Письма с «Маяка»
Это была всего лишь серия «Команды А» [28], но не важно. Меня восхищало, что мы используем такую потрясающую современную технику. Мне так хотелось, чтобы мои родители шагали в ногу со временем! Но единственное, чего я добилась, – это покупка цветного телевизора несколько лет назад. Да и то лишь потому, что мама любит передачу «Мир садоводов», а смотреть ее в черно-белом варианте не имеет смысла.
В общем, мы лишь сидели в гостиной (нам не разрешалось приглашать друг друга в свою комнату), болтались на променаде вместе с друзьями Дэнни и порой гуляли вдвоем. (Мы не могли брать с собой Вильсона, так как по какой-то необъяснимой причине он сразу же невзлюбил Дэнни. Когда тот ко мне приходил, Вильсона приходилось выставлять в сад.) И это всё. Нет, мы, конечно, целовались – очень много. Как-то раз, когда мы сидели на диване в моей гостиной и родителей не было дома, Дэнни вдруг принялся возиться с застежкой моего бюстгальтера. Но меня охватила паника, и я сказала, что слышу лай Вильсона. Нужно пойти и проверить, в чем дело. Когда я вернулась на диван, то словно бы ничего не произошло. Мы снова держались за ручки, слушая альбом «Spandau Ballet» [29].
– На следующей неделе мой день рождения, – небрежным тоном произносит Дэнни, когда мы сидим на диване в его гостиной. На этот раз мы смотрим записанную на видео серию «Демпси и Мейкпис» [30].
– В самом деле? – удивленно спрашиваю я. – Ты не говорил.
– Но теперь сказал, не так ли? – Дэнни улыбается, и, как всегда в таких случаях, по моему телу пробегает приятная дрожь.
– Ты что-нибудь устраиваешь? – осведомляюсь я.
Что бы такое ему подарить? Может быть, тот альбом «Ван Хален» [31], который мы видели на днях в «Вулвортс» [32]?
– Парни хотят устроить мне вечеринку, поскольку это также конец четверти. Но мы не знаем, где собраться.
– Может быть, у кого-нибудь дома? – предлагаю я.
«А как насчет видеокассеты с фильмом «Рокки»? – думаю я. – Уверена, она уже есть в продаже».
Дэнни насмешливо смотрит на меня.
– Что такое? – спрашиваю я.
– Да, если бы нашлись родители, которые не возражали бы против разгрома в своем доме.
– О! Это так ужасно?
На последнем дне рождения, где я была, мы хором пели «С днем рожденья тебя», и именинница задувала свечи на торте. А потом мы все отправились домой с завернутым в салфетку куском торта, воздушным шариком и карандашом в красивом мешочке.
– Вероятнее всего.
– Значит, вы ищете для своей вечеринки что-то вроде амбара или большого зала?
– Хорошо бы! Но у нас нет ни знакомых фермеров, ни денег, чтобы снять зал.
– Гм-м… – Я тщетно пытаюсь что-нибудь придумать, чтобы поразить Дэнни своей находчивостью. Увы, у меня мало опыта по части вечеринок. – Я подумаю, – обещаю я. – Предоставь это мне.
– Дэнни хочет устроить вечеринку в свой день рождения, – сообщаю я Чарли на следующий день, когда мы гуляем по пляжу вместе с Вильсоном.
Несмотря на то что я встречаюсь с Дэнни, мы с Чарли по-прежнему неразлейвода, и я всегда нахожу для него время. Кроме того, учитывая сложные отношения Дэнни и Вильсона, на прогулках с собакой меня по-прежнему сопровождает Чарли.
– Где? – спрашивает Чарли, наблюдая, как Вильсон гоняется по пляжу за теннисным мячом.
Чарли теперь всегда берет этот мячик на прогулки.
– Чтобы развлечь Вильсона, – сказал он, впервые вынув мячик из кармана. – Вернее, чтобы отвлечь его, – уточнила я. – А то он докопается до Австралии!
– И это тоже.
Мячик имел большой успех. Правда, Вильсон утопил его в море, и Чарли принес другой. Вильсон радостно приносит мячик в зубах – но лишь до тех пор, пока его не привлечет что-нибудь другое. И тогда уже мы бегаем за мячиком, а Вильсон со счастливым видом грызет пластиковую бутылку.
– Он пока не знает, где устроить вечеринку, это проблема. Если собраться у кого-то дома, там, возможно, будет разгром.
– Возможно? Я думаю, наверняка. – Чарли усмехается. – Для особы, которая так рвется выбраться из Сэндибриджа и исследовать мир, у тебя порой весьма узкий взгляд на вещи.
– Что ты имеешь в виду?
– Грейси, ты наивна, как младенец в огромном плохом мире.
– Нет!
Чарли поднимает брови. Он всегда так делает, когда считает, что прав. Меня это раздражает.
– Я не более наивна, чем ты, Чарли Паркер!
– Это зависит от того, какой смысл мы вкладываем в это понятие. – Чарли наклоняется и подбирает мячик. – Если мы говорим о личных отношениях, – продолжает Чарли, бросая мячик Вильсону, который с нетерпением ждет, – тут ты, пожалуй, на шаг меня опередила. Ведь ты теперь встречаешься с крутым Дэнни Лукасом, а у меня нет подобных отношений ни с одной девочкой.
Я киваю в знак согласия.
– Но если мы говорим о житейской мудрости… Тогда, боюсь, я впереди тебя.
– Это почему? – вспыхиваю я. Чарли мне нравится, но порой он бывает совершенно несносным.
– Потому что я много путешествовал… Жил в разных местах. Мой папа работал поваром в армии, и мы повсюду следовали за ним. Только теперь, когда он ушел в отставку, мы осели. А где побывала ты?
Хотя я раздосадована, приходится признать его правоту. Самое дальнее место, где я побывала, – это Кембридж, куда мои родители ездили на аукцион.
– Именно поэтому мне хочется уехать отсюда и постранствовать по свету, – говорю я.
– А я мечтаю в конце концов осесть здесь. Перемены не всегда бывают к лучшему. Иногда хорошо пустить где-нибудь корни, чтобы это место стало своим домом.
– Может быть. Но я пока что к этому не готова! И тебе бы не следовало, дряхлый старикашка! – Я со смехом убегаю от Чарли по песку.
Однажды мы обнаружили, что, хотя поступили в школу в один год, Чарли почти на год старше меня. Дело в том, что у меня день рождения в августе, а у него – в сентябре.
– Ах ты нахальная девчонка! – шамкает Чарли, как беззубый старик.
Он гонится за мной, и я мчусь по пляжу, а рядом вприпрыжку бежит Вильсон. Я всегда была очень быстрой, и немногие девочки в школе могут меня обогнать. Но я не надеюсь обогнать Чарли: он маленький, худой и несется, как гончая.
Я бегом добираюсь до конца пляжа, затем мы с Вильсоном сворачиваем на маленькую дорожку, ведущую к маяку. Она проходит через небольшую сосновую рощу. Когда мы выходим из-за деревьев, то оказываемся в нескольких футах от высокой стены из крошащихся кирпичей цвета меда и терракоты.
Я останавливаюсь, чтобы отдышаться, и позволяю Чарли догнать меня.
– А ты быстрая! – признает он, тяжело дыша.
– Спасибо, – отвечаю я. – По крайней мере, я умею делать хоть что-то лучше тебя!
– Ну, не дуйся, – просит Чарли извиняющимся тоном. – Я не хотел сказать ничего обидного. Просто я завидую тебе. Наверно, это хорошо – оставаться на одном месте больше года.
Я пожимаю плечами: мы с Чарли никогда не придем к соглашению в этом вопросе.
– Это все равно что иметь кудрявые волосы, – говорю я.
– Что?
– Кудрявые волосы. Если они у тебя кудрявые, ты их терпеть не можешь и хочешь, чтобы они были прямыми. А если у тебя прямые волосы, то всегда хочется завить их.
Чарли кивает, затем как-то странно смотрит на меня.
– Ты хочешь сказать, что всегда хочется недостижимого? – тихо спрашивает он, словно говоря с самим собой.
– Да, вот именно.
– О, я знаю, каково это.
Я бросаю взгляд на Чарли. Что он имеет в виду?
– Ты знаешь, где мы? – спрашиваю я, решив не обращать внимания на его странное поведение. Чарли часто бывает загадочным, и я не всегда понимаю, что он хочет сказать.
Чарли выходит из состояния задумчивости и озирается: