Носочки-колготочки

– Здравствуйте, – звонко поздоровалась Мура.
– Доброе утро, – отозвался водитель. И зачем-то добавил: – И вам не хворать. – А потом засуетился, распахнул калитку: – Проходите.
– Спасибо, – поблагодарила бабушка.
– Там наверху мама Васи, – зачем-то сообщил водитель. И смутился.
– Мама Васи? – нехорошо прищурилась бабушка. – И что она там делает?
– Разговаривает с воспитательницей.
Бабушка пожевала губами.
– Мура, я, пожалуй, не стану заходить к вам. От греха подальше.
– Хорошо, бабуль.
Мура чмокнула бабушку в мягкую щёку и заспешила наверх. Ей не терпелось взглянуть на маму Васи. Интересно, как выглядят женщины, у которых получаются такие зловредные сыновья?
 
Глава 5
 
Счастливая развязка
 
Васина мама была очень похожа на сына. Такая же крупная, круглолицая, с высоко вздёрнутыми бровями. Она стояла посреди раздевалки и пахла сладкими духами. Мура потянула носом, чихнула.
– Вы должны уделять больше внимания сыну, – говорила маме Васи Нина Григорьевна. При виде Муры она оборвала себя на полуслове, поздоровалась, подождала, пока та переоденется и уйдёт в игровую комнату.
– Но мы много работаем, у нас нет времени, – сердито ответила мама Васи. Она говорила так громко, что слышно было даже за закрытой дверью.
– Пожалуйста, тише. Я бы не хотела, чтобы наш разговор слышали дети.
– А я не умею по-другому!
Вася притаился за дверью и делал вид, что ему совершенно безразличен разговор взрослых. А чтобы никто не сомневался в его безразличии, он разрисовывал дверь цветными мелками. Сколько хватило роста.
Мура пригляделась. Вася нарисовал вражеский самолёт. Самолёт летел по небу и отплёвывался тяжёлыми чёрными бомбами.
– Он потому такой ершистый, что… – Нина Григорьевна на минуту подняла голос, а потом, спохватившись, снова перешла на шёпот.
– Не выдумывайте. У него всё есть! – прогромыхала мама Васи.
Нина Григорьевна заговорила быстро, но ничего, кроме «проще откупиться», которые она повторила несколько раз, дети не расслышали.
Мура немного подумала и решила завести разговор с Васей. Чтобы отвлечь его от беседы взрослых. А то, судя по количеству бомб, выпущенных самолётом, беседа Васе явно не нравилась.
– Давай я помогу тебе смыть рисунок, – предложила она.
– Ещё чего!
– Тебя ведь снова отругают.
– Ну и пусть!
– На двери нельзя рисовать.
– А мне можно. Мне вообще всё можно.
Мура ушла в туалетную комнату, намочила и тщательно отжала тряпку, которой тётя Галя мыла подоконники. Вернулась к Васе.
– Давай я всё-таки сотру рисунок. А то тебя в угол поставят.
Вася промолчал, но подвинулся, чтобы Муре было легче смывать рисунок. Мура сильно удивилась, но не подала виду.
– У тебя есть книга про динозавров? – спросила она.
Вася ничего не ответил. Он угрюмо наблюдал, как влажная тряпка стирает самолёт с бомбами.
– А знаешь, кто самый страшный динозавр? – как ни в чём не бывало продолжила расспросы Мура.
Вася недовольно фыркнул, отобрал у неё тряпку и сам домыл дверь. Попинал ножку стола. Громко почесал себя в живот.
– Ну и кто самый страшный динозавр? – наконец не выдержал он.
– Тираннозавр, – с готовностью откликнулась Мура. – Он очень кровожадный и ужасный. А знаешь, кто самый большой динозавр?
– Знаю.
– Кто?
– Ну, такой, зелёный. С длинной шеей.
– Амфицелия.
– Ага, амфицелия.
– А самый маленький?
– Не знаю.
– Компсогнат! Он ростом с обычную собаку.
У Васи вытянулось лицо.
– Как ты эти трудные слова запоминаешь?
– Нравятся, вот и запоминаю. Правда, я всего три таких слова знаю. Тираннозавр, амфицелия и компсогнат. Другие запомнить не могу.
Вася подумал.
– А ты смотрела мультик «Мама для мамонтёнка»? Там мамонтёнок потерялся и искал свою маму? – спросил он.
– Смотрела, ага.
К тому времени, когда стали приходить другие дети, Мура с Васей успели обсудить все свои любимые мультики. Мура тихо радовалась тому, что Вася сегодня не такой, как обычно. Оказывается, он вполне себе нормальный мальчик. Если увлечь его интересным разговором.
К сожалению, покладистость Васи закончилась ровно в тот миг, когда в комнате появились остальные ребята. В его голове словно щёлкнул какой-то переключатель, и он снова принялся задирать всех и отбирать игрушки. Но теперь Вася делал это не с обычным энтузиазмом, а словно по привычке. А потом вообще помог Свете Петровой пристегнуть застёжку на сандалии. Света так удивилась, что несколько секунд простояла с широко разинутым ртом. А потом всё-таки очнулась и поблагодарила Васю. Вася дёрнул её за косичку, чтоб не задавалась, правда, небольно дёрнул, и только за одну косичку, а потом принялся носиться по комнате и биться плечом то в одну, то в другую стену.
– Посторонись! – кричал он. – А то зашибууу!!!
Пока дети под бдительным оком нянечки тёти Гали собирались в игровой комнате, с Васиной мамой общалась психолог Анна Гавриловна. Разговор получился тяжёлый – Васина мама не соглашалась с тем, что её сыну не хватает внимания и любви родителей.
– Мы его любим! Мы для него всё делаем! Мы даже работаем так много потому, что хотим ему обеспечить нормальное будущее! – твердила она.
– Поймите меня правильно, – говорила ей ровным голосом Анна Гавриловна. – Ребёнок нуждается в общении с вами. Никакие няни, никакие игрушки ему вашу любовь не заменят.
– Но мы очень стараемся…
– Значит, недостаточно стараетесь! Обнимайте чаще Васю, говорите, как сильно вы его любите. Проводите с ним выходные. Чем больше вы вложите в него любви, тем счастливее будет ваш сын.
– Я подумаю, – поджала губы мама Васи.
– Здесь не думать надо, а действовать, – Анна Гавриловна встала, протянула ладонь. – До свидания.
Васина мама пожала протянутую руку психолога и молча, не попрощавшись, вышла из кабинета.
– Ну как? – заглянула в кабинет Нина Григорьевна.
– Надеюсь, я до неё достучалась.
Когда Нина Григорьевна вернулась в группу, дети завтракали овсянкой, бутербродами с сыром и какао.
– Поговорили? – спросила шёпотом тётя Галя.
– Поговорили.
– Как успехи?
– Не знаю. Поживём – увидим.
День прошёл как обычно – занятия по математике (Вася сломал три карандаша, просто так, ради интереса, чтобы узнать – сломаются они или нет). Прогулка (Вася взобрался на дерево, чтобы скинуть оттуда кормушку для птиц, зацепился за ветку штанами и, если бы не вовремя подоспевшая воспитательница, рухнул бы на землю и переломал себе руки-ноги). Обед (Вася вышиб стул из-под Серёжи, хорошо, что Серёжа успел уцепиться за край стола и не упал). Тихий час (тётя Галя периодически заглядывала в спальную комнату и каждый раз удивлялась, до чего же мирный вид у спящего Васи). Полдник (Вася вылил остатки кефира за шиворот Пете Романову, пришлось тёте Гале, по привычке ругая Васю фруктом, отмывать пострадавшего и его футболку).
А потом все вздохнули с облегчением, потому что за Васей пришёл папа. Настоящий. Высокий, худой, в костюме и галстуке. С пятью воздушными шарами-уточками на разноцветных ленточках. Вася был так удивлён, что даже не взглянул на уточек. Он какое-то время заворожённо смотрел на отца, словно не веря своим глазам, а потом молча надел ветровку. Сам.
– Сегодня мы пойдём домой пешком, – сказал ему папа. И посмотрел на Нину Григорьевну так, словно сдаёт ей экзамен.
Нина Григорьевна незаметно кивнула.
– Совсем пешком? – не поверил ушам Вася.
– Совсем. Прогуляемся, поговорим о том о сём. Поедим мороженое. Ты какое любишь?
– Любое! – быстро ответил Вася и взял папу за руку. – Пошли.
Дети наблюдали в окно, как они идут по детсадовскому двору. Вася вертелся, скакал на одной ножке и сыпал вопросами, но руки отца не выпускал. Утки на ленточках подпрыгивали в такт его подскокам и весело переливались на солнце. Папа сначала чеканил шаг, потом расслабил узел галстука, снял пиджак и перекинул его через локоть.