Золушка в поисках доминанта

– Никогда не смей повышать на меня голос, – произнес он тихо, но угрожающе. – Ты меня поняла? – давил своей мощью, нависая подобно нерушимой скале.
Заторможенно кивнула, вновь прикрывая веки.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Я терпел, но всему приходит конец. Ты будешь наказана за то, что уже дважды пыталась сбежать от меня. Я понятно изъясняюсь?
От него умопомрачительно пахло парфюмом, да только вот вкупе с тупой головной болью аромат усугублял положение. Я лежала в растерянности, не зная, чего ожидать. Запал пропал, растворился. Не хотелось больше ругаться, лучше бы спать лечь, и желательно вместе с ним. Хотя кого волнуют мои желания?
В глубине души зарождалось волнение, сдобренное сладким предвкушением. Несмотря на откровенную угрозу в голосе, не верила, что он сможет причинить мне вред, а может, просто не хотела верить. Возбуждение скатывалось тугим комком в низ живота, собиралось в лоне. Закусила губу, ожидая наказания.
Он болезненно впился губами в мой рот, ворвался языком, снося все хлипкие преграды гордости. Свободной рукой спустился к ягодицам и разорвал сбоку тонкую ткань трусиков. Треск не отрезвил. С напором ощущала всю его злость. Сегодня не было ласки, лишь животное вожделение. Даже поцелуй словно клеймил, помечая без труда завоеванные территории.
Отстранился также резко и поднял рывком, разворачивая к себе спиной, как тряпичную куклу. Голова закружилась, и, если бы не его стальная рука, придавливающая к груди, наверняка упала бы. Одним ловким движением он поставил передо мной стул и, толкнув, заставил опереться на его спинку руками. Наступив на осколок, болезненно зажмурилась. Испорченное белье полетело на пол, и Александр чуть стукнул ногой по внутренним краям стоп, чтобы встала шире.
Ожидала, что тут же ворвется, но он как ни в чем не бывало прошествовал мимо, направляясь к кухонным шкафам.
– Ответь, что тебе нужно? Я скажу, где лежит.
– Замолчи и не издавай ни звука.
Стало обидно. Мне даже почудилось, что здесь сейчас со мной другой мужчина, попросту пользующийся знаниями о том, где я была два дня и чем занималась.
Покопавшись в ящиках, он достал моток серой бельевой веревки, которую я, по обыкновению, закрепляла на гвоздях в кухне, чтобы развесить выстиранные вещи. Предполагала, что хочет связать, да только вот данная затея мне уже не нравилась.
– Если ты собрался меня связать, то можешь положить веревку на место. Я не буду в этом участвовать.
– Будешь.
Холодный голос заставил прирасти к полу, вытягивая наружу глубинный страх. Меня вдруг осенило: да он же просто сумасшедший. Как я сразу не поняла?! Красивый, богатый, умный, сексуальный, страстный – конечно же, у него, должно быть, не все в порядке с головой, потому что… Да не бывает таких идеальных мужчин! А вдруг он маньяк? Если у него просто не получилось убить меня в прошлый раз, и сейчас он вернулся, чтобы трахнуть и расчленить?!
Меня мелко затрясло, дыхание участилось. Сердце бухало где-то в пятках, а пальцы рук с силой впивались в деревянную спинку стула. Слюна стала вязкой. Александр уверенно приближался ко мне, разматывая клубок.
– Можно задать вопрос? – волнение проскальзывало в каждой букве, выдавая с потрохами.
– Нет. Я сказал тебе молчать.
– Ты маньяк? – спросила и замолчала, боязливо косясь на присевшего на корточки мужчину.
* * *
Александр
Я молчал, не отвечая на ее вопрос, игнорируя не специально, но обдуманно. Маньяк ли? Сам не знал. Наверное, да, разве что только своими руками никого не убивал.
– Сама ответишь себе на этот вопрос по окончании.
– То есть я все-таки останусь жива?
Глупая маленькая девочка. Уже придумала в своей голове ужастик, где я играю главную роль – злодея. Но ведь продолжает стоять, хоть и трясется как осиновый лист, не убегает. А все потому, что ее возбуждают такие игры, правда, она об этом еще сама не подозревает. Отсюда мне хорошо видны ее складки, сочащиеся белесыми выделениями возбуждения. Готова ко всему. Хочется ворваться, насадить так глубоко, как только позволяет тело. Чтобы прогнулась спиной подобно кошке и кричала от фонтанирующих ощущений. Но нет, сегодня я буду наказывать.
Поднявшись, потянул за собой веревку, которая крепко приковала обе ноги к ножкам стула. Продев ее между деревянными прутьями спинки, обвязал запястья, соединив их вместе и закрепив все на той же спинке. Подергал, чтобы проверить, насколько она сможет двигаться, и поднял взгляд.
Страсть, страх, похоть, стыд, возбуждение – ее медовые глаза передавали все оттенки сопутствующих эмоций. Дышала глубоко. Грудь поднималась и опускалась. Губы высохли – она хотела меня. Пыталась скрывать, но хотела.
– Что ты будешь делать? – меж рваных вдохов шепотом спросила она.
– Если не перестанешь разговаривать, то закрою рот кляпом. – Взяв ее за подбородок, провёл подушечкой большого пальца по нижней губе и, не удержавшись, поместил один палец ей в рот, заставляя облизать его. – Хорошая девочка. Я надеюсь, ты усвоишь урок и больше не станешь делать ошибок…
* * *
Анжелика
«Самый настоящий повернутый на сексе маньяк!» – кричал мой разум, а тело запихивало его в самую дальнюю кладовку, чтобы не мешал мне концентрироваться на ощущениях. Никогда не думала о том, что могу возбудиться оттого, что кто-то свяжет меня, оставив без возможности двигаться. Оказалось, что мне дико нравится, когда надо мной властвуют.
Нет, то, что он затыкает меня с определенной периодичностью, конечно же, возмущало и откровенно бесило, но я понимала, что мысли мешают мне получить всю гамму чувств, ощутить остроту хождения по лезвию. Грудь отдавалась болью, соски превратились в напряженные горошины, четко вырисовывающиеся под футболкой. Низ тянуло от желания и хотелось сомкнуть колени, да только физически сделать я этого не могла.
Обходя вокруг меня, Александр легонько, почти неощутимо, касался бедер, груди, живота, ягодиц. Тело вздрагивало, мышцы сжимались, откликаясь на скупую ласку. Все пропало в тот самый миг, когда одну из ягодиц немыслимо обожгло. Он ударил меня ладонью, пальцами, стопроцентно оставляя красный отпечаток своей пятерни. Выгнувшись, взвыла подобно волчице. Боль не была сильной или нетерпимой – скорее, отрезвляющей. Я больше испугалась, хотя и приятного было мало.
Мужчина оглаживал пострадавшее место, то и дело опускаясь все ниже и ниже, почти задевая набухшие складки и маленький вход. Через минуты таких дразнящих издевательств он все же коснулся внешних краев лона, медленно провел по ним пальцем, и мне показалось, что я вот-вот взорвусь, но неугомонная ладонь прижгла и вторую ягодицу.
Экзекуция продолжалась и продолжалась: гладил, касался, задевал, а затем наказывал. Возбуждение до предела, хочется взорваться до невозможности. Губы искусаны, нервные окончания – бомба мгновенного действия. Слезы льются из глаз от бессилия, так хочется достигнуть разрядки, но мой палач не умолим. Он уже не ласкает, лишь обжигает ягодицы, которые давно онемели. В ушах будто вакуум.
– Проси! – говорит он громко, четко, но словно вдалеке.
Я понимаю, о чем он. Гордость не позволяет умолять. Хотя о какой гордости может идти речь, если ты привязана к стулу и испытываешь на себе сексуальное наказание от почти незнакомого человека?
– Проси!
Шлепок, шлепок, еще шлепок. Мышцы ног сводит судорогой, колени подкашиваются. Меня трясло от страха? Забудьте! Меня сейчас трясет по-настоящему, подобно взмывающей вверх космической ракете.
– Проси! – давит своим голосом, напором.
Удар следует за ударом, и я не могу больше терпеть. Задыхаясь, захлебываясь слезами, хрипя, шепчу:
– Пожалуйста!
– Я не слышу!
– Пожалуйста! – кричу, насколько возможно, но он продолжает наносить удары.
Мне кажется, я сейчас попросту упаду в обморок, отключусь, сползу прямо на стул, и все равно, как это будет выглядеть.