Ты уволена! Целую, босс
– Начни с плохой, – брат у меня далеко не оптимист.
– Я опять женюсь на вашей матери.
Оба–на! На сердце потеплело, хотя эта новость и сулила очередные изменения в жизни. После трех неудачных браков папа решил вернуться к первой жене. Это действительно неожиданно, но не смертельно. Мы с Генри пережили шесть родительских разводов на двоих и, думаю, переживем одну свадьбу.
– А какая тогда хорошая? – Генрих поправил очки и посмотрел на отца с легким напряжением.
– Я решил, что вам пора входить в семейный бизнес.
Отец радостно улыбнулся белоснежной голливудской улыбкой, стоимость которой приближалась к стоимости авто, а мы с Генрихом одновременно завопили:
– Но, папа! Это нечестно!
– Мне всего двадцать четыре! Я еще жизни не видел! – Генри попробовал воззвать к отцовской любви.
– А я только нашла работу своей мечты! – вторила ему я, лихорадочно соображая, в каких числах в Милане будет грандиозная ежегодная распродажа, и успею я туда слетать или нет?
– А я хочу уехать в наш дом на океане и в тишине нянчить внуков! – тоном, намекающим, что никакие возражения не принимаются, заявил отец.
– Каких внуков? – в два голоса спросили мы и переглянулись, сигналя друг другу отчаянными и ничего не понимающими взглядами.
У папы больше не было детей, кроме нас, – близнецов от его первого и, как выяснилось, последнего брака, так что внуки могли быть только…
– Ваших детей, – отец улыбнулся и тут же перешел на серьезный тон. – Я в двадцать четыре уже женился на вашей матери. А нынешнее поколение всю жизнь готово провести в виртуальной реальности, которая заменяет вам настоящую жизнь. Меня это не устраивает, – жестко продолжил он. – У вас полтора года, чтобы завести семьи, родить первого ребенка и доказать мне, что вы достойны управлять семейным бизнесом. Победителю достанется место в центральном офисе, а проигравшему – место руководителя нашей фермы в пригороде.
– А как ты определишь, кто выиграл?
Генрих сдвинул очки на кончик носа и требовательно уставился отцу в переносицу. Вообще–то у брата идеальное зрение, но он носит очки, чтобы выглядеть как истинный ариец. В сочетании со светлыми волосами и голубыми глазами это выглядит симпатично. Я покосилась на Генри, но потом воззрилась на отца, делая вид, что слушаю только его и ни о чем другом не думаю.
– Начнете с самых низов. Кто первым займет должность начальника отдела, тот и победит в игре. В остальном, надеюсь, все ясно?
– Девять месяцев – беременность, – начал загибать пальцы братец. – Месяц хотя бы на процесс делания ребенка. – Я хихикнула, представив, как Генри со всей серьезностью занимается этим самым процессом. – И всего восемь месяцев на то, чтобы найти девушку и полюбить ее? Это мало!
– Восемнадцать месяцев, кто первый – того и шикарный вид на Кремль. Кто второй – не менее шикарный вид на поля под Рязанью. В понедельник вам надлежит явиться в отдел кадров компании и получить назначение.
И нам указали на дверь, предварительно по–отечески поцеловав в лобики, как будто нам было все еще по пять лет.
– Кстати, забыл сказать, – заявил отец, когда мы уже подходили к двери. – Полгода назад моя компания слилась с «Веспай и К», и теперь у меня есть партнер. Пока о слиянии не объявляется, и он работает наравне со всеми в нашем холдинге. Обо всех деталях вы узнаете, только когда войдете в совет директоров. А теперь, детки, докажите папочке, что я не зря вкладывал деньги в ваше образование. Ах да! На работе вы будете не Галицкие, а Ужицкие, по фамилии матери. Никаких связей с владельцем компании! Все сами! Изворачивайтесь.
И он тихонько засмеялся собственной шутке. Да уж, папочка умеет настоять на своем. Он даже не спросил, хотим ли мы? Нет, это его не волнует. У него есть два слова. Надо и… надо. Он никогда не скупился на наше образование, да и на наших развлечениях тоже не экономил, но если счел, что нам пора отрабатывать вложения, то не отвертеться.
– Прощайте, Канны, – со вздохом проговорил Генрих, забирая у Семена наши гаджеты. – Я буду скучать.
– До свидания, Мальдивы, до скорой встречи! Пока, Семен!
Вот еще, буду я унывать из–за какой–то ерунды!
Телохранитель отца подмигнул мне и открыл дверь. Я не собиралась отказываться от своей жизни. Подумаешь, всего три месяца! Через три месяца у меня будет все! И до того, как родить папочке долгожданного внука, я успею попутешествовать и развлечься. А если и проиграю, то наше поместье под Рязанью ничем не хуже ранчо в Техасе! Даже лучше.
– Ну что, братец, сразу сдашься или немного побрыкаешься? – кровожадная ухмылочка скользнула по моим губам, и Генрих отшатнулся. Ага, не зря я ее у зеркала тренировала.
– Пакуй чемоданы, мелкая, – высокомерно вздернул бровь брат, который имел счастье родиться на три минуты раньше и нагло этим пользовался. – Можешь продавать свой модный гардеробчик!
– Чего это?
– А зачем он тебе на ферме? Да и растолстеешь на молоке и сливках!
Ха, еще посмотрим, кто кого! Мы хлопнули ладонями и разошлись каждый к своей машине.
Боже, какой наивной я была!
Глава2
Легла я во втором часу, разбирала записи, которыми меня облагодетельствовала Мариночка перед уходом. Что любит мой новый босс, что терпеть не может, какие дела сейчас в работе, что подготовить к утреннему заседанию, куда бежать и за что хвататься, если случится ЧП… А–а–а! Я никогда это не запомню! Голова пухла от информации, и к часу ночи мозги стали растекаться в лужицу и отказались усваивать лишнее.
Будильник зазвенел в шесть утра! И я, чувствуя себя свежеподнятым зомби, побрела в ванну. В шесть утра! Подвиг, достойный попасть в историю этого мира. И все равно – опоздала! А все из–за новых туфель. Пока дошла до машины, поняла, что они мне натирают, пришлось возвращаться, смотреться в зеркало, искать пластырь и полностью переодеваться, потому что мои проверенные туфельки совершенно не подходили под новый наряд! Жаль, ногти перекрасить не успела, и теперь розовый лак меня жутко раздражал. Он не сочетался с пиджаком!
Придя в кабинет, повесила в шкаф пиджак, оставшись в водолазке и юбке–карандаш. Строго и стильно.
– Доброе утро, Герман Андреевич! – искренне поприветствовала я босса и получила в ответ скорбный взгляд и многозначительное постукивание пальцами по циферблату дорогих наручных часов. – Больше не повторится! Честное слово!
– Очень на это надеюсь, – похоронным голосом произнес Стрельников и вдруг гаркнул так, что я подскочила: – Где документы по делу «Автолаза»?
– Сейчас!
Мама миа! А где они? Я схватила записи, лихорадочно выискивая название фирмы. Все, что сейчас в работе, разложено в синие папки, то, что в планах, – в красные, отработанное – в серых. Ищем, ищем!
– Вот! – я радостно плюхнула перед Стрельниковым синюю папку с биркой «Автолаз». – Сделать вам чай?
Стрельников поднял на меня тяжелый взгляд. Все же он симпатичный мужчина. И глаза такие красивые. С густыми ресницами. Вот зачем мужчине такие густые ресницы? И губы… четко очерченные, ровные, так красиво шевелятся… Интересно, откуда у него шрам?
– Ты меня слушаешь, Ужицкая?
– А? Что? Да–да, конечно!
Эй, Ольга, возьми себя в руки, ноги и за шкирки! То, что у тебя уже полгода не было секса, не повод пускать слюни на своего босса!
– Тогда почему ты еще здесь?
– А где мне нужно быть?
Стрельников посмотрел на меня с жалостью.
– Трудно, да? – с сочувствием спросил он. – Я понимаю. Когда голова нужна для того, чтобы носить на ней шляпку, пользоваться мозгами сложно.
Я обиделась. Вот честное слово! Ну, прослушала я его речь, мог бы и повторить, а не издеваться.
– Двухсотый кабинет! – рявкнул он. – Забрать документы! Выполнять!
– Есть! – я приложила руку ладонью ко лбу и, четко развернувшись на каблуках, пошла к двери походкой от бедра, плавно покачивая этими самыми бедрами.
Наградой мне послужило сдавленное хрюканье за спиной. Ага, оценил, чурбан бесчувственный!