Это моя земля. Дилогия (СИ)
Едва я сел, как со своего спального мешка в противоположном конце комнаты приподнялся и вопросительно мотнул головой Михаил, тот самый, что своей черной банданой так гордится. Вот ведь слух у человека! Жестами я показал ему, что все нормально, мол, спи дальше. Миша понятливо кивнул и снова уронил голову на заменяющий подушку валик из одежды.
Одевшись, я на цыпочках, стараясь не скрипеть плашками дешевого ламината, обошел и разбудил свою «бригаду-ух» аккуратным потряхиванием за ногу. Проснулись мгновенно все, даже Гумаров. Я же говорил уже, что беспробудным сном наш татарин дрыхнет только тогда, когда ему ничто не угрожает и никаких важных дел нет. А если нужно – подрывается как миленький. Закончив с одеванием, мы сгребли в охапку оружие, бронежилеты, шлемы и разгрузки и осторожно, изо всех сил пытаясь потише громыхать железом, выбрались в коридор, где вдоль стенки аккуратным рядочком стояли берцы. Там и обулись, и доэкипировались, и снаряжение окончательно подогнали. Осталось только дополнительный БК в дежурной части получить – и все, садимся в УАЗ и выдвигаемся.
Экипировку нашей группе я, кстати, решил подбирать максимально нейтральную по внешнему виду, почти как наш УАЗ. В смысле, любому понимающему человеку сразу становится ясно, что машина наша – не какая-нибудь «мечта фермера», а вполне себе военизированный аппарат. Но вот чей, к какому ведомству относящийся – да бог его знает: ни номеров, ни цветографических схем, ни «люстры» проблесковой на крыше, никаких других опознавательных знаков. Так же и мы будем выглядеть: оружие, шлемы ЗШ с забралом, набитые боеприпасами РПС. «Кирасы» третьего класса защиты. Пулеметную или снайперскую пулю, в отличие от «Корунда» пятого класса, они не удержат, но нам сейчас подвижность гораздо важнее, а «трешка», как ни крути, почти на семь кило легче «пятерки». Совсем без брони или в одних только кевларовых чехлах нам ехать нельзя. Мы ведь не зомби отстреливать едем. Всегда остается опасность огневого контакта с людьми. А вот в такой ситуации отсутствие броника может стать последней ошибкой в жизни. Так, что еще? «Горки», берцы, защитные щитки на руках и ногах, перчатки, полотняные шапочки-маски, пока скрученные и одетые вместо подшлемников. Зато, если понадобится, буквально за секунду ее можно на лицо стянуть и устроить самое что ни на есть настоящее маски-шоу. Тот еще видок у нас сейчас. В смысле, сразу видно, что точно не рыбаки и не грибники какие-нибудь, но ведомственную принадлежность с первого взгляда не вычислить. Что в определенных обстоятельствах может сыграть нам на руку. Все, кто стоит по нашу сторону закона, учитывая, что армейцы сейчас сами всем желающим оружие раздают, первыми стрелять в нас не станут, если мы их ничем не спровоцируем, потому что не будут наверняка уверены, что мы – враги. Те, кто с противоположной, – тоже не станут: собственно, по той же самой причине. Прошли те времена, когда вся братва исключительно в «адидасах» и кожаных куртках щеголяла. Сейчас среди бандюков тоже полно и служивших, и воевавших. И если прижмет – а сейчас как раз прижало, – они быстро вспомнят (думаю, уже вспомнили) весь свой армейский опыт. А вместе с ним вернется и «стиль одежды». Понятное дело, что всегда остается шанс нарваться на каких-нибудь уж совсем беспредельных отморозков. Но от таких типов вообще никто не застрахован: будь ты в ведомственном камуфляже и при всех положенных шевронах, в китайском спортивном костюме и турецкой кожанке или вовсе в старом драповом пальто, облезлой шапке из ондатры и стоптанных зимних ботинках на рыбьем меху. Таким уродам абсолютно все равно, кто ты и во что одет, достаточно того, что рожа твоя им не понравилась. Но тут уже все зависит только от твоих способностей и готовности все свои познания и умения пустить в ход. У нас и с первым, и со вторым все в полном порядке. Плюс – противопульное бронирование УАЗа, три автомата и «Печенег» Тимура. Подходи – не бойся, уходи – не плачь!
Разместились вполне даже комфортно: я за рулем, Гумаров – на переднем пассажирском сиденье, рядом со мной, «неразлучники» Андрей Буров и Андрей Солоха – на заднем. Ящики с патронами сложили в «собачник», там же Солоха какой-то большой брезентовый баул уложил. Тимур свой пулемет сразу пристроил в расположенной прямо перед ним круглой бойнице, прикрытой до этого крышкой. Сектор обстрела, конечно, не идеальный, но в качестве курсового «Печенег», случись что, сработает вполне достойно.
Через Посад ехать я снова не решился. Даже не знаю, чего в моем поведении было больше – осторожности, которая подсказывала, что на неосвещенных улицах сейчас можно запросто влететь в какую-нибудь нам совершенно не нужную передрягу, или банального страха и нежелания увидеть, во что превратился сожранный ожившими мертвецами родной город. В общем, рванул в объезд, по Ярославскому шоссе. Снова пролетел мимо Торбеева озера с одной стороны и Осинников с другой, подумав еще, что на обратном пути, пользуясь служебным положением, надо будет обязательно к отцу и его «банной команде» заскочить. Какая-никакая помощь им точно не помешает. Кроме того, Осинники на данный момент – вполне себе самостоятельный анклав, пусть и небольшой совсем. А какая задача мне изначально командиром Отряда ставилась? Вот-вот, и я о том же! Все строго в рамках приказа – веду разведку, смотрю и слушаю, кто чем живет и дышит.
Объехав Посад по Ярославке и свернув с нее на узкую и плохо заасфальтированную объездную, выруливаю к перекрестку и старому, давно закрытому посту ДПС, что стоит буквально в сотне метров от центрального КПП «Вакцины». Связь с местной охраной Зиятуллин установил, еще когда отгонял от поселка погромщиков, так что вышли на нее и согласовали свое прибытие мы еще на подъезде. Остановившись у заколоченной и заваренной листами железа будки, вызываю охрану еще раз и предупреждаю, что УАЗ со стороны перекрестка – это мы. Получив подтверждение, мол, фары ваши видим, стрелять не будем, трогаюсь и неспешным зигзагом, объезжая выложенные перед КПП в художественном беспорядке бетонные блоки (не было их тут раньше, автобусная остановка – была, а вот блоков этих – не было: явно уже после начала всех этих событий, а то и после неудавшегося погрома выложили), выруливаю к сдвигающимся в сторону воротам. Будка проходной теперь смотрится настоящей маленькой крепостью: стены обложены снаружи все теми же бетонными блоками, в окнах – утрамбованные пластиковые мешки с землей, оставлены только узкие бойницы для стрельбы, все сооружение густо оплетено колючей проволокой. Прямо блокпост в Чечне, а не проходная режимного объекта в Подмосковье. Зомби перед воротами, кстати, нет ни одного. Что, в общем, неудивительно – до Посада километра два, и вдоль дороги только лесополосы и пустыри. Нет мертвецам никакого интереса сюда тащиться.
В свет фар выходит из утреннего полумрака человек в трехцветке с автоматом на груди, и я, повинуясь его жесту, гашу фары и выхожу из машины.
– Приветствую, – тон у встречающего нас капитана вроде вполне приветливый, но автомат из рук он не выпускает и ближе подойти не спешит, – как там дела у спасителя нашего, Димки Сафиуллина?
– Дела у него отлично, жив-здоров, чего и вам, думаю, желает… Только его Сергей зовут… Зиятуллин, – максимально доброжелательно улыбаюсь я в ответ.
Проверочка, конечно, примитивная, на уровне чуть ли не детского сада, но вполне действенная. Капитан, явно успокоившись, только руками разводит, мол, вы парни взрослые, сами понимать должны. А мы чего? Мы все понимаем и не в претензии.
Ворота начинают неторопливо отползать в сторону. Я снова сажусь за руль и загоняю УАЗ на маленькую асфальтированную площадку сразу за будкой проходной.
– Какими судьбами к нам? – интересуется все тот же капитан, когда мы вчетвером выбираемся наружу.
– Человека одного ищем, из числа вашего научного персонала. Скуратовича Игоря Ивановича, – честно отвечаю я.
– Зачем он вам?
Что ж, вполне логичный вопрос. Приехали какие-то омоновцы, хотят забрать ученого. Я б на месте этого капитана тоже причиной заинтересовался.