Бумажная девушка
– И что это тебе принесло кроме большого штрафа?
Как будто не услышав меня, Мило перечислил:
– Съехал на лыжах с Белой горы в Перу, спустился на параплане с Эвереста… Я вхожу в число тех немногих людей в мире, кто поднялся на гору Чогори…
– Если речь идет об игре в камикадзе, то да, в этом ты мастер. Но я-то говорю о риске любить – этот точно тебе не по зубам. Ты никогда не отваживался даже с…
– ПРЕКРАТИ! – рявкнул он и схватил меня за ворот футболки, чтобы помешать закончить фразу.
Мило замер в этой позе на несколько секунд, сжав кулаки и злобно глядя на меня, пока он не осознал ситуацию: друг пришел мне помочь, но был всего в двух шагах от того, чтобы врезать мне кулаком по физиономии…
– Прости, – сказал он, разжимая пальцы.
Я пожал плечами и вышел на просторную террасу, выходившую на океан. В доме, скрытом от посторонних взглядов, был прямой выход на пляж. Туда вела принадлежащая только мне лестница, на ступенях которой стояли терракотовые кашпо с умирающими растениями. Уже несколько месяцев у меня не было сил их поливать.
Я взял старые очки от солнца «Рейбан Вайфарер», забытые на столе из яванского тика, чтобы защитить глаза от слепящего сияния, и рухнул в качалку.
Мило зарулил в кухню и присоединился ко мне с двумя чашками кофе, протянул мне одну.
– Ладно, довольно этого ребячества. Давай поговорим серьезно, – предложил он, присаживаясь на стол.
Устремив взгляд на волны, я не оказывал никакого сопротивления. В это мгновение мне хотелось только одного: чтобы Мило побыстрее рассказал мне то, ради чего он пришел, и отвалил, чтобы я мог пойти выблевать мою тоску в раковину, а потом снова проглотить пригоршню пилюль, которые унесут меня далеко от реальности.
– Сколько мы с тобой знакомы, Том? Двадцать пять лет?
– Около того, – сказал я, делая глоток кофе.
– Еще когда мы были подростками, ты всегда был голосом разума, – начал Мило. – Ты не дал мне наделать немало глупостей. Без тебя я бы уже давно сидел в тюрьме, а может быть, уже умер. Без тебя Кароль никогда бы не стала полицейским. Без тебя я не смог бы купить дом для моей матери. Короче, я знаю, что всем обязан тебе.
Смущенный, я отмахнулся от его аргументов:
– Если ты пришел для того, чтобы нести весь этот вздор…
– Это не вздор! Мы сумели устоять, Том: перед наркотиками, перед насилием банд; смогли перемолоть испорченное детство…
На этот раз аргумент попал в цель, и я вздрогнул. Несмотря на успех и подъем по социальной лестнице, во мне все еще жил пятнадцатилетний подросток, который так и не уехал из квартала Макартур-парк, с его наркодилерами и лестничными клетками, полными криков. А еще там всюду был страх.
Я повернул голову и посмотрел на океан. Прозрачная вода сверкала тысячей оттенков от бирюзового до ультрамаринового. Лишь несколько волн, гармоничных и регулярных, волновали Тихий океан. Его спокойствие резко контрастировало с нашей полной перипетий юностью.
– Мы чистые, – продолжал Мило. – Мы заработали деньги честным путем. Мы не носим под пиджаком оружие. На наших рубашках нет ни капли крови, как нет и следов кокаина на наших банкнотах…
– Не понимаю, как все это связано с…
– У нас есть все, чтобы быть счастливыми, Том! Здоровье, молодость, увлекательная работа. Ты не можешь все искорежить из-за женщины. Это слишком глупо! Она тебя не заслуживает. Побереги свою печаль до тех дней, когда настоящее несчастье постучит в нашу дверь.
– Аврора была женщиной моей жизни! Как ты этого не понимаешь? Почему ты не уважаешь мою боль?
Мило вздохнул:
– Что ж, если ты хочешь, я скажу. Если бы она действительно была женщиной твоей жизни, то это она сегодня была бы здесь, с тобой, чтобы помешать тебе погрузиться в разрушительный бред.
Он одним глотком выпил свой эспрессо и констатировал:
– Ты сделал все, чтобы ее вернуть: умолял, пытался заставить ее ревновать, потом ты прошел через унижение перед всем человечеством. Пойми же, все кончено: она не вернется. Аврора перевернула страницу, и тебе следовало бы сделать то же самое.
– У меня не получается, – признался я.
Мило как будто задумался на мгновение, и на его лице появилось одновременно озадаченное и загадочное выражение.
– Что ж, я полагаю, что у тебя просто не осталось выбора.
– Как это?
– Прими душ и оденься.
– Для чего?
– Съедим говяжьи ребра в «Спаго».
– Я не слишком голоден.
– А я веду тебя туда не ради еды.
– А ради чего тогда?
– Для поднятия тонуса – поверь, он тебе понадобится, когда я наконец скажу тебе то, что должен.
3. Съеденный человек
Нет, Джеф, ты не один,Но перестань плакатьВот так перед всеми,Потому что она почти старуха,Потому что она крашеная блондинкаИ – снова бросила тебя (…)Я знаю, что у тебя болит сердце,Но это надо вынести, Джеф.– Почему перед моим домом припаркован танк? – спросил я, указывая на импозантный спортивный автомобиль, чьи чудовищные колеса давили на тротуар Колония-роуд.
– Это не танк, – оскорбился Мило, – это «Бугатти Вейрон», модель «Черная кровь», один из самых мощных болидов в мире.
Малибу. Солнце начала второй половины дня. В деревьях шумит ветер
– Ты опять купил машину! Ты что их, коллекционируешь?
– Это не машина, старик. Это произведение искусства!
– Я называю это «ловушкой для телок». Неужели еще находятся девушки, с которыми проходит этот трюк с тачкой?
– А ты думаешь, что мне нужны уловки, чтобы подцепить классную девчонку?
Я скривился. Никогда не мог понять увлечения моих собратьев-мужчин купе, родстерами и прочими автомобилями с откидным верхом…
– Идем, посмотрим на зверя! – предложил Мило. Его глаза засверкали.
Чтобы не разочаровывать друга, я заставил себя обойти машину. Поджарый, близкий по форме к эллипсу, «Бугатти» походил на кокон, а немногочисленные наросты на нем сверкали на солнце и спорили с черным, как ночь, кузовом: хромированная решетка радиатора, металлизированные зеркала заднего вида, сверкающие диски колес, за которыми горели голубым пламенем дисковые тормоза.
– Хочешь взглянуть на двигатель?
– Еще бы, – вздохнул я.
– Ты знал, что таких машин всего пятнадцать штук в мире?
– Нет, но я счастлив это слышать.
– Он разгоняется до ста километров в час за две секунды, а максимальная скорость почти четыреста километров в час.
– О, да, несомненное преимущество во времена дорогого бензина, полицейских радаров, расставленных через каждые сто метров, и тотальной заботы об экологии планеты!
На этот раз Мило не сумел скрыть своего разочарования:
– Ты настоящий брюзга, Том! Человек, совершенно не способный ценить легкость бытия и получать удовольствие от жизни!
– Такой человек необходим, чтобы уравновесить наш дуэт, – парировал я. – Так как ты уже выбрал роль беззаботного весельчака, я взял ту, что оставалась.
– Давай, садись.
– За руль?
– Нет.
– Почему?
– Потому что у тебя отобрали права, и тебе это отлично известно…
* * *Автомобиль выехал из тенистых аллей Малибу-колони и помчался по Пасифик-коуст-хайвей, проходящей вдоль берега. «Бугатти» скользил по дороге легко. В его салоне, затянутом патинированной кожей с оранжевыми отблесками, было тепло. Я чувствовал себя абсолютно защищенным, словно драгоценность в уютном ларце, поэтому закрыл глаза, убаюканный старым соулом Отиса Реддинга [4], звучавшим по радио.