Явление тайны

Джойс смотрела на Арлин. Та находилась ярдов на десять ближе к берегу, она заходила в озеро, разводя воду руками. Вода доставала ей до пупка, и Арлин наклонялась, чтобы смочить грудь и плечи. Джойс охватила волна зависти к ее красоте. Неудивительно, что мальчишки сходят по ней с ума. Джойс вдруг подумала о том, как приятно, должно быть, гладить волосы Арлин или целовать ее грудь и губы. Мысль так поразила ее, что она потеряла равновесие и хлебнула воды. Тогда она повернулась спиной к Арлин и, поднимая брызги, поплыла на глубину.
Труди что-то кричала ей издалека.
– Что ты сказала? – отозвалась Джойс, стараясь меньше брызгать, чтобы лучше слышать. Труди засмеялась.
– Теплее! – сказала она, плеснув водой. – Здесь теплее!
– Издеваешься?
– Плыви сюда, сама почувствуешь!
Джойс поплыла к Труди, но та уже направлялась вперед, следуя зову тепла. Джойс не смогла удержаться и обернулась посмотреть на Арлин. Та наконец тоже вошла в воду и поплыла к середине озера Длинные волосы обвивали ее шею золотым воротником. При приближении Арлин Джойс испытала чувство, похожее на страх. Ей почти захотелось на берег.
– Кэролин! – окликнула она. – Ты идешь? Кэролин помотала головой.
– Здесь теплее! – сказала Джойс.
– Я тебе не верю.
– Правда! – прокричала Труди. – Тут чудесно!
Кэролин наконец поддалась на уговоры и пошла в воду.
Труди проплыла еще ярдов десять. Вода здесь не потеплела, но стала более активной: она быстро наполнялась пузырьками, словно в джакузи.
Почему-то испугавшись, Труди попыталась нащупать дно, но его уже под ногами не оказалось. Всего в нескольких ярдах отсюда глубина не превышала четырех с половиной футов, а тут даже кончиками пальцев она не достала до дна. Похоже, в том месте, откуда шло теплое течение, озеро резко уходило вниз. Ободренная присутствием подруг, Труди погрузила лицо в воду.
Несмотря на близорукость, вблизи она прекрасно различала все. Вода здесь была прозрачной. Она увидела свое тело до кончиков болтавшихся ног. Однако сразу под ними начиналась непроницаемая темнота Дно просто исчезло. От изумления Труди вздохнула, и вода попала ей в нос. Отплевываясь и отфыркиваясь, она рывком подняла голову, пытаясь глотнуть воздуха.
Джойс закричала ей:
– Труди? Что случилось, Труди?
Она попыталась их предупредить, но животный страх сковал ее, мешая сформулировать мысль. Все, что она смогла, – это рвануться обратно к берегу.
«Там внизу бездна, в ней что-то теплое, и оно хочет меня утащить».
Из укрытия на берегу Уильям Уитт наблюдал, как борется девушка. При виде ее паники эрекция у него пропала. На озере происходило нечто странное. Он видел, как вокруг Труди Катц появилось пятно ряби, будто в воде резвилась стая рыб. Потом пятно разделилось и направилось к остальным девушкам Он не осмелился закричать – тогда они узнали бы, что он подглядывал. Оставалось только смотреть и с нараставшим страхом ждать, что произойдет.
Вскоре после Труди Джойс тоже почувствовала тепло. Оно разлилось по ее телу и проникло внутрь, как глоток рождественского бренди, обволакивающего внутренности. Это ощущение отвлекло ее от Труди и от опасности, угрожавшей уже ей самой. Она смотрела, как вокруг нее, словно вулканическая лава, медленно вскипают и лопаются водяные пузыри, льнувшие к коже. Даже когда она не смогла нащупать дно, мысль о возможности утонуть лишь мелькнула в ее сознании и тут же исчезла. Джойс волновали более важные вещи. Во-первых, воздух, который вырывался из лопавшихся вокруг нее пузырей, был дыханием озера, и вдыхать этот воздух – все равно что целовать его. Во-вторых, скоро рядом окажется Арлин в своем воротнике золотых волос. Соблазненная нежностью теплой воды, Джойс не стала гнать от себя мысли, казавшиеся запретными несколько минут назад. Они обе, она и Арлин, были здесь, в одной и той же ласковой воде, передающей вибрации каждого движения. Они ближе и ближе подходили друг к другу. Может быть, они растворятся в этой воде, их тела станут жидкими и смешаются с озером. Она и Арлин, освобожденные от стыда, поднявшиеся выше секса, блаженно сольются в единое целое.
Ощущение было настолько реальным, что она не стала ему сопротивляться. Через мгновение Джойс подняла руки и позволила телу уйти в воду с головой. Но вся магия озера не смогла до конца заглушить животный страх, охвативший девушку, как только вода сомкнулась над головой. Против ее воли тело разрушило чары. Джойс бешено рванулась, выбрасывая на поверхность руки, будто хотела ухватить полную пригоршню воздуха.
Арлин и Труди видели, как Джойс скрылась под водой. Арлин тут же устремилась на помощь, она плыла и звала Джойс. Поднятые ею волны слились с движением ожившей вокруг нее воды. Рядом с ее телом вскипели пузыри. Она почувствовала, как они гладят ее живот, груди, ложбинку между ног.
Эти ласки несли те же грезы, что охватили Джойс и уняли панику Труди. Конкретного объекта желания не было. Джойс представляла себе Рэнди Кренцмена (кого же еще?), а Арлин увидела какой-то безумный коллаж из лиц знаменитостей. Скулы Дина, глаза Синатры, ухмылка Брандо. И Арлин, подобно Труди и Джойс, уступила искушению. Она подняла руки и позволила воде себя поглотить.
Кэролин с безопасного мелководья в ужасе смотрела на то, что происходило с девушками. Когда под воду ушла Джойс, Кэролин казалось, будто кто-то схватил и потащил ее подругу вниз, но поведение Труди и Арлин было совершенно иным – они просто перестали плыть. Это не походило на самоубийство. Кэролин стояла довольно близко от Арлин и видела: прежде чем ее лицо исчезло под водой, на нем отразилось удовольствие. Арлин улыбалась! Улыбалась и тонула.
Три девушки были единственными друзьями Кэролин. Она не могла просто стоять и смотреть, как они гибнут. Вода в том месте, где только что исчезли девушки, бурлила, но Кэролин направилась туда, неуклюже барахтаясь по-собачьи. Она знала, что законы природы на ее стороне – жир не тонет. Когда она почувствовала, как из-под ног уходит дно, ей стало не по себе. Потом страх исчез. Кэролин плыла над расщелиной, только что поглотившей ее подруг.
Впереди из воды показалась рука. В отчаянии Кэролин потянулась к ней. Дотянулась, схватила. Вода вокруг забурлила с новой яростью. Кэролин в ужасе закричала. И рука потащила ее вниз.
Мир стал меркнуть, подобно угасающему огоньку. Кэролин потеряла способность воспринимать окружающее. Если она все еще и держалась за чьи-то пальцы, то не чувствовала этого. Глаза ее были открыты, но ничего не видели в темноте. Смутно, будто издалека, Кэролин понимала, ее тело тонет, через открытый рот в легкие уже хлынула вода, и она вот-вот окончательно задохнется. Тут сознание Кэролин оставило свою оболочку и стало отдаляться прочь от плоти, что так долго была ему домом. Кэролин увидела свое тело, но не глазами (они остались там, вместе с телом), а мысленным взором. Увидела кусок сала, что погружался в воду, дергаясь и переворачиваясь. Она не испытывала никаких чувств по поводу своей смерти, кроме легкого отвращения при виде жировых складок и бессмысленных нелепых движений. Чуть дальше в воде пытались бороться за жизнь остальные девочки. Но их телодвижения были скорее инстинктивными, чем намеренными. Наверное, сознание каждой из девочек, как и сознание Кэролин, тоже покинуло тело и бесстрастно взирало на происходящее. Тела подруг были гораздо красивее, так что, возможно, с ними жалко расстаться. Однако всерьез никто не сопротивлялся – зачем впустую тратить силы? Все они скоро умрут, утонут в этом летнем озере. Но почему?
Стоило Кэролин задать себе вопрос, и безглазое зрение тут же нашло ответ. Внизу, в темноте, под ее парившим сознанием присутствовало нечто. Она не увидела его, но почувствовала. Там, внизу, была сила… нет, две силы. Это их дыхание вспенило пузырями воду, их руки-водовороты манили в объятия смерти. Она снова взглянула на свое тело, еще рвавшееся за глотком воздуха. Ноги бешено дергались. Между ними – ее девственное влагалище. Кэролин пронзило острое сожаление о том, что она не смела и думать о плотских радостях, а теперь не вкусит их никогда. Какой же дурой она была – грош цена ее идиотской гордости. Собственное достоинство сейчас казалось ей полной ерундой. Нужно было просить о сексе каждого мужика, оглянувшего на нее, и не отставать, пока тот не согласится. А теперь сложная система нервов, трубок и клеток, призванных давать жизнь, обречена умереть нетронутой. Эта единственная мысль добавила привкус горечи в то, что происходило.