Долина смертных теней

Она оглянулась, отыскивая глазами свою видавшую виды кофточку, и сразу заметила теплую одежду: штаны и куртку, подбитые искусственной шерстью. Одежда упакована в прозрачные пакеты с бумажными наклейками – свидетельство того, что это одежда из времен до Трех Несчастий. Очевидно, Пустынник уже успел прогуляться по мертвому городу и отыскать для нее обновку.
Ольга быстро оделась. Брюки оказались длинноваты, куртка – великовата, но это не проблема, скорее, достоинство. А штанины можно завернуть и подшить. На упаковке – стилизованное изображение мужчины, видимо, мужской фасон. Люди до катастрофы явно бесились с жиру, или просто такой обычай был странный – делить одежду на мужскую и женскую. Ну да, они же тогда еще не знали, что такое ядерная зима и мороз круглый год. А Рысь обновкой осталась очень довольна: одежда полностью синтетическая и превосходно сохранилась. Определенно Пустынник мог бы жить припеваючи, даже не ходя в Москву и прочие гиблые места. Возможность вот так запросто распугать волкарей и бродить по мертвому городу, выискивая самое лучшее и качественное из наследия минувшей эпохи, – это уже отличный источник дохода. Даже такая вот хорошая одежда стоит весьма и весьма прилично – ведь за нее нередко бывает уплачено кровью, сталкер – профессия очень опасная. Как говорится в одной пословице, сталкеры бывают молодыми, бывшими и мертвыми. Не бывает старых сталкеров – они либо меняют профессию, либо умирают, не дожив до седин.
Ольга прошла на кухню, села за стол и пододвинула к себе тарелку. Картошка, тушенка, открытая банка с консервированным сладким перцем. Банка полна – значит, открыта для нее.
На миг она даже расчувствовалась. Подобная галантность для нее не была редкостью сама по себе: обычное поведение мужчины, добивающегося ее благосклонности хотя бы на одну ночь. Вот только наутро ее случайные кавалеры уже не считали нужным вести себя так же, и Ольга снова и снова понимала, что ее просто использовали. А Пустынник и поутру продолжил вести себя более чем достойно по отношению к своей случайной, по его мнению, партнерше.
Дверь отворилась бесшумно, когда девушка уже прикончила свой завтрак.
– С добрым утром, – негромко поздоровался Пустынник.
– Привет, – улыбнулась ему Ольга, – спасибо за одежку. И завтрак.
– Я приготовил тебе ванну.
– У тебя тут даже ванна есть? – изумилась девушка.
– Да. Только быстро – вода остывает.
Ванну он устроил в соседней квартире, вход в которую с лестничной площадки забаррикадировал, попасть туда можно только через жилую квартиру, сквозь пробитую стену. В маленькой комнатушке на бетонном полу, очищенном от остатков сгнившего паркета, стояла чугунная ванна, а прямо под ней находился очаг, в котором потрескивали дрова. Очаг совершенно не дымил – весь дым уходил по вытяжной трубе через заклеенное окно. Температура в ванной комнате более чем теплая – градусов двенадцать в плюсе.
– Попробуй, хороша ли вода, – сказал Пустынник и добавил: – Когда дрова сгорят, угли будут поддерживать тепло еще минут двадцать. Вот полотенце, мыло и шампунь для волос. Одежду повесь тут. Будет еще что нужно – позови.
Он вышел, притворив за собой дверь. Ольга разделась и погрузилась в воду, зажмурившись от блаженства. Хорошо-то как! Горячая ванна посреди заснеженной пустыни – наверное, самое немыслимое благо. И оттого самое желанное.
Рысь еще раз удивилась, до чего же незаурядная личность этот Пустынник. Он ведь не просто устроил себе жилье посреди более чем опасного места в одиночку – устроился как король. Со всеми мыслимыми удобствами. Теплое отапливаемое жилье, горячая ванна и куча персональной охраны в виде голодных волкарей, готовых сожрать кого угодно, кроме хозяина этого места. А еще курьеры, доставляющие к самому городу мед, чай, сладкий перец… Прямиком к порогу, считай, доставка.
Ольга протянула руку за мылом. Душистое мыло прежней эпохи, найденное наверняка в городе. И шампунь, пролежавший восемьдесят с лишком лет в вечной мерзлоте. Какие еще богатства скрывает этот город? Рысь поймала себя на мысли, что она уже считает эти сокровища своими. И это не мечта, а реальное положение вещей: пока у нее есть Пустынник, способный отпугнуть или просто расправиться с любым волкарем, Ольга сможет заполучить все, что захочет. Мимоходом она отметила, что уже и сталкера записала в свою собственность, хотя тут еще оставался некий скрытый, непонятный фактор.
Ночью Ольга безошибочно определила – Пустынник очень изголодался по общению с противоположным полом, больше, чем она сама. Но до того, как Рысь фактически сама забралась к нему в постель, ничем этого не выдал. Ни словом, ни поведением, ни даже взглядом. Что это? Превосходный самоконтроль? Актерская игра? Поведение джентльмена из старых фильмов? Или нечто другое? И главное – почему?
Вот это и смущало Ольгу – она не понимала, что именно скрывает Пустынник. Не понимала, какую роль играет, но что играет, и притом неумело, – знала точно. В каждом слове и жесте – фальшь, наигранность. Не ложь, не лицемерие – а именно фальшь. Неестественность актера, плохо исполняющего роль, но очень старающегося.
Как бы то ни было – попытка не пытка, как сказал какой-то диктатор из далекого прошлого. Первый этап – убедить Пустынника позволить ей остаться. Второй – заставить отказаться от первого же контракта. А дальше… дальше видно будет.
Ольга вышла из ванной, кутаясь в теплую куртку – после такой горячей воды легко и простыть. Настроение просто превосходное: ощущение сытости, чистоты, теплое жилье и полная безопасность. В пустынных и опасных местах этого оказалось более чем достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой… ну почти. К тому же еще у нее есть Пустынник… Перед глазами на мгновение возникли лица Стаса и Вадика с пулевыми отверстиями между глаз, но Рысь прогнала от себя эту мысль. Думать о том, что она так счастлива всего на следующий день после их смерти, оказалось немного неприятно.
Пустынник сидел в глубоком удобном кресле и читал.
– Ты очень неплохо тут устроился, – одобрительно сказала Ольга. – Сам обустроил все? Очаг, ванную, вентиляцию и все такое?
– Да. Когда ты остынешь, я провожу тебя обратно до твоего жилья. – Лицо сталкера хранило полную непроницаемость, когда он говорил это.
«Где уже, вероятно, пируют падальщики», – мысленно добавила Рысь, но вслух не сказала.
– Знаешь… Мне не хочется туда возвращаться. И уже незачем.
– Что ты собираешься делать?
– Мне некуда больше идти, – тяжело вздохнула Ольга, – у меня никого нет. А одной мне все равно не выжить. Я… я хотела бы остаться с тобой.
– Даже после того, как я убил твоих… друзей? – уточнил тот.
«Фальшь. Тебе нет никакого дела до этого. Вчера ты держал в объятиях женщину, чьих «друзей» убил, – и это никак тебе не помешало, не так ли»?
– В общем-то они были мне не друзья. Просто случайные сообщ… то есть попутчики. Хочешь верь, хочешь нет – у меня ничего не было ни с одним из них.
Она подошла ближе и села на ручку кресла, наклонилась к Пустыннику и встретилась с ним взглядом:
– Пожалуйста, позволь мне остаться здесь… с тобой.
Не дожидаясь ответа, коснулась его губ своими и, когда в глубине холодных, бесстрастных глаз вспыхнул огонь, восторжествовала.
«Вот и все. Снять с тебя маску оказалось так неожиданно просто. И теперь ты – мой. Только мой. Ты сделаешь все, что я захочу, хоть еще и не знаешь об этом».
За последующие три дня Ольга окончательно убедилась: Пустынник действительно играет непонятную ей роль. Вычислить это оказалось совсем несложно: он начал привыкать к девушке и уже не так тщательно прятал свои истинные эмоции под маской. Если, конечно, они у него вообще есть, эти эмоции: растянутые в улыбке губы контрастируют с бесстрастными глазами, выдавая наигранность. Неужели Пустынник забыл не только свое имя, а нечто большее?
Ольга и Пустынник вдвоем облазили немало интересных мест: магазины, склады, музей, нашли немало всякого хабара, включая замерзшую бутылку красного вина. Правда, с вином вышел небольшой конфуз, потому что, когда Ольга устроила романтический ужин, сталкер наотрез отказался даже пригубить бокал, так что пить ей пришлось самой.