Карантин

Кривов вздрогнул от неожиданности. Только теперь он понял, что ничего не случилось, поскольку еще не время.
– Ложись! – пронеслась команда над перелеском и окрестностями. – Приготовиться к вспышке прямо!
– Повторяю! Готовность один. Начать фокусировку. Открытие диафрагмы на ноль. Десятисекундный обратный отсчет. Десять… девять… восемь…
– Кривов, какого хрена… – рядом вдруг возник офицер из научной роты, который отвечал за общение с прессой. – А-а, теперь поздно, но вы хотя бы совесть имейте!
Он положил руку на камеру и вынудил Александра направить объектив в землю.
– Два… один… ноль! – торжественно продребезжал голос из динамиков. – Поехали!
Ничего особенного после неуставной, но традиционной и многозначительной команды вроде бы не произошло. Кривов во все глаза смотрел на установку, но не видел ни малейших признаков того, что непонятная штуковина перешла в какой-то особый режим работы. На счет «ноль» сервомоторы в последний раз вжикнули, а на «поехали», вопреки команде, замерли. Только и всего. Александр даже хотел разочарованно выдохнуть, но в последний момент придержал выдох и тоже замер. Все потому, что его взгляд невольно переместился чуть правее, на то место, где чернела клякса разлома реальности. Где она чернела буквально секунду назад. Теперь, за малым исключением, там была ровная, покрытая веселой зеленой травкой земля!
Кривов невольно подался вперед и вправо. И стоящий рядом офицер не сумел его удержать.
И вот уже с новой позиции Александр увидел самое важное. Разлом стремительно сжимался! Откуда-то из недр установки в центр черной кляксы бил яркий тонкий луч солнечного спектра, и эта ультрафиолетовая игла будто бы проткнула бесформенный аномальный пузырь вселенской пустоты. Куда «уходила» сквозь образовавшийся прокол загадочная «пустота», можно было лишь фантазировать, но факт оставался фактом. Разлом уменьшался прямо на глазах.
Кривов замер с отвисшей челюстью. Офицер тоже. Зрелище было невероятное. Самая пугающая в мире загадка вдруг сдалась под натиском человеческой научной настырности. Пусть ученые использовали против неизведанного чужие технологии, пусть к решению проблемы они пришли явно экспериментальным путем, а не в результате какого-то выстраданного в мозговом штурме открытия. Какая разница?! Они добились результата, вот что имело значение.
– Обалдеть, – вырвалось у офицера. – Редукция! Пан Кукумберг был прав! Эта штука реально работает!
– Еще не полная редукция, – Кривов указал на центр разлома. – Клякса замерла. Смотрите…
– Да и ладно, – офицер заметно разволновался. – Разлом был почти пятидесятиметровым, а теперь… сколько там… метра три? Это победа, Кривов! Научная победа! Мы доработаем эту штуку и залатаем все дыры!
– Я сниму? – Александр вновь направил камеру на разлом.
– А-а, валяй! – радостно отмахнулся офицер.
Кривов заглянул в видоискатель, нажал на спуск, но снимка не получилось. Видеть разлом ничто не мешало, но камера почему-то не отреагировала. Александр пощелкал рычажком включения-выключения, быстро сменил аккумулятор, но так ничего и не добился. Камера по неведомой причине «умерла».
Кстати, и все другие механизмы и приборы вокруг тоже зависли. Это было нетрудно определить по тому, что стихли все «технологические» звуки. Украденная у рассвета секунда абсолютной тишины наступила с запозданием в час.
Кривов бросил взгляд на часы. Швейцарский, хороший, но все-таки «кварц» тоже стоял. Стрелки замерли в пресловутой комбинации «полшестого».
– Что-то не так, – сообщил Александр офицеру. – Электроника висит.
– Что? – офицер обернулся и вдруг изменился в лице. – Нет! Кривов, беги!
– В чем дело-то? – Александр поднял удивленный взгляд на военного.
Увиденное лишило журналиста не только дара речи, но и всех сил. И физических, и моральных. Офицер, буквально на глазах, превращался в подобие человека-свечи. Он «оплывал», теряя одежду, волосы, кожу и подкожную клетчатку. Казалось, что невидимое, но мощное и чистое, без копоти пламя охватило и теперь стремительно пожирает этого человека.
Кривов попытался сдвинуться с места, но не сумел. Ноги будто бы прилипли к земле. Он опустил взгляд и вдруг понял, что тоже превратился в невидимый на фоне солнечных лучей факел. Боли при этом не было. Была только обида. На самом интересном месте и такая вот незадача…
* * *
Петрович еще затемно почуял, что за лесом в центре зоны сегодня случится неладное. Опыта в таких делах ему было не занимать. И аномальная зона не первая, и, в принципе, чутье отточенное. У пилотов ведь оно особое, поддающееся тренировке.
Поэтому, когда Кривов ушел в разведку, пилот почти сразу же начал готовиться к вылету. И профессиональное чутье не подвело. Над перелеском только прозвучало «готовность три», а в зарослях уже замелькали подозрительные тени.
Петрович бывал с отчаянными журналистами в разных переделках, поэтому научился безошибочно отделять опасные подозрительные тени от просто подозрительных. Эти были явно опасны. Серые, будто бы затянутые в облегающие комбинезоны фигуры промчались сначала в одну сторону, затем в другую, а после рванули в сторону разлома.
То есть эти подозреваемые мало того что скрытно метались по лесу, так еще и в серых комбинезонах. А кто такие по нынешним временам эти «серые»? Правильно, хрен поймешь кто. По версии авторитетного ЦИКа «серые» особой опасности не представляли, поскольку были заняты какими-то своими делами и в дела людей вмешивались очень редко. Петрович знал одного человечка из ЦИК, и слышал от него, что квестеры считают «серых» скорее конкурентами в какой-то непонятной Игре, а не врагами, но лично для пилота мнение квестеров было не настолько авторитетным, как подсказки собственного чутья и опыта. Петрович однажды видел своими глазами, что один из этих «серых» стрелял из странного оружия. Не в людей, просто ему зачем-то потребовалось расчистить завал, но зрелище все равно впечатлило и напугало пилота. А значит, что бы там ни говорили квестеры из Кирсановской конторы, потенциально «серые» были врагами.
Так что, завидев «серых», Петрович принял единственно верное решение. Сразу же забрался в кабину и запустил двигатель. В случае реальных осложнений ему оставалось только добавить оборотов и взлететь.
Собственно, так он и поступил, когда через полминуты после разлетевшегося над лесом сообщения о «готовности два» на борт запрыгнул запыхавшийся, с вытаращенными глазами Кривов.
– Ходу, Петрович! – крикнул журналист. – Как только сосчитают до одного, электромагнитным импульсом все кругом накроет. Знаешь, что это?
– Не дурак, школу закончил без троек, – пилот потянул рукоятку на себя и аккуратно поднял вертушку в воздух. – Вся электроника войдет в штопор. На базу?
– Куда хочешь, только чтобы подальше от разлома! И поскорее, Петрович! Кроме импульса еще и радиация будет. Да такая… Хиросима без взрыва! И вспышка возможна!
– Ты откуда узнал?
– Ученые просчитали. Только не все согласны с теорией. Ну, знаешь… там… у них ведь всегда споры научные. Гамбургерами не корми, только дай гипотезами пофехтовать.
– В таких спорах лично я занимал бы сторону пессимистов.
– Вот и я так думаю. Жми, Петрович!
– Жму, не волнуйся. Камера твоя где?
– Накрылась, – после секундного замешательства ответил Александр. – Ничего, нужный кадр я и смартфоном сделаю. Улететь бы подальше.
– Не волнуйся, говорю же, – Петрович покосился на Кривова. – Не в себе ты что-то, Саня. Вроде бы не из пугливых, а переполошился, как моя теща при виде колорадского жука. В натуре там все настолько серьезно? Неужто серьезнее, чем в Москве или Питере?
– Может, и хуже! Скоро узнаем.
– О чем и говорю, – пилот вновь покосился на Кривова. – Странно, что ничего пока не случилось, а ты уже в панике.
– А мне странно, что ты рассуждаешь, вместо того, чтобы выжимать из своей стрекозы максимум, – вдруг холодно заявил журналист. – Не искушай меня, Петрович. Вниз без парашюта не самый лучший маршрут. Или хочешь проверить?