Небо в огне. Штурмовик из будущего
И искренне понадеялся, что обещанного продолжения беседы не будет. Ну его к лешему!
– Куда это мы на ночь глядя, товарищ политрук? – позволил себе задать вопрос Дивин, догнав особиста. Тот оценивающе глянул на него, не останавливаясь, а потом нехотя буркнул:
– Головной дозор только что вернулся. Говорят, наткнулись в лесу на немецкий аэродром. Не могу, правда, понять, откуда ему здесь взяться, но, если не ошиблись ребята, то у нас, возможно, будет шанс захватить какой-нибудь самолет и отправить весточку за линию фронта к своим. Поэтому, сержант, на повестке дня сейчас весьма животрепещущий вопрос: справишься с вражеской техникой? Ты подумай хорошенько, я с ответом не тороплю. На кону просто очень многое стоит.
Оп-па! Что называется, приплыли! И вот что прикажете отвечать? Григорий пребывал в полнейшем смятении. Нет, справиться-то он, разумеется, должен – в конце концов не столь уж навороченная здесь техника, но вот только куда лететь? Даже не отсутствие карт напрягает, а вполне реальная задница в виде общения с коллегами политрука, но уже в более комфортной обстановке. Для них, разумеется. Разыгрывать карту потери памяти? И долго получится водить за нос натасканных как раз на такие дела профессионалов? А тут еще этот странный старикан… поди знай, вдруг он тоже из каких-нибудь местных спецслужб и сейчас просто играет роль невзрачного инженера? Есть на нем некая отметина, выдающая принадлежность к тайным структурам. Кто-нибудь другой, может, и не учуял бы ничего, но экспат в свое время наловчился вычислять агентов госбезопасности, работающих под прикрытием. Можно сказать, впитал этот навык с молоком матери, ага.
Нет, семья его, разумеется, ни в какие шпионские игры никогда не играла и лояльность по отношению к Империи была всамделишной. Но! Окружающим людям вдолбить это получалось не всегда. Постоянно на горизонте возникал какой-нибудь излишне въедливый типус, что считал своим гражданским долгом проявить повышенную бдительность и вывести вчерашних врагов на чистую воду. А поскольку не всегда против семьи Дивайнов играли по правилам, то, хочешь не хочешь, а распознавать возможную пакость следовало научиться с самого раннего детства – скидок на возраст ему никто не делал.
Так и не придя к определенным выводам, Григорий решил малость обождать, получить побольше информации и только потом принимать окончательное решение. Поспешишь – людей насмешишь. Весьма, надо признать честно, верная поговорка. Как раз для него.
Тем временем Залыгин вывел его к костерку, возле которого собралась вся начальствующая верхушка их отряда во главе с майором. Плюс двое разведчиков. Один, худощавый сержант в фуражке с зеленым верхом – Дивин уже знал, что в этом мире это знак принадлежности к пограничным войскам, – гибкий, с великолепной пластикой и хищными движениями отличного рукопашника. Другой – кряжистый здоровяк с фигурой борца. На гимнастерке черные петлицы со скрещенными киркой и лопатой. Сапер? Обстоятельный такой мужичок, несуетливый – это чувствуется буквально с первого взгляда. Такие обычно и работают на совесть и воюют, если придется, столь же надежно.
В данный момент пограничник что-то негромко объяснял командирам, сопровождая свой рассказ одновременным показом на карте. Его товарищ расположился рядом, вставляя время от времени скупые замечания. На появление особиста и Григория собравшиеся отреагировали лишь мимолетными взглядами. Мол, пришли и пришли. Значит, так и надо.
– Вот здесь у них секрет с пулеметом. А вот здесь сдвоенные патрули, – услышал Дивин, подойдя вплотную. – Но если оврагом идти, то мы попадаем в мертвую зону – он из поля зрения охраны выпадает.
– Может быть, заминирован? – поинтересовался майор. – Что скажешь, Евграшин, проверяли?
Сапер сдвинул брови, помолчал чуток, а потом веско промолвил:
– Раньше был заминирован. А теперь есть проход. Подберемся практически к самым стоянкам. И ни одна вражина не чухнется, отвечаю.
– Молодец! – расцвел улыбкой командир. – О, а вот и наш сталинский сокол. Ты ему задачу разъяснил?
– В общих чертах, – скупо ответил Залыгин.
– И что ответишь, сержант?
– На самолеты бы мне взглянуть, товарищ майор, – осторожно произнес экспат. – Вдруг там что-то совсем экзотическое?
– Рыбаков? – Командир перевел взгляд на пограничника.
– Сделаем.
– Вот и отлично. Тогда не будем терять времени, выступайте немедленно. Политрук пойдет с вами. Удачи, бойцы!
* * *Пробираться по ночному лесу оказалось тем еще удовольствием. И не видно ничего, и все время подсознательно ждешь, что из-за дерева или куста может ударить злой выстрел притаившегося врага. Поэтому нервы постоянно на взводе. А когда очередная ветка ощутимо царапнула только-только начавшую подживать кожу лица, Григорий не выдержал и от души выматерился. Уж чего-чего, а крепких выражений за проведенное на этой планете время он успел нахвататься с лихвой. Стоп, а куда товарищи его делись?
– Что ругаешься?
Дивин вздрогнул. Пограничник возник из темноты словно бесплотный дух – совершенно бесшумно. Казалось, мгновение назад рядом с пилотом еще никого не было, а уже в следующее кто-то стоит рядом. Интересно, как он умудряется ночью видеть без помощи приборов? Врожденная способность – ноктолопия, кажется, называется – или последствия специальных тренировок? Спросить? Да ну, совсем не к месту и не ко времени.
– Сучок зацепил, – вполголоса пояснил Григорий. – А он, зараза, в аккурат болячку подрал.
– Понятно. Идти сможешь, глаза не повредил?
– Я в порядке.
– Ну вот и хорошо. Ты Ивана держись, – посоветовал Рыбаков. – Он здесь уже успел все вдоль и поперек пролазить, выведет куда надо.
– Да где его искать-то? – с досадой спросил Дивин. – Они с политруком куда-то вперед давно ушли. Я за ними угнаться пробовал, да сбился. Хорошо, ты вот появился.
– Не боись, мы своих не бросаем, – покровительственно усмехнулся пограничник. – Ладно, двигай тогда за мной. Да осторожнее, на ноги мне не прыгай, слон бенгальский!
– Извини, – виновато сказал Григорий. – Я в темноте не шибко хорошо вижу. – А про себя с сожалением подумал, что вот если бы умел проводить трансформацию, то такой проблемы перед ним не стояло бы – для мантисов темнота никогда не была помехой.
– Проехали. Эх, и чему вас, летунов, только учат? Ну куда ты опять прешь, раззява, левее бери. А здесь осторожно, иначе под откос улетишь!
Дивин изо всех сил старался следовать указаниям товарища. Пару раз, правда, все равно умудрился налететь на деревья, но в конце концов спустился за Рыбаковым в глубокий овраг, густо поросший по склонам каким-то колючим кустарником. Здесь их уже ждали политрук и сапер.
– Где вы пропадали? – злым шепотом спросил Залыгин. – Нам кровь из носу к смене часовых нужно успеть. А до нее всего пятнадцать минут осталось. Поднажали, ребятки!
– Да успеем, товарищ политрук, – спокойно ответил пограничник. – Выйдем на позицию тик в так, не переживайте. А там аэродром будет как на ладони. И ни одна вражина не заметит, будьте покойны.
– Надеюсь, – ворчливо отозвался Залыгин.
Григорий молча слушал их разговор, стараясь привести в норму сбитое дыхание. Да, что ни говори, а навык марш-бросков у него отсутствовал напрочь. В этом смысле местные стояли на голову выше него. А эти странные портянки? Интересно, какой садист выдумал это жуткое пыточное приспособление! С него, пилота ВКС, летавшего меж звездами, сошло семь потов, пока он научился правильно их наматывать. Дикость какая!
Кто-то хлопнул задумавшегося летчика по плечу, а потом слегка подтолкнул, указывая направление движения, и Дивин, тяжко вздохнув, уныло побрел в темноту.
Лежать на сырой земле оказалось неприятно. Положение не спасала даже плащ-палатка, в которую Григорий укутался по примеру товарищей. Влага и холод все равно умудрялись просачиваться в какие-то не видимые глазу щелочки, выстужая тепло. Ко всему прочему, Рыбаков строго-настрого предупредил летчика, чтобы тот не вздумал сильно шевелиться, демаскируя их укрытие, что также не добавляло положительных эмоций – мышцы затекли и одеревенели.