Красная туфелька
Намного большее.
Еще прежде, чем поднять ее, он узнал фирменную черную, в тонкую полоску подкладку, а потом и автограф дизайнера, вшитый в кожаную стельку. Сначала почти квадратная «Ф», а потом «К». Калеб почти машинально сунул туфельку в карман пиджака, махнул рукой проезжавшему такси и отправился на встречу. Он не сомневался, что кто-то потерял ее… Но и не собирался упускать возможность отплатить акуле, угрожавшей послать «ЛЛ Дизайн» на дно океана моды. Его работники рассчитывали на него. Рассчитывали, что он удержит их судно на плаву, и он обязан был это сделать!
«Да, но как?» – спросил его внутренний голос.
– И теперь, когда у тебя есть эта модель Фредерика К, – спросила Марта, – что ты собираешься с ней делать? – Она крепко прижала туфельку к своей груди, словно расстаться с таким сокровищем было выше ее сил.
Калеб забрал туфлю и поставил ее на полку.
– Оставить у себя, – сказал он. – А самим сделать что-нибудь покруче. Мы уже давно говорили о том, чтобы запустить линию обуви. И успеть сделать это прежде, чем наше судно сядет на мель. Эта туфля буквально свалилась мне в руки. Буквально. И нужно быть дураком, чтобы не воспользоваться этим шансом.
– Ты наконец-то решился? – На лице Марты появилась одобрительная улыбка. – Чертовски вовремя! Думаю, Леонора тобой бы гордилась.
Он вздрогнул: «Гордилась? В самом деле?»
Его взгляд остановился на портрете, висевшем на дальней стене. Копия маслом изображала молодую Леонору, а не ту женщину, которую знал Калеб. Улыбка на тонких губах, платиновые волосы, собранные в свободный узел, – такой же, какой был у нее всегда и из которого часто торчал карандаш. Казалось, она смотрела на него и терпеливо ждала. Ждала, что он сотворит чудо. Поступит правильно.
Он закрыл глаза, не в силах больше смотреть на портрет.
Правильно. Разве когда-нибудь он знал, что это такое?
– Гордилась? – повторил Калеб. – За то, что я сделал с ее компанией? За то, что я за один только год почти разрушил дело всей ее жизни?
Марта наклонилась к нему, ее лицо стало серьезным.
– Ты оказался на спине дикого слона, когда взял на себя руководство компанией. Я знаю, это было трудно, но ты сделал свою работу куда лучше, чем думаешь. А сейчас… – она прижала руку к груди, ее улыбка вернулась, – ты идешь на риск. Собираешься сделать прыжок в неизвестность. Это то, что всегда делала Леонора. И все-таки… что ты дальше собираешься с ней делать?
Он повертел туфельку за каблук. Это было настоящее произведение искусства – плавные линии с глубоким треугольным вырезом на носке и маленькой застежкой из золотистого металла.
– Я думал дать ее Кенни на пару недель. Пусть поработает…
– Не надо. С женской обувью у него ничего не выйдет – говорю это как женщина, пускай и не молодая, но та, которая до сих пор обожает стильную обувь.
Марта была права. В «ЛЛ Дизайн» было не так уж много талантливых дизайнеров. Еще до того, как сошла со сцены его мать, от них ушли двое лучших дизайнеров, а потом и еще двое. И сейчас Калеб был просто обязан что-то сделать.
– Тогда я найму кого-нибудь со стороны, – сказал он, хотя и не знал, кому можно доверить это дело. Он встал, взял туфлю и свой мобильный телефон. – В любом случае я что-нибудь придумаю. – Все решения, которые он примет, лягут на его плечи. Была ли эта модель пропуском в мир модной обуви, тем самым чудом, которое было им так нужно? Возможно. «Но, – продолжал нашептывать предупреждающий голос, – если ты не сумеешь решить проблему со всей коллекцией в целом, то линия обуви все равно не поможет». – Я думаю заглянуть в «Смарт фэшн» и послушать, что там говорят о Фредерике К. – «А возможно, и узнать, почему туфелька оказалась на тротуаре…»
Этот журнал благоволил Фредерику К со дня основания тем своего дома моды. Уж кто-нибудь среди журналистов должен был знать об этой модели, а может, и о других разработках известного дизайнера.
– Ты сам туда отправишься? – спросила Марта и, когда Калеб кивнул, добавила: – Да ты же терпеть не можешь прессу! Особенно этот журнал…
И тут же перед его глазами встали заголовки. Кривые загогулины вопросов, массивные черные буквы. Все хотели заработать на неожиданной отставке его матери, а потом, словно пираньи, обглодать его компанию, обсуждая каждый неверный шаг, который он сделает. Так Калеб стал предметом сплетен, этакий мальчик для битья в колонке сплетен «За кулисами сцены» – таблоидного отростка «Смарт фэшн». Любое его движение сразу же отражалось на этих страницах во всех красках.
Да, он ненавидел прессу, а «За кулисами сцены» – больше всего.
– По крайней мере, про тебя не скажешь, что ты дружески настроен к репортерам. – Марта поморщилась. – Они до сих пор не могут забыть об этом случае в Милане.
И до сих пор заставляют его за это расплачиваться, переходя от одних слухов к другим. Репортеры сфокусировались скорее на его личной жизни, чем на делах компании. Ему вообще следовало бы сидеть дома. По крайней мере, в этом случае таблоиды вряд ли могли докопаться до правды. Пока их интересует его ночная жизнь, а не то, где он проводил несколько часов в середине дня по вторникам, четвергам и субботам. Калеб прибегал к множеству ухищрений, чтобы сохранить свою тайну. Он выбрал медицинский центр в другом штате. Он вдвое переплачивал сиделкам. И постоянно напоминал всем, кто хорошо знал о случившемся с Леонорой, держать это в секрете.
– Если бы ты был с ними немного помягче, – сказала Марта, прерывая его мысли, – возможно, смог бы получить лучший результат.
Калеб скривился:
– Помягче? С прессой? – Он тяжело вздохнул. – Ну ладно. Уговорила. Я принесу в редакцию коробку печенья или чего-нибудь еще…
Марта рассмеялась:
– Для человека, стоящего во главе дома моды, ты чертовски мало понимаешь в женщинах. Туфли и шоколад, Калеб. Это все, что тебе нужно, чтобы привлечь их внимание.
– А я-то думал, что все дело в моем остром уме, – уныло пошутил он.
Глава 2
Найти эту проклятую туфлю и в то же время не встретиться с Карлом – вот что предстояло сделать Саре. Для женщины, которая собралась изменить свою жизнь, она явно отправилась не по той дороге.
Явившись в офис, Сара сразу же выложила всю историю Педро Эспозито. Педро был хорошим другом – во всяком случае, не из тех, кто побежал бы к боссу рапортовать о чужом промахе. Его готовое выслушать жалобы ухо и плечо, на котором можно выплакаться, следовало бы ценить каждой женщине, нуждающейся в надежном друге.
– Хорошие новости, ягодка.
– А что, сегодня они есть?
– Ты разве не заглядывала в свою почту? Карлу срочно пришлось бежать к зубному, так что сегодня его не будет весь день.
– Слава богу.
– Нет. Слава ореховой скорлупке, которая ему попалась в черничном маффине [4]. – Педро осклабился, бросая ей на стол яркую листовку. – Вот. Это поможет тебе спасти свою шею.
Сара подняла листовку:
– «Разыскивается пропавшая туфелька…» Очень смешно!
– Во всяком случае, лучше, чем голова на шесте, которую наверняка захочет выставить всем на обзор Карл, если узнает, что случилось с моделью Фредерика.
Сара поежилась. Карл, с его взрывным темпераментом, легко выходил из себя по любому поводу, начиная с пропущенных сроков сдачи статьи и кончая падением доходов от рекламы.
– Я верю, что найду ее.
– Ты можешь верить во что угодно, Золушка. Но если бы ты спросила меня, я бы сказал, что здесь уже нужен принц, чтобы спасти тебя, – невесело усмехнулся Педро, плюхаясь обратно в свое кресло.
Как же! Ей самой придется себя спасать. Разве не она написала больше сотни статей об обманщиках мужчинах? О тех, кто, притворяясь прекрасными принцами, преследовал лишь свои личные цели? О тех, кто бегал за блестящими красотками, не обращая внимания на скромную девушку в уголке?
– Эта Золушка сама найдет свою туфельку, – решительно тряхнула головой Сара. – Кто кашу заварил, тому и расхлебывать. И не нужны мне никакие принцы!