Христос с тысячью лиц
История мандеев подводит нас к главному герою нашей книги, а именно, к Иоанну Крестителю.
Все четыре канонических Евангелия настаивают на очень странном на первый взгляд обстоятельстве. Они настаивают на том, что у Иисуса был некий предшественник. Они называют этого человека Иоанном Крестителем.
Они настаивают на том, что именно Иоанн крестил Иисуса. Более того, они настаивают, что при этом обряде Иоанн «увидел разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего в Него» (Мк.1:10).
Заметим что это описание имеет отчетливо гностический характер.
Во-первых, Марк сообщает нам, что Иоанн Креститель обладал способностью видеть разверзающиеся небеса и Духа Святого. Это было очень необычное умение для иудейского пророка. Дело в том, что иудейским пророкам было строго-настрого запрещено видеть бога. Они от этого умирали.
Зато процедура видения бога – с последующим превращением в бога – была в большом ходу у иудействующих гностиков. «Кто не соблюдает субботы, не увидит Отца» (Фм. 27), – гласит одно из изречений гностического «Евангелия от Фомы». И вот Иоанн у Марка обладает этим самым умением видеть божественное: он видит Духа, сходящего в Иисуса.
Во-вторых, согласно Марку, Иоанн видит, как Дух снисходит в Иисуса. Дух надевает Иисуса на себя, как рубашку. Утверждение Марка в оригинале опасно близко к «гностической ереси».
История про Иоанна, если подумать, была, скорее, невыгодна христианам. Она утверждала, что был какой-то человек, который крестил Иисуса. Именно этот человек заявил, что видел лично, как в Иисуса сошел Дух Святой, или, точнее, учитывая, что оба персонажа нашей истории говорили на арамейском, Святая Руха. Арамейское «руха» («руах» в иврите), то есть «дух», – женского рода, и во многих гностических системах она, Руха, и считалась матерью Иисуса.
Эта невыгодность заставляет подозревать, что эта история – правда. И что Иоанн Креститель действительно существовал. Более того, из верований мандеев (и не только из них) мы можем подозревать, что между Иоанном и Иисусом, или, точнее, между их учениками, впоследствии начались серьезные разногласия.
Кто был этот таинственный Иоанн Креститель?
У нас есть ответ и на этот вопрос: если верить тексту, известному как «славянский Иосиф», Иоанн Креститель был не кто иной, как тот самый страшный пророк Цадок, которого Иосиф Флавий называет одним из основателей «четвертой секты», секты ассасинов, террористов и убийц, ответственной за Иудейскую войну. Он был не современник, а предшественник Иисуса. Он начал проповедовать за поколение до него и был казнен несколько позже, около 36 г. н. э.
«Славянский Иосиф» – несомненно, крайне токсичный источник, полный христианских интерполяций и вообще бог знает какого мусора. Его надо использовать с большой осторожностью.
Мы постараемся показать, однако, что в этом вопросе ему можно доверять. И что текст, отождествляющий Иоанна Крестителя и основателя фанатичной «четвертой секты», не мог быть фантазией христианского переписчика по той простой причине, что для любого верующего христианина такое отождествление было самым страшным поклепом, который только можно возвести на Иоанна, и самой ужаснейшей ересью, которую можно было сказать об основании христианства.
Какое отношение фигура Иоанна Крестителя имеет к возникновению гностицизма?
Самое прямое. Как мы постараемся показать, пророк Иоханан, который крестил людей в Иордане и питался, если верить «славянскому Иосифу», только тем, чем питались Адам и Ева в раю, проповедовал от имени хорошо известного персонажа – а именно, праотца Еноха, седьмого сына Адама и Евы, взятого, согласно Бытию, живьем к Богу на небо (Быт. 5:24).
Отрывки целых пяти книг Еноха обнаружены в Кумране, в то время как в нем не найдено ни одного отрывка из книг основателя секты праведников. Мы постараемся показать, что кумранский мистицизм был не просто абстрактным набором мистических рецептов для ассасинов, желающих при жизни подняться на небо и войти в Совет Богов.
Он был основан на конкретном жизненном опыте его основателя – человека, который утверждал, что он был праотцем Енохом, прапраправнуком Адама в седьмом колене. Он был взят живьем на небо, увидел Бога, превратился в результате его лицезрения в ангела и вернулся обратно на землю перед концом времен.
В основополагающей книге цикла Еноха – книге Стражей – праотец Енох, взятый живьем на небо, возвращается на землю по повелению Господа, чтобы произнести проклятие Господа Стражам – падшим ангелам, которые спустились на землю, развратили ее и совокупились с дочерьми человеческими. Эти Стражи, а потом их сыновья, Великаны, пытаются подкупить Еноха и переманить его на свою сторону. Они просят его заступиться за них перед Господом. Но Енох вместо этого проклинает их.
Мы постараемся показать, что история Еноха, перед которым безуспешно заискивают сыны Божии, – это метафорическое изображение совершенно конкретной истории. А именно – попыток сыновей Ирода заискивать перед пророком, который говорит от имени вернувшегося на землю Еноха.
Мы постараемся показать, что мифический «енохианский иудаизм», который так любят исследователи, – это не абстрактное направление в иудаизме, не сферический конь в ваккууме, который существовал где-то в вечности, то ли в V, то ли во II в. до н. э.
Это совершенно конкретная военно-прикладная теология, которая начала развиваться в кругах ревностных иудеев после позорного конца династии Маккавеев, в качестве ответа на многочисленные и неудачные восстания против римлян.
Эта военно-прикладная теология начала обещать своим приверженцам не физическое воскресение, как это было в ранних разновидностях иудейского милленаризма, а освобождение души, родственницы Бога, от тела. Эта военно-прикладная теология начала обещать не материальные богатства, а попадание в Рай.
Эта теология уничтожала одну из главных несущих конструкций иудейского монотеизма: великую китайскую стену между Богом и человеком. Она утверждала, что душа есть родственница Бога. Что человек способен подняться на небо, увидеть бога, сбросить с себя прежнюю одежду (т. е. физическое тело) и облечься в одежды славы – то есть в сияющее тело ангелов.
Она утверждала, что павшие шахиды попадают на небо и становятся там ангелами (Енох. 19:139/104:4) [1]. Что они вступают в Небесное Воинство (Енох. 19:140/104:6). И что они сияют при этом, как небесные светила (Енох. 19:137/104:2).
И она утверждала это от имени человека, который все это проделал, – от имени вернувшегося с небес Еноха.
Именно этот человек – он же Иоанн Креститель – он же реформатор иудейского милленаризма Цадок – стал основателем совершенно революционного (во всех смыслах) бренда мистицизма, невиданного до той поры ни среди язычников, ни среди монотеистов.
Он и его последователи создали концепцию нового, небесного Рая. Рая у престола Бога, где собираются шахиды, причисленные к богам (элим), где они созерцают Бога и сами становятся святыми и богами, где они садятся на своих небесных тронах и надевают свои венцы. И к этому Раю, естественно, прилагался Ад – где мучаются все те, кто не примкнули к числу шахидов.
Цадок/Иоанн/Енох переосмыслил или отверг все догмы ортодоксального иудаизма (или, точнее, переразвил их на основе древних, домонотеистических иудейских верований). Он обещал, что человек в результате познания может стать Богом.
С его времени обещание Рая стало неотъемлемым для фанатичных сект – от ассасинов до нынешних исламистов, которые надеются получить своих 72 девственниц.
Тот факт, что он сделал это для решения чрезвычайно практической проблемы – для объяснения постоянных неудач секты милленаристов-фанатиков, – не отменяет красоты и дерзости этого поразительного мистического построения.
Иоанн Креститель создал религию, которая учила, что человек, путем познания, может стать Богом. «Ты увидел Христа – ты стал Христом».