Ультиматум Борна
– Ну что же, спасибо. Но уж вам-то, я думаю, пришлось «потрудиться» с моими заместителями?
– Это уже в прошлом, но все равно я бы не сказал, что они были хорошими друзьями для агентов на местах, полевиков. Они аналитики, а не полевики. Этим все сказано.
– Это что, традиционная вражда или исконная антипатия?
– Конечно. Они занимаются анализом ситуации в тысячах миль от полевиков при помощи компьютеров, которые неизвестно кто программирует и на основании данных, о которых мы даже не имеем представления. Вы чертовски правы в том, что это исконная антипатия. Мы имеем дело с живыми людьми, а они нет. Они оперируют с маленькими зелеными буквами на экранах дисплеев и часто принимают решения такие, что лучше бы вообще не принимали никаких. Никогда.
– Людьми, особенно такими, как вы, нужно управлять! – воскликнул заместитель директора, сидящий справа. – Сколько раз, даже до сих пор, люди, думающие так же, как вы, портили общую картину. Отказывались воспринимать глобальную стратегию и смотрели только на самих себя.
– В таком случае вы должны посвящать нас в эту глобальную стратегию, по крайней мере вкратце или в большую ее часть, чтобы мы могли оценивать в своих действиях важное и второстепенное.
– Где предел этому посвящению, Алекс? – спросил заместитель слева. – Где то место, на котором мы должны сказать: «Дальше мы не можем продолжать, даже ради вашего спокойствия, извините – военная тайна»?..
– Не знаю, аналитики-то вы, а не я. Наверно, процесс должен быть поставлен на постепенную основу, идти от пункта к пункту и, конечно, с лучшей обратной связью, а то, когда я был агентом… Стоп. Минутку. Не я должен сейчас отвечать, а вы.
Алекс пристально посмотрел на директора.
– Очень тонко подмечено, сэр, но я не собираюсь менять основы основ, я здесь не для этого. Я всего лишь пришел узнать, кто и где добыл это и каким образом. Если вы колеблетесь с ответом, то я могу воспользоваться своим положением и обратиться в Белый дом или выше, на Капитолийский холм, и потом только наблюдать, как будут лететь головы… Так скажите, что мне делать?
– Я тоже не собираюсь менять порядок вещей, мистер Конклин, я всего лишь хотел внести немного ясности в вопрос. Вы негативно оцениваете старые методы и манеру действий моих коллег, но вводили ли они когда-нибудь вас в заблуждение, лгали ли они вам?
Алекс быстро взглянул на одного и другого заместителя:
– Единственный раз, когда они лгали, не был никак связан с моей агентурной деятельностью.
– Что за странный ответ?
– Вероятно, они не говорили вам об этом, хотя и должны были. Пять лет назад я был алкоголиком. Я и сейчас алкоголик, просто я больше не пью. Я раньше времени вышел на пенсию, и никто ничего мне при этом не сказал.
– К вашему сведению, все мои коллеги говорили мне, что вы были больны и по этой причине не могли выполнять обычный круг своих обязанностей в последний период службы.
Конклин снова изучил лица обоих заместителей, кивнул им и сказал:
– Благодарю тебя, Кассет, и тебя, Валентино, но этого делать не стоило. Я был пьяницей, и это не секретные сведения, независимо от того, связаны ли они со мной или нет. Глупее этого, по-моему, вы здесь еще ничего не делали.
– Мы хорошо знали про тебя и про Гонконг, где ты прекрасно и много поработал, Алекс, – мягко произнес мужчина по имени Кассет. – Нам не хотелось умалять твои заслуги.
– Ты был гвоздем у нас в заднице с тех пор, как я тебя помню, – добавил Валентино. – Но нам не хотелось трясти за порогом твоим грязным бельем.
– Ладно. Проехали. Вернемся к Джейсону Борну. Я здесь из-за него, черт побери, и именно поэтому радую ваш взгляд.
– Вы имеете некоторые профессиональные отличия от моих заместителей, но, думаю, не будете сомневаться в их достоинствах.
– Не в Кассете и Вале. В других – может быть, но не в них. Я только хотел сказать, что они делали свою работу, а я свою. Вина не в них, вина в системе, которая и предназначена для того, чтобы напускать туман. Но теперь это не так. Правила строги, недвусмысленны и абсолютны, и если я не в курсе того, что произошло, значит, правила нарушены и я введен в заблуждение, или, попросту говоря, я обманут. Повторяю. Как это случилось и кто получил доступ к информации?
– Я услышал от вас уже все, что хотел, – сказал директор, подвигая к себе телефон и снимая трубку. – Попросите, пожалуйста, мистера Де Соле подняться из холла в конференц-зал.
Директор осторожно положил трубку и посмотрел на Конклина:
– Кажется, вы знакомы с мистером Де Соле?
– Де Соле крот-молчун.
– Прошу прощения?
– Это старая здешняя шутка, – объяснил Кассет директору. – Стиви знает, где захоронены все тела, но ничего никому не говорит до тех пор, пока вы ему не покажете разрешение по форме ноль-четыре. Даже, наверно, самому господу богу и то не скажет.
– Я так это понимаю, что вы все, особенно мистер Конклин, считаете мистера Де Соле хорошим профессионалом?
– Да, я так считаю, – ответил Алекс. – Он скажет только то, что вам можно знать, но не более того. И он не соврет. Он обычно помалкивает, хотя может и сболтнуть кое-что, но не врет никогда.
– Это еще одна вещь, которую я хотел от вас услышать.
В дверь негромко постучали, и директор пригласил войти. В конференц-зале появился мужчина среднего роста, немного полноватый, в сильных очках в стальной оправе, ощутимо увеличивающих его глаза. Обведя присутствующих за столом взглядом, человек не сразу заметил Александра Конклина, но, заметив, явно удивился. Направившись было в сторону директора и его заместителей, он резко изменил направление движения и пошел к стулу, на котором сидел бывший разведчик, придав лицу выражение приятного изумления:
– Рад видеть тебя, старик. Сколько лет… два или три года, если не ошибаюсь?
– Больше четырех, Стиви, – пожимая протянутую ему руку, ответил Конклин. – Ну, как поживаешь, анализатор аналитиков и главный манипулятор?
– Теперь особенно-то и анализировать нечего, не то что запирать. Белый дом пропускает все через свое сито, да и конгресс не лучше. Я и ползарплаты не отрабатываю, просто не говорю никому об этом.
– Ну, кое-что мы все-таки придерживаем для себя, не так ли? – прервал Де Соле директор с участливой улыбкой. – Уж в прежние времена – это точно, ты поработал за двоих.
– Ага. Думаю, вы правы. – Де Соле с улыбкой покачал головой, отпуская руку Конклина. – И тем не менее времена хранителей архивов и переездов с вооруженной охраной в подземные стальные сейфы прошли. Теперь все на компьютерах, даже фотографии. Одно сканирование документов чего стоит. Все над землей. Меня уже сто лет не возили в компании парней с автоматами в ожидании волнующего налета прекрасной Мата Хари. Я даже забыл, когда в последний раз держал в руках кейс с наручником на запястье.
– Так-то оно было вернее, – заметил Алекс.
– Жаль, внучатам нечего будет рассказать, старик… «Дедушка, а расскажи нам, как ты был шпионом?» – «Ну, разгадал сотен пять кроссвордов за последние пять лет службы, ребятки».
– Осторожнее, мистер Де Соле, – предостерегающе повысил голос директор, тихо посмеиваясь. – А то я начну думать, а не урезать ли вам ставку. Но, с другой стороны, вот так сразу мне вам не верится.
– Мне тоже, – сказал Конклин, пребывая в тихой ярости. – Это здорово подстроено, – добавил он, рассматривая пухлого аналитика.
– Похоже на обвинение, Алекс? – быстро спросил Де Соле. – Может, объяснишься?
– Ты знаешь, почему я здесь, так ведь?
– Я не знал, что это будешь именно ты.
– О да, я понимаю тебя. Ты целыми днями торчишь внизу в холле, в ожидании, когда тебя вызовут наверх?
– Мой кабинет внизу в холле. И даже еще немного ниже, должен отметить.
Конклин перевел взгляд на директора:
– Опять-таки очень тонкий ход, сэр. Собрать вместе трех человек, которым я, как вы полагаете, безоговорочно доверяю, для того чтобы избежать наружной огласки и не выносить сор из избы.