Исчезнувшие близнецы
Лена улыбнулась, глаза ее просияли.
– Я до сих пор люблю молоко. Пью каждый день. Но парное молоко – это совершенно другое. Вы когда-нибудь пробовали свежее молоко на ферме?
Кэтрин покачала головой:
– Как будто пьешь мороженое, только вкуснее. Когда-нибудь попробуйте. Для беременных женщин это очень полезно. – Она кивнула в подтверждение своих слов.
Кэтрин покраснела:
– Как вы догадались, что я беременна?
Лена улыбнулась и пожала плечами:
– Для этого не нужно ничего говорить.
Кэтрин взглянула на свой живот.
Лена засмеялась:
– Не там. Это написано у вас на лице. И на лице вашего мужа.
Кэтрин удивленно вскинула брови:
– Откуда…
– Бабушка всегда говорила, что в нас течет цыганская кровь. – Лена вновь засмеялась.
– Я буду очень признательна, если вы не…
Лена подняла вверх указательный палец:
– Даю слово.
И она продолжила свой рассказ.
– Не считайте меня неблагодарной, – сказала я Тарновским, сидя за столом, – но, наверное, для всех будет лучше, если я вернусь в город. Думаю, мне нужно найти семью. Я уверена, что они там, где и остальные евреи.
Пан Тарновский покачал головой:
– Не делай ошибки, оставайся у нас, здесь тебе ничего не грозит. А в Хшануве евреям небезопасно. Я знаю, что многих заставили переехать в небольшой район, но немцы еще не закрыли этот вопрос. Для них евреи – враги, а мы на войне. Нацисты не позволят им жить самостоятельно, не вмешиваясь в их уклад и не притесняя. У евреев нет защитников в Европе. Они будут жить столько, сколько в них будут нуждаться немцы. А потом умрут. Когда евреи исчезнут, они примутся за католиков-поляков. Немцы говорят о Lebensraum [21]. Они намерены развиваться, очистить Польшу для немцев. Мы же не дети. Я тоже кое-что планирую.
– Тихо, довольно! – оборвала его пани Тарновская. – Не стоит говорить о своих планах. – Она повернулась ко мне. – Ты можешь отправиться с нами, когда придет время. А пока никому ни слова.
Я осталась у Тарновских до конца месяца, помогая им по хозяйству, как могла. Я никогда не жила на ферме, и мое невежество даже в простейших вещах являлось предметом постоянных шуток. Каждый вечер мы ужинали в шесть, а в восемь уже ложились спать. Я знала, что у них есть сын, но дома он не появлялся, и за столом никто о нем не упоминал, и вообще ни слова о сыне сказано не было. И я никогда не поднимала эту тему.
Две недели спустя беспокойство взяло верх, и я сказала Тарновским, что возвращаюсь в Хшанув. Они отговаривали меня, но желание найти свою семью пересиливало здравый смысл. На следующее утро, когда пан Тарновский повез в город молоко, я отправилась с ним. Роковое решение!
На глаза Лены навернулись слезы. Она замолчала и сделала глоток воды. Казалось, она хотела что-то сказать, но передумала и покачала головой.
– Я пока остановлюсь. Мы не могли бы прерваться? Может, встретимся через пару дней?
– Как хотите, – ответила Кэтрин. – Позвоните мне, когда решите продолжить.
Глава седьмая
– На этом вы и закончили? – уточнил Лиам.
Кэтрин кивнула:
– Я сказала, что Лена может продолжить, когда пожелает, не торопиться и рассказывать свою историю столько, сколько заблагорассудится. Воспоминания очень тяжело ей даются.
– Она что-нибудь говорила о девочках или Каролине?
– Пока нет. На этом этапе истории Лена еще не знает, что случилось с Каролиной. А о близнецах она вообще не упоминала.
– Сегодня утром мне звонил некий Артур Вудвард. Сын Лены, как он представился. И он настойчиво рекомендует нам держаться подальше от его матери.
– У нее есть сын?
Лиам кивнул:
– Он показался мне обеспокоенным и раздраженным. Спрашивал, говорила ли его мать о женщине по имени Каролина. Я ответил, что ничего не могу ему сказать: разговоры между адвокатом и клиентом строго конфиденциальны, а я работаю на адвоката.
– Отлично, – кивнула Кэтрин. – Нельзя раскрывать информацию никому, даже сыну Лены. Без ее разрешения.
– Согласен. А потом Артур спросил: «Она что, повторяет эти безумные истории о потерянных детях? Моя мать хочет, чтобы вы разыскали пропавших близнецов Каролины? Хоть это вы можете мне сказать?»
– Я ответил, что, к сожалению, ничего не могу ему сообщить, и посоветовал обратиться к матери – интересно, что она скажет. И тогда он по-настоящему разозлился. «Послушайте, – отрезал он, – это бредовая идея! Нет никаких младенцев, нет никакой Каролины. И никогда не было. Не знаю, какую игру вы затеяли, но я не позволю, чтобы какой-то адвокатишка обвел ее вокруг пальца и заманил дурацкими обещаниями. Никаких пропавших детей вы искать не будете. Поэтому оставьте ее в покое! И берегитесь, если я узнаю, что вы взяли у нее деньги. Понятно? Я ясно выразился?» И он швырнул трубку.
– Ничего себе, какой приятный парень! – заметила Кэтрин. – Хоть мы и знакомы всего пару дней, у меня нет ощущения, что Лена – слабоумная старуха. Наоборот, ее рассказ хронологически выстроен и изобилует подробностями. Она четко излагает свои мысли. И, Лиам… она знает, что я беременна!
– Наверное, она еще и очень наблюдательна.
– Но по мне ничего не видно, разве нет?
Лиам кивнул:
– Не видно. Поверь, я внимательно наблюдаю за всеми твоими выпуклостями, Кэтрин.
– Ты ей что-нибудь говорил?
– Я никому ничего не говорил.
– Лена сказала, что в ее жилах течет цыганская кровь. Может, она обладает мистической силой. – Кэтрин засмеялась. – Знаешь, Лена начинает мне нравиться. Она напоминает мою бабушку. И я не верю, что она слабоумная. У меня есть знакомые адвокаты, которые и вполовину не могут говорить так складно, как она.
– Согласен, она не выглядит безумной. Возникает ощущение, что этого Артура больше беспокоят деньги, чем душевное состояние матери. Может, он ждет не дождется значительного наследства?
– Не знаю. Она живет на Пиарсон-стрит, в одном из старинных особняков. У нее изысканный гардероб, красивые вещи. Надеюсь, ты это заметил.
Лиам пожал плечами:
– Возможно. Она всегда выглядит достойно и вовсе не похожа на убогую старушку.
– Лиам, не стоит так говорить. И я готова держать пари, что она тратит немало на Мичиган-авеню.
Он кивнул:
– Она очень привлекательная женщина.
– Ты можешь раздобыть информацию о ней? И об Артуре Вудварде?
– Кэт, ты меня обижаешь! Ты же разговариваешь с величайшим детективом. Не говоря уже о том, что ты с этим величайшим…
– Прекрати! Я серьезно. Посмотрим, что ты сможешь узнать о Лене и ее семье.
– Договорились.
– Мне кажется, не стоит рассказывать Лене о звонке Артура. Пока. Будем просто продолжать беседу.
Глава восьмая
– В ночь перед отъездом я почти не спала, меня раздирали сомнения. У Тарновских я чувствовала себя уютно и в безопасности, они были добры ко мне. Зачем же уезжать? С другой стороны, мне отчаянно не хватало родных, хотелось быть с ними рядом. Если они в беде, я хотела разделить ее с ними. Я должна была выяснить, что произошло.
Лена глотнула горячего чаю и поставила чашку на письменный стол Кэтрин. Лиам покачивался на стуле. Кэтрин что-то записывала в желтый блокнот. Она не стала говорить о звонке Артура.
– Я понимала, что возвращаться в Хшанув рискованно, что евреев повсеместно арестовывают. Ходили слухи, что их увозят в трудовые лагеря. Я предпочитала верить, что мою семью увезли просто потому, что наш дом экспроприировали, ведь отец уверял, что против него ничего нет. Я была убеждена, что мои родители и Милош поселились в каком-то другом районе Хшанува.
Пан Тарновский, который всегда вставал до восхода солнца, был удивлен, когда оказалось, что я уже сижу в кухне за столом. Потом он увидел мой вещмешок и понимающе кивнул. Я ждала, пока он подоил корову, выполнил всю неотложную работу по хозяйству и приготовился ехать в город со свежими молочными продуктами. После обильного завтрака я попрощалась с пани Тарновской, которая крепко обняла меня и попросила быть осторожнее. Для нас обоих это знакомство, пусть и короткое, не прошло даром. Когда я пришла, она приняла меня как нежелательное обязательство. А теперь, всего через несколько недель, между нами установилась духовная связь.