Слезы луны

– Не так сильно, а значит, не любил вовсе.
– Если по-настоящему любит один, но не любит другой, страшнее и не придумаешь, – вздохнула Бренна, сама удивляясь своей откровенности.
Шон удивился ее словам не меньше. Волнение в своем сердце он принял за сочувствие.
– Бренна, милая, неужели ты в меня влюбилась?
Бренна вздрогнула и сердито уставилась на Шона. А он смотрел на нее с такой… такой чертовой заботой, таким терпением и симпатией, что захотелось разбить в кровь его физиономию. Однако Бренна подавила это желание, оттолкнула Шона и подхватила свой ящик.
– Шон Галлахер, ты и впрямь самый глупый мужчина на свете.
Гордо вскинув голову, она покинула кухню, гремя инструментами.
Покачав головой, Шон вернулся к уборке, размышляя, на кого же запала О’Тул. И почему-то сердце его снова сжалось.
Кто бы он ни был, решил Шон, громко хлопнув дверцей шкафчика, пусть только попробует ее обидеть.
 
3
 
Бренна ворвалась в дом Галлахеров в отвратительном настроении. И не постучалась, даже не подумала постучаться. Она без спросу прибегала сюда, сколько себя помнила, как и Дарси – к О’Тулам.
Дом со временем менялся. Всего пять лет назад они с папой переложили пол на кухне, а только в прошлом июне она поклеила комнату Дарси миленькими обоями с рисунком из розовых бутонов.
Однако мелкие переделки не коснулись души этого дома. Он остался прежним, гостеприимным и уютным, казалось, что сами стены излучают музыку, даже когда никто не играет на музыкальных инструментах.
Теперь здесь живут Эйдан и Джуд, и, повсюду – в вазах, чашах и бутылках – благоухают цветы. Джуд обожает цветы, планирует весной заняться садом и уже просила построить беседку. Что-нибудь старомодное, решила Бренна, под стать дому, словно небрежно вылепленному из старого камня и крепкого дерева.
Бренна хмурилась, входя в дом, но, когда она услышала сверху смех Дарси, ее губы тронула улыбка. С женщинами, подумала она, поднимаясь по лестнице, гораздо спокойнее, чем с мужчинами. С большинством мужчин. Большую часть времени.
В бывшей комнате Шона мало что осталось от него – только кровать и старый комод. В коттедж на Эльфийском холме Шон забрал полки и музыкальные инструменты – скрипку и бойран, кельтский бубен.
На полу еще лежал старый, когда-то темно-бордовый ковер. Она сидела на нем тысячи раз, слушая музыку Шона и притворяясь, что ей безумно скучно.
Ее первой любовью были песни Шона Галлахера. Она влюбилась так давно, что уже не помнила ни момента, ни мелодии, как будто эта любовь была с нею всю жизнь. Только Шон об этом никогда не узнает, пинками его легче расшевелить, чем похвалами. Видит бог, никто до сих пор не растолкал парня и не заставил сделать хоть что-нибудь со своими творениями, а она хотела славы для упрямца. Хотела, чтобы он выполнил наконец свое предназначение и подарил свою музыку миру.
Бренна напомнила себе, что это не ее проблема, и не за этим она сегодня пришла сюда. Поджав губы, она обвела взглядом комнату.
Стены выглядели ужасно. На фоне выцветших обоев бросались в глаза темные прямоугольники, оставшиеся от висевших здесь когда-то картин и еще черт знает чего, что Шон вешал на стены. Огромные дыры от гвоздей еще раз доказывали, что парень понятия не имеет, за какой конец молотка браться.
Правда, Бренна прекрасно помнила, что каждый раз, как его мать порывалась привести эту комнату в порядок, Шон просил ее не беспокоиться. Ему нравилось так, как есть.
Бренна оперлась о дверной косяк, уже отчетливо представляя, как превратить запущенное, чисто мужское пространство в веселую детскую.
Джуд и Дарси стояли у окна и смотрели на море. Такие разные, подумала Бренна. Джуд, скромная, как мягкий лунный свет, с собранными в узел каштановыми волосами, и Дарси, яркая, как ослепительное солнце, с пышными смоляными кудрями, свободно струящимися по плечам и спине. Обе примерно одного роста, среднего для женщин, и, значит, на добрых три дюйма выше ее. И, хотя Дарси обладала более соблазнительными формами, чем гордилась и чего не пыталась скрывать, Джуд была не менее женственной.
Нет, нет, Бренна им не завидовала, ни в коем случае, однако ей бы очень хотелось не чувствовать себя нескладехой, идиоткой, когда приходилось влезать в юбку и туфельки.
И этим мыслям сейчас не время и не место, а потому Бренна сунула руки в карманы мешковатых рабочих брюк и вскинула голову.
– Как ты решишь, чего хочешь, если будешь весь день таращиться в окно?
Джуд обернулась с улыбкой, осветившей ее хорошенькое серьезное личико.
– Мы наблюдаем за Эйданом. Он на пляже с Финном.
– Парень выскочил отсюда, как испуганный кролик, не успели мы заговорить об обоях, тканях и красках, – подхватила Дарси. – Заявил, что должен дрессировать пса.
Бренна подошла к подругам и выглянула в окно. Эйдан и подросший Финн сидели рядышком на берегу и смотрели на воду.
– Ну, как бы то ни было, смотреть на них приятно. Сильный мужчина и красивая собака на зимнем пляже.
– Он уже давно не шевелится. Держу пари, размышляет о предстоящем отцовстве. – Дарси бросила на брата полный любви взгляд, отвернулась от окна и подбоченилась. – А пока сильный мужчина там размышляет, слабые женщины должны заниматься прозой жизни.
Бренна коснулась плоского живота Джуд:
– Как мы поживаем?
– Прекрасно. Доктор говорит, что мы оба здоровы.
– Я слышала, тебя тошнит по утрам.
Джуд закатила глаза.
– Эйдан волнуется по пустякам. Можно подумать, я первая женщина, забеременевшая после Евы. Просто легкая утренняя тошнота. Скоро пройдет.
– А я бы на твоем месте раскрутила его на всю катушку, – заявила Дарси, присаживаясь на кровать. – Заставила бы баловать с утра до ночи, потому что, когда родится ребенок, тебе некогда будет вспомнить даже собственное имя. Бренна, помнишь, когда Бетси Даффи родила своего первенца? Она два месяца подряд засыпала на воскресных мессах. Со вторым сидела как пришибленная, уставясь в пустоту безумными глазами, а уж когда она родила третьего…
– Хватит, хватит. – Джуд рассмеялась и присела на пол у ног Дарси. – Поняла, только я пока всего лишь готовлюсь к первому. Бренна… – Джуд вскинула руки. – Эти стены!
– М-да, неприглядное зрелище. Не переживай, Джуд, мы приведем их в порядок. – Бренна щелкнула пальцем над дыркой в стене размером с пенни. – Заделаем, покрасим в приятный цвет.
– Я сначала подумывала об обоях, но в конце концов остановилась на краске. Какая-нибудь веселенькая. И можно будет развесить картинки. Со сказочными персонажами.
– Лучше твои рисунки, – предложила Бренна.
– Ой, я не очень хорошо рисую.
– Ты забыла, что подготовила книгу со своими историями и своими иллюстрациями? По-моему, ты отлично рисуешь, и ребенку интереснее рассматривать картинки, нарисованные мамочкой.
– Правда? – Джуд задумчиво похлопывала по губам пальцем. – Пожалуй, я закажу рамки, и посмотрим, как это будет выглядеть на стенах.
– Рамки должны быть яркими, как леденцы. Детям нужны яркие краски, во всяком случае, моя мама так говорит.
– Хорошо. – Джуд глубоко вздохнула. – Теперь полы. Я не хочу застилать их, так что придется отциклевать и снова покрыть лаком.
– Без проблем. И часть плинтусов придется заменить. Я смогу сделать новые так, что от старых не отличишь.
– Отлично. Я еще вот о чем думала. Комната большая, и мы могли бы один уголок отвести для игр. – Джуд поднялась на ноги и, жестикулируя, пересекла комнату. – Полки для игрушек по этой стене и маленький столик со стульчиком под окном.
– Пожалуйста, но с угловыми полками ты бы лучше использовала пространство, и получилось бы уютнее, если ты понимаешь, о чем я. Если хочешь, я сделаю такие полки, что ты сможешь устанавливать их по-разному и менять интерьер.
– Угловые… – Джуд прищурилась, пытаясь представить, как это будет выглядеть. – Да, мне нравится. А ты, Дарси, что скажешь?
– Я скажу, что вы прекрасно без меня разберетесь, а мой долг – отвезти тебя в Дублин и накупить модной одежды для беременных.