Жаркая осень 1904 года
В назначенное время, когда к перрону вокзала Ораниенбаума подъехал дачный поезд из Санкт-Петербурга, из которого, помимо прочей публики, вышли генерал-майор Василий Федорович Белый, его заместитель полковник Алексей Алексеевич Маниковский и сопровождавший их адъютант в чине штабс-капитана. Представитель славного племени штабников, считавший, что только им одним открыта истина, недоуменно глядел на встречавших его царских любимчиков, не понимавших, что от добра добра не ищут. Ведь у нас уже есть лучшая трехдюймовка в мире, соответствующая наилучшей французской концепции полевой мелкокалиберной артиллерии: один калибр – один снаряд.
«Тигр», поданный к приезду высоких гостей на привокзальную площадь и тихо урчащий мотором, произвел впечатление не только на генерала Белого и сопровождавших его господ офицеров, но и на прочую праздную публику. По сравнению с дребезжащими бензиновыми моторами Даймлера и Бенца «Тигр» являл собой верх элегантности, совершенства и комфорта. Генерал Белый лишь окинул взглядом одетого «по-земноводному» подпоручика Головатова, остановившись на рукояти его кортика, где в центре рукоятки красовался медальон с изображением знака ордена Св. Анны 4-й степени, и понимающе кивнул. Сам Белый заработал такую же награду на Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, на Кавказском фронте, во время сражения на Аладжинских высотах, будучи сотником казачьей артиллерии, что соответствовало пехотному поручику. И было тогда ему всего двадцать три года.
Впрочем, спеси с адъютанта все это не сбило. Но никому до него не было никакого дела, и сам Белый и Маниковский относились к этому человеку как к неизбежному злу, доставшемуся им в наследство от предыдущего начальника ГАУ генерала-инспектора артиллерии великого князя Сергея Михайловича.
Ни генерал Белый, ни его помощник не знали, что адъютанта начальника давно и плотно опекает 2-й департамент ГУГБ (контрразведка), имеющий информацию о его связях с военным атташе Французской республики, и стрелка барометра в его судьбе остановилась между пометками «брать при первом удобном случае» и «брать немедленно». Теперь же приятное было решено совместить с полезным и взять агента во время встречи с его куратором. А в том, что после посещения бригады Бережного агент побежит на такую встречу, никто не сомневался.
Самобеглая коляска из будущего сократила путь по проселочному тракту до полевого лагеря бригады с двух с половиной часов до примерно сорока минут. Встречал гостей сам генерал Бережной и командир сильно разросшегося артиллерийского дивизиона подполковник Иса Шамильевич Искалиев. Кроме трех шестиорудийных батарей самоходных гаубиц МСТА-С, в состав дивизиона входили две батареи самоходных орудий-минометов НОНА-С и четыре батареи, каждая из четырех устаревших двух с половиной дюймовых легких десантных пушек Барановского.
Когда-то, во времена последней русско-турецкой войны, легкие пушки Барановского считались новинкой. А нынче эти пушки уже не отвечали современным боевым требованиям ни по дальности стрельбы, ни по углам вертикальной и горизонтальной наводки, ни по мощности фугасной гранаты и поражающему действию шрапнели и картечи.
Конечно же, генерал Белый и полковник Маниковский приехали посмотреть своими глазами совсем не на них, а на куда более грозные изделия разработки и производства начала XXI века.
Гаубица Мста-С ошеломила их своим грозным видом, размерами, калибром и длиной ствола. Но, в сравнении с шестидюймовой пушкой Канэ, она не представляла собой ничего особенного, за исключением механизма вертикальной наводки, позволяющего поднимать ствол на шестьдесят восемь градусов (у пушки Канэ – только двадцать), и имела снаряды улучшенной, по сравнению с нынешними, аэродинамической формы. Это позволяло поднять дальнобойность с восемнадцати до почти двадцати девяти верст, а их наполнение взрывчаткой вдвое превосходило таковое у фугасных снарядов пушек Канэ.
К великому сожалению для генерала Белого, даже буксируемый вариант Мсты был втрое тяжелее, чем это было необходимо для конной возки. Но оставался еще флот, крепости и железнодорожные артиллерийские батареи, о которых тоже не стоило забывать. В конце концов сошлись во мнении, что Обуховскому заводу стоит заказать пробную партию пушек Канэ с заимствованными от Мсты элементами конструкции и с применением новых сплавов. И после испытания этих орудий со снарядами обычной и улучшенной формы выдать итоговые рекомендации.
Параллельно с этим, под ту же линейку боеприпасов было необходимо разработать полевую гаубицу корпусного или армейского подчинения, по типу «нечто среднее» между гаубицей Шнейдера образца 1910 года и гаубицей Д-1 образца 1943 года нашей истории. Главные требования – раздвижные станины для быстрого маневра огнем по фронту, угол вертикальной наводки не менее сорока пяти градусов и вес орудия в походном положении не более двух с половиной тонн.
По ходу работы и Белый, и Маниковский непрерывно делали заметки в свои рабочие блокноты. 120-мм пушка-гаубица-миномет Белого с Маниковским не заинтересовала. И все у нее было хорошо: и вес, меньший, чем у трехдюймовой пушки образца 1902 года, и хорошая мощность снаряда, и достаточно высокая дальность стрельбы. Только вот система орудие-выстрел с готовыми нарезами на снаряде, для начала ХХ века была избыточно сложной и трудоемкой в производстве. Было решено отложить реализацию этой идеи до будущих времен и строить гаубицы меньших, чем шести дюймов, калибров как их уменьшенные копии.
Через несколько часов, когда солнце уже клонилось к закату, начальник ГАУ и его заместитель закончили работу и засобирались обратно в Петербург, увозя с собой огромный объем впечатлений, множество заметок, образцов металла для анализа и другие ценные вещи. Как говорится, лучше один раз увидеть своими глазами и пощупать собственными руками, чем сто раз слышать: «халва, халва, халва».
А адъютанта агенты 2-го департамента ГУГБ взяли прямо во время встречи с французским атташе. Кому суждено быть повешенным за измену и шпионаж, тот не утонет даже в Финском заливе.
20 (7) августа 1904.
Санкт-Петербург. Новая Голландия.
Тайный советник Тамбовцев Александр Васильевич
«Евстраткины детки», как всегда, сработали на «пятерку». Филеры Особого отдела Департамента полиции, коими руководил их начальник, Евстратий Медников, сели на хвост человеку, который встречался в ресторане «Мало-Ярославец» с лидером эсеров-максималистов Михаилом Соколовым, и проследили – куда этот таинственный незнакомец направился из ресторана.
– Похоже, ваше превосходительство, этот Лупоглазый опытный в таких делах человек, – филер – крупный мужчина лет тридцати, с густой окладистой бородой, внешне похожий на дворника, лично докладывал мне все подробности слежки, – он сменил несколько извозчиков, потом перебежал улицу перед самым носом конки и сиганул в проходной двор. Мы с напарником вели его до меблированных комнат «Белград», что на Невском, дом 81. Он зашел туда и пробыл часа два. Потом Лупоглазый вышел и пошел по Невскому, по направлению к Адмиралтейству. По дороге он заглянул в кофейню «Доменик» на Невском, 24, где заказал чашечку кофе и пару пирожных. После он присел за столик и сыграл партию в шахматы с господином среднего роста, худым, со светлой бородкой и усиками, которому мы дали кличку Француз – уж очень он был похож на маркиза или графа. О чем они меж собой говорили, я не слышал. Но я видел, как Лупоглазый незаметно передал какую-то бумажку Французу. Потом, когда они наигрались, первым ушел из кофейни Француз, а потом и Лупоглазый. За Французом пошел мой напарник, а я отправился следом за Лупоглазым. Тот немного погулял по Невскому, а затем вернулся в меблированные комнаты Белград и больше оттуда не выходил.
– А куда направился Француз? – спросил я.
– Ваше превосходительство, – улыбнулся филер, – а ведь я не ошибся, когда дал ему эту кличку. Он направился по Литейному проспекту в направлении Сергиевской улицы, а там зашел в дом 10, где располагается посольство Австро-Венгрии. Этот Француз и на самом деле оказался французом. Зовут его Пьер Дюпон. Он служит в Австрийском посольстве секретарем. Это мне дворник тамошний рассказал. Он работает на охранное отделение.