Непрожитая жизнь

Я хватаю лампу с прикроватной тумбочки и кидаю ее в стену. В голове раздается мамин голос: «Ты должен научиться контролировать свой гнев». Ага, и поэтому она отправила меня к деду. Лампа разбивается с таким грохотом, что у меня нет сомнений: Этьен и Селин сейчас прибегут сюда, а утром в два голоса расскажут деду, что я порчу его дорогостоящее имущество. Так что, не дожидаясь очередной нотации, я вскакиваю с кровати. Ключи от скутера и кожанка – вот все, что мне нужно.
Выбегаю на кухню, оттуда через черный ход во двор, где припаркован мой верный друг. А потом меня ждет темный переулок, куда после захода солнца не суется даже полиция. У полицейских своеобразный подход – патрулировать днем, пока там пусто. Отметиться, поставить галочку и свалить. Жалкие трусы. Я сажусь в мокрых джинсах на скутер, завожу его и обнаруживаю, что забыл шлем. Вспоминаю, как два года назад Мика показывал мне отвратительные фотографии парней, попавших в аварию без шлема. Над их головами словно поработала бригада маньяков. «Ты мне больше нравишься со своей наглой ухмылкой», – сказал он тогда. Трясу головой, избавляясь от воспоминания. Вдали отчетливо сияет купол церкви. «Ненавижу тебя», – думаю я в адрес Бога, с силой сжимая кулаки. Ты всесильный? Ты можешь убить каждого? Попробуй тогда убить меня. Ну же. Просто попробуй.
 
Глава 4
 
Леа
Час ночи. Из коридора доносится оглушительный топот. Отчим ходит так специально, лишний раз доказывая себе и окружающим, что это ЕГО квартира и он может передвигаться по ней, как хочет. И плевать он хотел, что сейчас ночь и мы пытаемся спать. Топот злой и нервный, в ночной тишине он тяжело отдается у меня в мозгу. Я не спала несколько суток, и сейчас тоже не могу уснуть, голова кипит и раскалывается. Слышны грубые ругательства и громкий стук в мою дверь.
– Какого хрена в доме нет хлеба? Я хочу жрать, за весь день у тебя не нашлось минуты, чтобы оттащить свою тощую задницу в буланжери  [5]? – Еще один удар кулаком и крик: – Ты ни на что не годишься!
Я сворачиваюсь калачиком и закрываю уши руками. «Я не слышу, я ничего не слышу».
– Я к тебе обращаюсь!
Очередной удар в мою дверь. Дверь маминой спальни скрипит.
– Жозеф, ради всего святого, глубокая ночь, не пугай соседей.
И тут начинается… Он орет на нее, она орет на него. Я раскачиваюсь взад-вперед на кровати, ломая пальцы, мечтая, чтобы все смолкло, но крики продолжаются. Я велю себе собраться и не реагировать. Не принимать близко к сердцу, не впускать в себя всю эту злую энергию. Но я не могу. Нервы оголены до предела. Очередной крик, брань. Моя голова просто взрывается. И я вскакиваю с кровати: толстовка и сумка – вот все, что мне нужно. Я пулей вылетаю из комнаты, и плевать, что я в пижамных штанах, а кеды трудно надеть без носков. Зато спустя две минуты я мчусь по лестнице прочь из этого ада. Я слышу мамин голос, который разносится по всей лестнице. Она кричит, чтобы я немедленно вернулась, но ноги несут меня прочь все быстрее и быстрее. Я выбегаю на улицу. В нашем районе по ночам очень опасно: неблагополучный район, высокий уровень преступности, но это последнее, о чем я думаю, несясь по улице в час ночи. На глазах выступают слезы. Я не знаю почему, но я бегу и плачу. Слезы текут по щекам, они мешают мне видеть, но я не могу их остановить. Вдруг я слышу крики и останавливаюсь как вкопанная. Пульс гремит в ушах и мешает сосредоточиться на близком шуме. Я закрываю глаза, считаю до пяти и вновь открываю их. В груди горит, а голова идет кругом, но я делаю усилие и концентрируюсь.
Из переулка доносятся крики и звуки борьбы. Мое сердце бешено колотится в груди, а пальцы ног поджимаются от страха. «Нужно удирать отсюда, – говорит здравый смысл. – Беги, пока тебя не заметили». Но некое шестое чувство побуждает меня подойти и взглянуть на происходящее. Медленными шагами я подбираюсь к эпицентру хаоса и вижу образовавшую круг толпу. В основном она состоит из парней, но и несколько девушек тоже есть.
– Врежь ему, так ему!
– Твою мать, положи его уже!
Я остановилась. Конечно, я слышала про уличные бои, мой район ими славится, но я никогда не присутствовала ни на одном из них. Некоторые парни хватаются за головы, другие кричат. Толпа полностью поглощена происходящим. Азарт, возбуждение, ликование – все это читается на лицах этих незнакомцев. Мне становится любопытно: неужели драка – это так зрелищно? Я подхожу, насколько это возможно, ближе, расталкивая толпу, и становлюсь там, откуда мне все видно. Никто не обращает на меня внимания, все поглощены боем. Чернокожий парень в прямом смысле слова сидит на груди своего соперника и бьет его по лицу. Парня, лежащего на асфальте, не видно за широкой спиной противника, его тело распластано на земле и не подает никаких признаков жизни, но чернокожего этот факт нисколько не смущает. Удар следует за ударом, летят кровавые брызги. К моему горлу подступает желчь.
– Почему он не останавливается? – вслух произношу я и тут же жалею об этом. Незачем привлекать к себе внимание.
Стоящий рядом парень искоса, с любопытством смотрит на меня.
– Проигравший должен сдаться.
Пауза. Я с недоумением смотрю на непрошеного собеседника. Тот улыбается и поясняет:
– Постучав три раза по асфальту.
– А может, он уже без сознания?
– Если бы он был без сознания, бой бы закончился. Ты как тут вообще оказалась? – Парень чуть насмешливо смотрит на меня. Смугловатый, бритоголовый, он выглядел чуть старше, чем я. Он затягивается самокруткой, и в нос бьет запах травы. – Все, вот теперь он без сознания, а я выиграл деньги, не хочешь пойти на вечеринку?
Его голос звучит странно: абсолютно спокойно, весело, небрежно. Кто-то без сознания, но он выиграл деньги, собирается на вечеринку и не испытывает угрызений совести или жалости. Я смотрю на него и просто качаю головой, он пожимает плечами и отходит, весело крича что-то на непонятном языке. Все, на этом наше знакомство закончилось. До меня доходит, что я первый раз за последние полгода поговорила с парнем в реальной жизни. И это случилось в час ночи в темном переулке, а моим собеседником был обкуренный незнакомец. Все-таки жизнь надо мной смеется. Толпа начинает расходиться, кто-то считает деньги, кто-то поздравляет победителя. Я смотрю в сторону импровизированного ринга и застываю на месте. Я вижу черные волосы, беспорядочно рассыпавшиеся по асфальту, голый торс, черные джинсы, черные туфли. Сердце начинает биться с бешеной скоростью. Несколько зевак стоят над парнем, разглядывая его, но не прикасаясь. Я подхожу ближе. Этого не может быть. Лицо лежащего залито кровью, запах железа ударяет в нос, и на мгновение у меня чернеет в глазах. Один из зевак поливает водой из бутылки лицо лежащего, смывая часть крови. Я узнаю это лицо, несмотря на побои, я смогла бы узнать его из тысячи. Веришь ли ты в судьбу, Рафаэль?
– Когда он очнется? – спрашиваю я у зевак.
– Никто не знает, – отвечает один, беззастенчиво залезая в карманы Рафаэля. – Бинго! – выкрикивает он, вытаскивая ключи от скутера, кожаный бумажник и телефон, который начинает вибрировать в его руках. На экране высвечивается имя: «Квантан». Я без размышлений выхватываю у него телефон и отвечаю. Парни смотрят на меня, как на умалишенную, но ничего не говорят и удаляются, прихватив с собой кожаную куртку Рафаэля. Наверно, стервятники решили, что на сегодня с них хватит добычи.
– Алло, – доносится из телефона.
Громко вздохнув, я отвечаю:
– Да.
Пауза.
– Я же не ошибся номером? Где Раффи?
– Он лежит на асфальте, избитый, без сознания. Его обокрали, угнали скутер и, мне кажется, ему срочно нужен врач, – взволновано, на одном дыхании произношу я.
Парень на том конце громко выругался.
– Где вы сейчас?
Я озираюсь по сторонам. Это мой район, но я нечасто по нему хожу, разве что в магазин через дорогу и в буланжери на углу. Вокруг очень темно, стены изуродованы неряшливыми граффити. Ни названия улицы, ни ближайших магазинов не видать. Рафаэль лежит без движения, я трогаю его руку – и она оказывается ледяной. Мне становится страшно. Но его грудь вздымается и опускается.