью руками, погнал их дальше к Скейским воротам. Троянцы стали подобны коровам, которые мечутся в страхе перед напавшим на стадо львом. Тогда Гектор спрыгнул со своей колесницы и, обходя свои рати, принялся распалять сердца воинов к бою. Троянцы обратились вспять и стали лицом к врагу. Ахейцы в ответ тоже сомкнули ряды. Сражение возобновилось.
И снова Агамемнон первым ринулся в бой. Против него выступил Ифидамас, сын Антенора, могучий, огромный, он был воспитан в плодородных фракийских землях. Метнул копье Агамемнон, но оружие промчалось мимо цели. Бросился на врага Ифидамас, и, пройдя ниже брони, его пика вонзилась в пояс Атрида. Тщетно Ифидамас налегал на древко: наконечник уперся в серебряную накладку и изогнулся. Агамемнон ухватился за древко и, разъяренный, как лев, вырвал его из рук Ифидамаса. Выхватив меч, он ударил противника в шею и лишил его жизни. Несчастный рухнул на землю, и мгновенно объял его вечный сон. Его брат сражался с ним рядом, его старший брат. Его звали Коон. При виде упавшего Ифидамаса глубокая горесть овладела им. Не замеченный Агамемноном, он быстро пронзил копьем его руку возле локтя, жало копья пробежало насквозь. Агамемнон содрогнулся, но не отступил: увидав, как Коон влечет за ноги тело брата, он обрушил, прикрывшись щитом, на него короткую пику. Коон повалился на труп Ифидамаса. Агамемнон, налетев, тотчас отсек ему голову. Так сыновья Антенора вместе закончили жизнь и спустились в обитель Аида. Агамемнон по-прежнему бился в самой гуще сражения, но кровоточащая рана причиняла ему все больше страданий. Он кликнул возничего и, вскочив в колесницу, приказал ему гнать коней к кораблям. Терзаясь сердцем, он громогласно воззвал к ахейцам:
– Сражайтесь за меня и защищайте наши суда!
Возница хлестнул пышногривых коней, и они полетели вперед, все в мыле, покрытые пылью кони летели вперед, унося царя прочь от сраженья.
– Троянцы! Бой покидает тот, кто был сегодня сильнейшим! – вскричал Гектор. – Настает час нашей славы. Направьте коней навстречу ахейцам! Нас ждет величайший успех!
И он увлек их за собой, вспарывая наши ряды, как бурный вихрь лиловое море, снося своим страшным мечом головы ахейцев. Первым погиб Ассей, вслед за ним Автоной и Опид, Клитиев сын Долоп, затем Агелай и Офелтий, Ор, отважный Эзимн и доблестный Гиппоноой. И немало других пало в этом сражении. Головы катились, словно волны во время бури, когда ветер в стремительном натиске вздымает морскую пену.
Это была погибель. Наша гибель казалась уже неминуемой. В суматохе всеобщего бегства Одиссей воззвал к Диомеду:
– Диомед, скажи мне, что с нами? Мы забыли о воинской доблести? Скорее сюда, будем биться бок о бок, или ты намерен бежать?
– He намерен, – отвечал Диомед и ударом копья сверг с колесницы Фимбрея. – Я не намерен бежать, но без воли богов нам не выйти отсюда живыми.
Вдвоем они бились будто вепри, что гонят свору охотничьих псов. Ахейцы, глядя на них, ободрились духом и снова ринулись в бой, ненадолго равенство воссстановилось. Но Гектор тоже их увидел. Он устремился к ним сквозь ряды воинов.
– Гибель несется на нас, – сказал Диомед Одиссею. – Останемся здесь и отразим ее.
Он подождал, пока Гектор приблизится, и, прицелившись в голову, метнул свою длинную пику. Попав в шлем троянца, копье отскочило на землю. Гектор отпрянул назад и упал на колено, мрак покрыл его взор. Но пока Диомед бежал за своим копьем, Гектор поднялся, бросился на колесницу и поскакал к троянцам.
– Снова ты, пес, избежал верной смерти, – закричал ему вслед Диомед. – Но, клянусь, в следующий раз я убью тебя, если боги помогут мне, как ныне помогают тебе!
Он принялся крушить всех, кто ему попадался. Он бы не остановился, если б его не приметил Парис, укрывшись за надгробием Ила, он натянул тетиву своего лука и выстрелил. Стрела попала Диомеду в ступню, прошла насквозь и вонзилась в землю.
– Я ранил тебя, Диомед! – с торжествующим смехом воскликнул Парис, выходя из укрытия. – О, если бы я угодил в живот тебе, ты больше не страшил бы троянцев.
Он смеялся.
– Подлый стрелец, – отвечал Диомед, – соблазнитель никчемный, выйди, сразимся открыто, не прячься за деревом! Ты гордишься тем, что поцарапал мне ногу. Эта рана – пустяк, так может поранить женщина или ребенок. Ты разве не знаешь, что у трусов стрелы тупые? Мое же копье убивает, жену оставляя вдовой, детей – сиротами, а сам пораженный гниет на земле, на радость пернатым.
Так он кричал. Одиссей встал между ним и троянцами, прикрывая его. Диомед, опустившись на землю, вырвал из плоти стрелу, и его пронизала жестокая боль. Он принужден был взойти на колесницу и против воли оставить сражение.
Он уехал, и Одиссей увидел, что остался один, покинутый всеми – и другом, и остальными ахейцами: все они бежали от страха.
Троянцы подступили к нему со всех сторон, словно псы, окружившие вепря. Страх овладел Одиссеем. Он мог бы бежать. Но остался. Одним прыжком он настиг Дейопита и ударил его своей пикой. Затем лишил жизни Фоона, Эннома и Херсидама. Ранил Харона, и Сок поспешил брату на помощь. Пробило его копье щит и броню Одиссея и распороло кожу под ребрами. Одиссей отступил. Понял, что ранен. Занес копье. Сок между тем бежал, повернувшись к нему спиной. Копье вошло ему в спину и пронзило насквозь.
– Ни отец, ни мать не закроют глаза твои, Сок, – вскричал Одиссей, – разорвут твой труп птицы, налетев жадной стаей!
Ухватившись за копье Сока, он вырвал его из своего тела. Сильная боль пронзила его члены, и кровь брызнула из раны. Троянцы увидели кровь Одиссея, и, подзывая друг друга, все устремились к нему. Трижды вскричал Одиссей, что было сил, призывая на помощь. На помощь. На помощь.
Издалека его услыхал Менелай:
– Это зовет Одиссей! – Он увидел Аякса и крикнул ему: – Это зовет Одиссей, он нуждается в помощи, поспешим же, спасем его!
Когда они нашли Одиссея, тот отбивался от троянцев, как лев от стаи шакалов, отражая смерть своим длинным копьем. Аякс подбежал к нему сбоку и выставил щит, прикрыв Одиссея. Тут же был Менелай, который, взяв его за руку, повел к колеснице, и кони быстро умчали их в безопасное место. Аякс же начал теснить троянцев. Он убил Дорикла, ранил Пандока, а также Лизандра, Пираза и Пиларта. Он был неукротим, будто поток, что бурно несется с гор, заполняет долину и уносит в море дубы, сосны и ил. Его щит, огромный как башня, виден был издалека. Издалека увидел его и Гектор, что в это время сражался на левом конце бранного поля вдоль берега Скамандра. Он увидел его, и возница тотчас направил коней прямо к Аяксу. Они неслись меж рядов воинов, топча трупы и щиты, брызги крови летели из-под колес и копыт, покрывая ось и скобу колесницы. Аякса при приближении Гектора оставило мужество. Охваченный трепетом, он прикрылся громадным семикожным щитом и принялся отступать, озираясь как зверь. Он отступал медленно, то и дело оборачиваясь и отбивая удары троянцев, снова подавался назад, и опять останавливался и отбивался, и вновь отходил, меж тем как копья врагов, жаждущих крови, летели ему вслед, ударяясь о щит или вонзаясь в землю, – один под натиском многих, был он подобен льву, принужденному покинуть добычу, или ослу, что терпит побои детей.