Священная кровь и священный грааль
Книжка, приписываемая Мадлен Бланкассаль, называется «Потомки Меровингов и загадка Вестготского Разеса» — Разес, как мы уже видели, было старинным названием интересующей нас местности. На титульном листе указано, что текст сначала был опубликован в Германии, потом переведен на французский язык Вальтером Сельс-Назером — другой псевдоним, составленный из имен двух святых, Кельсия (Celse) и Назария (Nazaire), которым была посвящена церковь в Ренн-ле-Бэн. Также на титульном листе указано, что издатель книги — Великая Альпийская Ложа, верховная масонская ложа Швейцарии, равная Великой Английской ложе или Великому Востоку Франции. Ничто не говорит о том, на каком основании вдруг современная масонская ложа интересуется тайной неизвестного французского священника, жившего в XIX в., и историей его прихода за последние полторы тысячи лет. Впрочем, один из наших собратьев, задавший этот вопрос представителям Альпийской Ложи, услышал в ответ, что никто из них не был в курсе, что существует подобная работа! В таком случае, что же надо думать о свидетелях, которые видели работу в их библиотеке, и о том факте, что знак Великой Альпийской Ложи в надлежащей форме присутствует на двух других книжках?..
Как бы там ни было, из всех документов, опубликованных частным образом и отданных в Национальную библиотеку, самым важным является сборник отдельных листков под общим названием «Секретные досье», занесенные в каталог под шифром 4°lm1249 и снятые в настоящее время на микропленку. Но еще совсем недавно он представлял собой тоненький и незначительный томик, вроде папки с твердой обложкой, в котором собраны разнородные документы, в совершенно разрозненном виде — вырезки из газет, письма, вкладыши, многочисленные генеалогические древа, а также страницы, отпечатанные типографским способом, очевидно, вырванные из других книг и периодически — странная вещь! — заменяемые на другие, на которых было очень много пометок и исправлений, сделанных от руки — проделки, кажется, продолжающиеся и по сей день.
Самая важная часть этих «Секретных досье», состоящая из генеалогических дерев, приписывается некоему Анри Лобино, имя которого фигурирует на титульном листе. Две заметки внутри папки упоминают о том, что это всего лишь псевдоним — может быть, он обязан своим происхождением улице Лобино близ церкви Сен-Сюльпис в Париже; что же касается генеалогий, то они были произведением некоего Лео Шидлофа, историка и любителя древностей, австрийца, прожившего, как предполагается, свою жизнь в Швейцарии и умершего в 1966 г. Почерпнув силы в этих сведениях, мы попытались добыть по этому поводу дополнительные уточнения.
Его дочь мы нашли только в 1978 г. в Англии. Ее отец, подтвердила она, действительно был австрийцем, но он не был ни составителем генеалогий, ни историком, ни любителем древностей; он был пить экспертом и торговцем миниатюрами, на тему о которых он опубликовал две работы. Он поселился в Лондоне в 1948 г. и прожил там до самой своей смерти — эти последние сведения приведены впрочем, в «Секретных досье».
Самое удивительное заключалось в том, что мадемуазель Шидлоф горячо утверждала, что ее отец никогда не интересовался ни генеалогиями, ни меровингской династией, ни тайнами французского Лангедока; однако, добавила она, кое-кто думал именно так, потому что, например, в 1960 г. и позже он встречался со многими неизвестными людьми, европейцами и американцами, которые желали увидеться с ним и поговорить на темы, в которых он совершенно не разбирался. Наконец, после его смерти в 1966 г. к ней стали приходить различные послания, и авторы большинства из них осведомлялись о каких-то документах, которые мог оставить ее отец.
Каким бы ни было дело, в котором он против своей воли оказался замешан, продолжала мадемуазель Шидлоф, оно не пришлось по вкусу американскому правительству. Действительно, в 1946 г., за десять лет до составления «Секретных досье», Лео Шидлоф попросил визу на въезд в США, но ему отказали, так как его подозревали в шпионаже или в какой-то другой подпольной деятельности; прошли долгие месяцы ожидания, пока он не добился необходимых разрешений и не смог отправиться в Америку. Простые административные придирки? Нет, ответила его дочь, это было гораздо серьезнее и, безусловно, связано с секретными занятиями, в которых его подозревали.
Эти перипетии заставляют задуматься, и мы точно так же подумали о том, что отказ в визе вовсе не был случайным, так как некоторые намеки «Секретных досье» вызывали предположение, что Лео Шидлоф и в самом деле был связан с чем-то вроде международного шпионажа; тем более, что новая брошюра, появившаяся в это время в Париже, говорила о том, что таинственный Анри Лобино был не Лео Шидлоф, а французский аристократ, граф де Ленонку — утверждение, которое в течение последующих месяцев должно было быть подтверждено другими докумнтами.
Однако, подлинная личность Лобино не была единственной загадкой, обнаруженной этими досье. В них также фигурирует статья, намекающая на некую «кожаную сумку самого Лео Шидлофа», в которой, как предполагается, содержатся некоторые конфиденциальные документы, относящиеся к истории Ренн-ле-Шато между 1600 и 1800 гг. Вскоре после смерти своего владельца сумка перешла в руки посредника, Фахар уль Ислама, который в феврале 1967 г. доверил ее «агенту, присланному Женевой», во время одного их свидания в Восточной Германии. Но прежде чем сделка успела состояться, Фахар уль Ислам, высланный из ГДР, должен был уехать в Париж, «чтобы ждать дальнейших указаний». А 20 февраля 1967 г. в Мелёне на рельсах нашли его тело, выброшенное из экспресса Париж-Женева, и никакой сумки при нем не было.
21 февраля французская пресса была вынуждена подтвердить это печальное происшествие: в Мелёне на рельсах было найдено обезглавленное тело, принадлежавшее молодому пакистанцу по имени Фахар уль Ислам, высланному из ГДР по неизвестным причинам, который направлялся из Парижа в Женеву. Думая, что речь могла идти об агенте контрразведки, власти передали дело в ДСТ (Direction de la Securite du Temtoir — Управление безопасности территории, иначе — контрразведка).
Но так как ни один журналист не сделал явного намека ни на Лео Шидлофа, ни на кожаную сумку, ни также на тайну Ренн-ле-Шато, то мы оказались лицом к лицу с новыми вопросами. Быть может, эта смерть была связана с предметом наших поисков — в таком случае, «Секретные досье» были первоисточником информации, к которому пресса и широкая публика не имели доступа. Или же — вторая гипотеза — заметка, появившаяся в досье, была чистой воды мистификацией. Кто-нибудь взял давнишнюю заметку из отдела происшествий о подозрительной смерти на железной дороге и небрежно сунул ее в документы досье, чтобы запутать следы. Но с какой целью? Кому было выгодно так решительно нагнетать вокруг Ренн-ле-Шато эту мрачную атмосферу?
Мы были тем более поражены, что смерть Фараха уль Ислама явно не была единичным событием такого рода, ибо менее чем месяц спустя в Национальную библиотеку пришла новая брошюрка под названием «Красная змея», которую написали Пьер Фежер, Луи Сен-Максан и Гастон де Кокер. И датирована она была, что очень знаменательно, 17 января…
Странная книжка эта «Красная змея»! Кроме генеалогического древа меровингских королей и двух карт Франции той эпохи, сопровожденных кратким комментарием, она содержала план церкви Сен-Сюльпис в Париже со всеми ее часовнями и именами святых, которым они были посвящены. Но самой значительной частью были тринадцать коротких стихотворений в прозе, обладающие несомненными литературными достоинствами и по стилю похожие на стихи Рембо. Каждая из них относится к одному из знаков Зодиака, Зодиака из тринадцати знаков, последний из которых назывался Ophiuchus, или Змееносец, помещенный между Скорпионом и Стрельцом. Тринадцать.
Тринадцать стихотворений, написанных от первого лица, представляют собой нечто вроде аллегорического богомолья, начиная Водолеем и кончая Козерогом, срок которого, как уточняет текст, заканчивается 17 января. Повсюду можно найти намеки на семью Бланшфор, на некоторые детали церкви Ренн-ле-Шато и надписи Соньера, на Пуссена и его «Пастухов Аркадии», а также и на слова, выбитые на надгробии: