Тайная военная разведка и борьба с ней

Несмотря на то, что в обеих статьях правильно только написание фамилий персонажей и занимаемые ими должности, а все остальное – клевета и ложь, дело было сделано. Отравленная стрела попала точно в цель. Об этом можно судить по следующему факту. В личном деле Н. С. Батюшина есть обе эти газетные статьи, наклеенные на плотную бумагу, с карандашными пометками по тексту и с автографом прочитавшего. Им был начальник штаба главнокомандующего армиями Северного фронта генерал Юрий Никифорович Данилов, по должности прямой начальник Батюшина. Обращают на себя внимание две его пометы. Данилов двумя вертикальными чертами на полях отметил пассаж о взятке в 238 тыс. руб. в пользу батюшинской комиссии, а также подчеркнул и расписался под двумя заключительными строчками о представлении документов в распоряжение Керенского. Умный генерал, вместе с Рузским и С. С. Савичем находившийся 1 марта в вагоне Николая II и первым услышавший из уст самого царя о решении отречься от российской короны, отчетливо понял, кто будет в новой демократической России решать судьбу «комиссии Батюшина».
Уничтоженный политически и морально в глазах своих коллег и всей России, Н. С. Батюшин, тем не менее, был на свободе и исполнял обязанности по делам комиссии, готовясь к худшему. Свою задачу теперь он видел в том, чтобы надежнее (а где как не в Ставке) сохранить от уничтожения материалы своих оперативных разработок. И это ему удалось сделать. Но и злейшие враги его были начеку. Эстафету по завершению уничтожения комиссии и ее главы взяли на себя «Биржевые ведомости» – главный финансовый рупор России. Однако подключилась она к этой кампании несколько неуклюже.
15(28) марта 1917 года. Вечерний выпуск «Биржевых ведомостей» (то есть за 3-5 дней до названных статей в «Русской воле»). Анонс публикации: «Немецкий шпионаж в России». Сначала обращение военного министра А. И. Гучкова на этот счет. Далее интервью корреспондента с «известным знатоком контрразведывательного дела в России полковником» А. С. Резановым. Содержание интервью соответствует знаниям и должностному положению полковника. Оно нам особенно интересно, потому что у товарищей по оружию надо полагать были во многом схожими взгляды на проблему борьбы со шпионажем врагов.
В интервью обращает на себя внимание то обстоятельство, что нет конъюнктурных «проклятий» в адрес свергнутого режима. Это свидетельствует о политической корректности контрразведчика. О ситуации на текущий момент им сказано так: «Немцы со свойственной им системностью (в газете «систематичностью») не замедлили использовать то ослабление надзора, которое было вызвано последними событиями, и усилили свою шпионскую деятельность в России». О недавнем прошлом (наверняка здесь содержится и какая-то часть суждений Батюшина): «… при прежнем режиме борьба с немецким шпионажем была довольно затруднена и потому, что тогдашнее высшее военное начальство недоверчиво относилось ко всем указаниям относительно необходимости усиления борьбы с немецким шпионажем. Я сам много раз составлял подробную докладную записку и ни одна из них не получила практического осуществления, а я нажил массу неприятностей по службе и прослыл шпиономаном». О перспективах борьбы со шпионажем: «Вы спрашиваете, возможна ли борьба с германским шпионажем в России во время войны? (Видимо надо было сказать – во время революции? – Авт.). Отвечу утвердительно. Военное министерство может вести с немецким шпионажем успешную борьбу. Ведь этот шпионаж ничего особенного не представляет – он основан исключительно на системности (в газете: «систематичности») и добросовестном исполнении немецкими шпионами своих обязанностей. Этими способами можем бороться и мы». По иным суждениям, высказанным автором интервью, приводимым им примерам, прогнозам на будущее можно утверждать, что уровень контрразведывательного мышления одного из близких соратников Батюшина был достаточно высок.
27 марта, то есть спустя неделю после публикации второй статьи в «Русской воле». Вечерний выпуск «Биржевых ведомостей». Сенсационный заголовок: «Розыски и арест генерала Батюшина» и детективное ее содержание. «С первых же дней революции скрылся неизвестно куда пресловутый генерал Батюшин, который стоял во главе комиссии, расследовавшей действия банков и т.п… Сподвижник генерала Батюшина полковник Резанов сначала скрылся, потом местонахождение его было обнаружено, и Резанов был арестован (о недавнем интервью с ним молчок. – Авт.). И далее: «О генерале Батюшине существовало предположение, что он скрылся за границу. До сведения властей дошло, что Батюшин имеет удостоверение, что он стоит во главе контрразведки. (?) Благодаря этому он имеет возможность переходить русскую границу и отбыть в Стокгольм. Тщательные розыски генерала Батюшина дали, однако, свой результат. Батюшин был обнаружен в Пскове, где он скрылся недалеко за городом. В ближайшее время Батюшин будет перевезен в Петроград». Все написанное не что иное, как провокация, потому что Батюшин находится на свободе, и никто не охотится за ним. Похоже «Биржевка» подсказывает демократическим властям, где надо искать генерала и что надо с ним делать. С аналогичными публикациями выступают еще несколько газет.
Провокация сработала. Восьмого апреля в свой очередной приезд по делам службы в Петроград Н. С. Батюшин будет задержан и отправлен в дом предварительного заключения, где будет находиться до ноября 1917 года. За все время пребывания в качестве задержанного он ни разу не был вызван каким-либо следователем на допрос.
«Биржевка» еще несколько раз возвращалась к Батюшину. В мае она пугала своих читателей о возможном освобождении генерала и членов его комиссии, так как у них обнаружились ходатаи перед министром юстиции. Напоминала лишний раз, что это за злодеи Батюшин и К°: они «совершали налеты на банки и банкиров». В июле месяце еще порция: «под давлением извне» из-под ареста освобожден Резанов. Это предлог, чтобы припугнуть: «В настоящее время некоторые безответственные личности ведут усиленные хлопоты об освобождении из тюрьмы и самого доблестного генерала Батюшина, и прапорщика Логвинского. Существует у иных тенденция во что бы то ни стало сорвать дело Батюшина и не довести его до конца. Ведет это дело сенатор Бальц». Чтобы читатели не забыли, вскоре еще одно напоминание: «Батюшин самовольно возбудил и вел дело киевских сахарозаводчиков».
Это рассказ об одной лишь газете. А их было много. О Батюшине и комиссии писали, не жалея черных красок, и в этом смысле однообразно. Отрабатывали плату. После июльских событий «Биржевке» было не до низкой мести и мелкотравчатой клеветы в отношении Батюшина надвигался и на нее девятый вал.
Нашелся лишь единственный человек, кто публично с помощью печати пошел в бой за доброе имя Батюшина. Им оказался всеми признанный «охотник за провокаторами» журналист Владимир Львович Бурцев, общероссийская знаменитость тех дней. А коллегам-генералам из Ставки, из Генерального штаба, из штаба фронта было не до Николая Степановича. Не до жиру, быть бы самим живу. Для коллег-контрразведчиков и бывших соратников, лишь небольшая часть которых в весенние и летние месяцы 1917 года была привлечена к реформированию военной контрразведки в сугубо демократическом духе, имя генерала, давшего вовлечь себя в политические игры и вышедшего из них с запятнанной репутацией, стало явно одиозным. Дыма без огня не бывает! – опасливо мог рассудить каждый из них. В то переломное и судьбоносное время для России имя и сама жизнь любого ее гражданина, какими бы достоинствами он не обладал, являлись ничтожно малой величиной, которыми можно было пренебречь. Похоже, это закон всех революций. Батюшин попал под этот закон как зазевавшийся путник под колеса бешено мчащейся кареты.
Карьера Николая Степановича Батюшина – второго по счету генерала от спецслужб России (после Н. А. Монкевица) завершилась на 44 году его жизни. Впереди еще сорок трудных лет существования без Родины, без доброго имени. Об этой половине его жизни мы практически ничего не знаем. Обозначим то немногое, что известно в виде кратких заметок.