Бедный Бобик
* * *Денис взглянул на Лору и тут же отвел глаза. Черт, лучше бы пришел мужик… Любой – мордоворот, идиот, тупой мясник, кто угодно… Под внимательным и вполне доброжелательным Лориным взглядом Денис с большим трудом продолжил, стараясь смотреть ей не в глаза, а на выгоревший ежик волос с аккуратным кантиком седины по лбу и по вискам, сквозь который просвечивал загорелый череп:
– Одна женщина, моя… гм… знакомая… мне даже как-то неловко…
– Любыми словами.
Денис через силу улыбнулся:
– И матом можно?
Лора так же вежливо улыбнулась:
– Если суть проблемы такова, то конечно.
– Она… мы… – Он помотал головой. – И слов-то таких нет…
– Она вас шантажирует?
– Н-нет. Пока, по крайней мере.
– Она должна вам денег, эта женщина, ваша… знакомая?
– Тоже нет. – Денис вздохнул. – Скорей я ей должен.
Лора подозвала официанта и спросила Дениса:
– Не хотите попробовать один редкий напиток местного производства? – Денис кивнул, а Лора по-русски попросила: – Бутылку красного, пожалуйста.
Официант моргнул:
– Момент!
И действительно через момент уже принес бутылку. Денис тут же отхлебнул из своего бокала, который официант наполнил на одну треть.
– Понятно… Ясно… – Он допил до конца и откинулся на стуле. – Чудной какой вкус… Вот скажите, почему всегда решает женщина – рожать или не рожать ребенка?
Лора, внимательно глядя на него, негромко повторила:
– Рожать или не рожать?…
– Да! Она решила – рожать. А ведь любить его должен буду я тоже! А кормить – только я! Чем она его накормит? Огрызками с помойки? И потом – что может дать ему эта дура? Свою нищету и глупость? Чему она его научит? Копаться в мусорных пакетах у помойки? Почему государство разрешает рожать одиноким женщинам? У ребенка должно быть два родителя! Что будет делать малыш, если эта кретинка начнет пить, к примеру, с горя, что я ее, бедную, бросил? Или… колоться?!
– Она – наркоманка? – спокойно спросила Лора.
Денис отмахнулся и налил себе еще вина.
– Да нет, конечно… Просто она такая беспомощная, такая никчемная… Зарабатывает две копейки, блажит в церкви по воскресеньям – поет! В хоре! И еще… детей учит тыкать одним пальцем в пианино… В общем, бездельница. Мне в голову не приходило, что она может вдруг забеременеть!
– Она больна?
– Нет! Просто столько времени не беременела – и вот, на€ тебе! И главное, ставит меня перед фактом: она хочет рожать, потому что она меня любит и хочет от меня ребенка, и вообще – она хочет ребенка! А я его хочу, этого ребенка?!
Поставив неаккуратно бокал, Денис опрокинул его. Лора ловко отодвинулась, темно-красное вино растеклось по клетчатой скатерти и, побежав со стола тонкой быстрой струйкой, закапало на светлый каменный пол.
Денис попытался промокнуть пятно бумажными салфетками.
– Черт, извините… А потом… Потом меня заставят дать ему свою фамилию. Про отчество даже не спросят, запишут с ее слов! Ну а дальше… Дальше я всю жизнь буду нести за него ответственность – один. Один! Потому что за нее саму надо нести ответственность! За кретинку безмозглую!!! – Денис отбросил мокрую салфетку, пропитанную вином, которую он так и сжимал в руке.
К ним подошла смуглолицая пожилая уборщица и молча, тихо протерла пол около стола, положила на край скатерти, испачканной вином, белую матерчатую салфетку.
Денис, машинально наблюдая за ее движениями, пробормотал, не надеясь, что она поймет:
– Спасибо.
Смуглолицая уборщица без улыбки подняла на него темные глаза.
– Она красивая? – спросила Лора.
Денис мгновение непонимающе смотрел на нее.
– Ваша девушка, – пояснила Лора.
– Она? Да ну… Ну в общем… А какая разница? Наверно. Не знаю.
Лора дружелюбно кивнула:
– Хорошо. Не хотите прогуляться? Здесь прекрасный вид, если пойти вниз по улице, к набережной.
Денис вздохнул, достал деньги и помахал официанту:
– Иди сюда, иди! Ты что ж не сказал, что по-русски понимаешь? Я как идиот тут распинался: «айн-цвай-драй»! Сколько тебе заплатить?
Молодой официант смиренно посмотрел на него темными глазами, улыбнувшись, кивнул и отошел к стойке, тут же возвратясь со счетом.
– Fifty-five, – вежливо проговорил он.
Денис вскинулся:
– Слушай, ты чего, охренел? Я же слышал, как тебе по-русски говорили, а ты отвечал! Какой «фифти-файф»? Чего ты выпендриваешься? А-а-а, ты иностранец теперь, да?
Официант, продолжая улыбаться, кивнул и положил на стол узкую кожаную папку со счетом.
Денис почувствовал, как в нем поднимается ярость:
– Ты чего скалишься? И вообще, ты чего мне в вино подлил? У меня сейчас голова разорвется!
Лора успокаивающе положила ему руку на запястье и слегка сжала его.
– Это другой официант, Денис. Хотите, умойтесь минеральной водой, сразу голове легче станет. Вино и правда слишком… терпкое… – Заглянув в счет, она мягко подняла Дениса за локоть, взяла из его руки купюру и, положив ту в кожаную папку, увела его с открытой террасы ресторана на улицу.
Они пошли вниз по неширокой извилистой улочке, спускающейся к морю. Через несколько шагов Денис взял у Лоры бутылку минеральной воды, которую она захватила со стола, полил себе голову прямо из горлышка, умыл лицо.
– Ч-черт… Никогда голова так не болела… – Он сильно сжал и отпустил горящие виски.
Они медленно шли вдоль моря по бесконечной пустынной набережной, обсаженной кустами гибискуса с яркими оранжевыми и розовыми цветками. Денис все говорил и говорил, а Лора кивала и ждала, когда он успокоится и перейдет к делу. Наконец он умолк, и некоторое время они шагали, не произнося ни слова. Потом Денис продолжил:
– И вообще, почему – так? Женщина ведь имеет право на аборт. Церковь не разрешает, а государство-то – пожалуйста, сколько угодно: это и законно, и почти морально… Да и в церкви любые грехи отпускают. Троих убил одной лопатой, помолился, прощения попросил – и ушел просветленный. А женщина сейчас имеет право на всё. Хочет рожать – рожает. И никто не спросит – а ты вообще кто?! Какая?! Дура, умная, бедная, богатая, у тебя муж есть, родственники есть? Кто ребенка твоего кормить будет? А не хочет она рожать – и не рожает. И никто ничего им не скажет, когда они по пятнадцать абортов делают. Женщина может прерывать нежелательную беременность! А почему бы второму родителю, отцу, тоже не иметь… такого права… – Он запнулся от неожиданно оформившейся в голове мысли и растерянно взглянул на Лору.
Лора кивнула, молча поглядывая на него.
– Тоже… иметь право… прервать… – договорил Денис чуть менее уверенно.
Лора негромко, но четко помогла ему сформулировать мысль:
– Прервать нежелательную беременность? По воле отца?
Денис секунду смотрел на нее, не в силах ни отказаться, ни кивнуть, потрясенный определением. Потом отвернулся, продолжая негромко говорить.
– По воле отца… Ну в общем… надо как-то сделать так… не знаю… Напугать ее, что ли… чем-то… чтобы она… Вот черт! – Он отбросил ногой валяющуюся на дороге ветку кустарника с короткими жесткими листьями. – Почему все нормальные женщины боятся рожать одни – и не рожают! А эта дура!..
– Вы сформулируете мне задание?
Денис посмотрел на Лору так, как будто впервые ее увидел. Незнакомая коротко стриженная женщина с ровным высоким лбом, серыми глазами и странной, подчиняющей манерой разговаривать… Кто она, что она, кого к нему послали? Может, она свистнет сейчас в свисточек, и два дюжих санитара… свяжут ему руки… Денис помотал головой, словно пытаясь разбросать в разные стороны свои ужасы, сомнения и страшную реальность.
– Да. Задание… Конечно. Напугать… То есть… объяснить… каким-то образом… не словами, наверно… – Он посмотрел на Лору, надеясь, что она опять ему поможет, что ему не придется проговаривать все это, но та только вежливо и спокойно слушала его. – Внушить… что… рожать не надо… Не надо! Никому не надо! Ни мне, ни ей, ни этому несчастному человечку, которого она уже сейчас мучает!