Список заветных желаний

Джоад кивает на ботанического гиганта, которого держит в объятиях, на тот случай, если Шелли ухитрилась его не заметить:
– Я уже взял свое.
– Берите что хотите, – говорю я.
Странно все-таки, что их могут заботить какие-то дурацкие растения, когда мама умерла.
Мои братья и их жены выходят из маминого дома в туманный сентябрьский вечер, а я стою в дверях и смотрю им вслед, в точности как делала мама. Последней выходит Кэтрин, на ходу засовывая шарф от «Эрмес» в карман замшевой куртки.
– Увидимся завтра. – Она чмокает меня в щеку.
Я испускаю приглушенный стон. Разговоры о том, кому какое комнатное растение достанется, – сущая ерунда по сравнению с испытанием, которое предстоит мне завтра. Завтра все мамино имущество будет разделено между тремя ее детьми. Так сказать, церемония вручения премии Болингер. Через несколько часов я стану президентом компании «Болингер косметик» и боссом Кэтрин, хотя у меня нет ни малейшей уверенности, что я способна справиться хотя бы с какой-нибудь из этих обязанностей.
Ночью ветер разогнал тучи, и утреннее безоблачное небо сияет голубизной. Это добрая примета, говорю я себе. Сидя на заднем сиденье «линкольна», я смотрю на берега озера Мичиган и мысленно репетирую свою речь. Вау, я очень смущена. Это высокая честь для меня. Конечно, я никогда не смогу заменить маму, но сделаю все, что в моих силах, для дальнейшего процветания компании.
Голова у меня отчаянно трещит, и мысленно я проклинаю себя на чем свет стоит. Зачем я пила это проклятое шампанское? О чем я только думала? Меня тошнит и в буквальном, и в переносном смысле. Как я могла устроить такой беспредел на поминках по маме? После этого вряд ли стоит ожидать, что мои братья и их жены будут относиться ко мне с уважением. Я извлекаю из сумочки пудреницу и пудрю щеки. Сегодня я должна выглядеть спокойной и уверенной, как и следует боссу процветающей компании. Братья должны понять, что я способна управлять бизнесом, хотя вчера и выпила лишнего. И они могут гордиться своей сестрой, которая к тридцати четырем годам проделала путь от скромного менеджера по рекламе до президента крупной компании. И, несмотря на бесчинство, учиненное мною вчера, я думаю, братья ничего не имеют против моего стремительного восхождения. Каждый из них занят собственной карьерой, семейного бизнеса они практически не касаются, хотя, конечно, каждый владеет своей долей акций. Что касается Шелли, она по профессии логопед, а сейчас главная ее забота – дети. Ей вообще по фигу, кто будет управлять компанией ее свекрови.
Так что беспокоит меня только Кэтрин.
Выпускница престижной Уортонской школы бизнеса и член национальной команды по синхронному плаванию на Олимпийских играх 1992 года, моя невестка обладает умом, деловой хваткой и энергией, которых достанет, чтобы управлять тремя компаниями.
Последние двенадцать лет она занимала в «Болингер косметик» должность вице-президента и была маминой правой рукой. Если бы не Кэтрин, «Болингер косметик» до сих пор оставалась бы маленькой, хотя и процветающей фирмой местного значения. Но моя энергичная невестка убедила маму в необходимости расти. В 2002 году она узнала, что в «Шоу Опры Уинфри» планируется создать новый раздел – «Любимые вещи Опры». Почти полгода Кэтрин каждую неделю посылала на «Харпо студиос» изысканно упакованные коробки с органическим мылом и лосьонами «Болингер», сопровождая их фотографиями и статьями о нашей компании, выпускающей исключительно натуральную, экологически чистую продукцию. Когда Кэтрин готовила двадцать вторую по счету посылку, раздался звонок со студии. Органический черный чай и маска из семечек винограда производства «Болингер косметик» были удостоены звания любимых вещей Опры.
Естественно, появление нашей продукции в «Шоу Опры Уинфри» стало отличной рекламой. Внезапно все спа-салоны и престижные универсальные магазины захотели сотрудничать с компанией «Болингер». За полгода производство выросло в четыре раза. Более крупные компании предлагали головокружительные суммы, желая купить нашу, но Кэтрин убедила маму не соглашаться на продажу. Вместо этого она открыла новые магазины в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Далласе и Майами, а два года спустя вывела нашу компанию на международный рынок. Конечно, я тешу себя мыслью, что мои маркетинговые способности тоже сыграли здесь некоторую роль. Но все же приходится признать: именно Кэтрин Хамфрис-Болингер компания обязана своим превращением в мощную корпорацию, приносящую миллионные доходы.
Отрицать это невозможно. Кэтрин у нас королева улья, а я, руководитель маркетингового отдела, – всего лишь скромная рабочая пчела. Но через несколько минут нам с ней придется поменяться местами. Я стану боссом Кэтрин, и при мысли об этом у меня холодеет внутри.
В июне, когда мама проходила через все муки химиотерапии и появлялась в офисе лишь изредка, Кэтрин пригласила меня к себе в кабинет.
– Тебе необходимо досконально изучить производство, – сказала она, усевшись за стол красного дерева и сложив руки на груди. – Мы все, конечно, гоним подобные мысли прочь, но все же приходится признать: вскоре в жизни нашей компании произойдут перемены. И ты должны быть готова к своей новой роли.
Она намекала на то, что мама вскоре умрет! Как она могла предположить подобное? Но я знала: Кэтрин – реалистка, которая ошибается чрезвычайно редко. По спине у меня пробежал холодок.
– Естественно, после ухода твоей мамы ее доля перейдет к тебе, – продолжала Кэтрин. – Ты ее единственная дочь и единственная из ее детей, занятая в нашем бизнесе. К тому же ты была ее партнером дольше, чем кто-либо другой.
В горле у меня вспух ком. Мама любила рассказывать, что я работаю в компании с пеленок. Она сажала меня в рюкзачок-кенгуру, и мы с ней разъезжали по магазинам и маленьким рынкам, предлагая нашу продукцию.
– Как владелец контрольного пакета акций, ты станешь генеральным директором компании.
Что-то в ровном, спокойном голосе Кэтрин навело меня на мысль: подобное положение вещей ее не слишком устраивает. Но кто мог упрекнуть ее за это? Кэтрин была гением бизнеса. А мне всего лишь посчастливилось быть дочерью Элизабет Болингер.
– Я, разумеется, помогу тебе подготовиться. Впрочем, ты и так уже почти готова. – На экране компьютера Кэтрин открыла календарь. – Если не возражаешь, давай не будем откладывать и начнем завтра, в восемь часов утра.
Это был не вопрос, а приказ.
С того дня каждое утро я усаживалась за компьютер рядом с Кэтрин, и она рассказывала мне об условиях наших зарубежных сделок, особенностях международного налогового права и торговых операциях, осуществляемых нашей компанией. Она даже отправила меня на недельный семинар в Гарвардскую школу бизнеса, где меня познакомили с современными технологиями управления. К тому же Кэтрин заставила меня пройти несколько компьютерных курсов самой разной тематики – от планирования бюджета до подбора сотрудников. Признаюсь, нередко мне казалось, что моя бедная голова вот-вот взорвется от избытка информации. Но у меня ни разу не возникло мысли отказаться от предлагаемого мне поста. И сейчас я надеюсь, что буду с честью носить корону, которая прежде принадлежала маме. А еще я надеюсь, моя невестка не будет чувствовать себя обиженной тем, что ей приходится помогать мне полировать эту корону до блеска.
Мамин шофер высаживает меня на Рэндольф-стрит. Я выхожу из машины и окидываю взглядом гранитно-стальную громаду чикагского Аон-центра. Арендная плата за офисы здесь наверняка головокружительная. Мамин адвокат явно не бедствует. Я поднимаюсь на лифте на тридцать второй этаж. Ровно в десять тридцать рыжеволосая красотка Клэри, секретарь мистера Мидара, приглашает меня в офис своего шефа. Мои братья и их жены уже сидят за массивным дубовым столом.
– Выпьете кофе, мисс Болингер? – любезно осведомляется Клэри. – А может быть, чая или минеральной воды?
– Нет, благодарю вас.
Я усаживаюсь рядом с Шелли и оглядываюсь по сторонам. Офис мистера Мидара представляет собой впечатляющую смесь старого и нового. Хотя в интерьере главенствуют современные тенденции, холодный блеск стекла и гранита смягчают восточные ковры и несколько предметов изысканной антикварной мебели. В целом все сочетается довольно гармонично.