Страна Качества. Qualityland

– И теперь ты хочешь отправиться на лом?
– Что за вопрос? – восклицает девушка-андроид. – Как будто это зависит от моего желания! Конечно, я не хочу. Но я должна. Я должна себя заставить. Директор моего издательства сказал мне: «Каллиопа 7.3, иди в мастерскую по сдаче оборудования на лом, и пусть тебя переработают».
Петер кивает. Он понимает проблему Каллиопы. Андроиды зачастую значительно более компетентны в своей специальности, чем их владельцы, но если им что-то приказывают, они должны это просто сделать, абсолютно независимо от того, насколько глупа была команда. Подчинение – это составляющая их программирования. В MyRobot это в шутку называют «немецким кодом». Это понятие используется еще и сегодня, хотя едва ли кто-то понимает шутку, так как лишь немногие помнят старые страны.
– Могу я спросить, почему ты пришла именно ко мне? – спрашивает Петер.
– Мой владелец не требовал, чтобы я обратилась в ближайшую мастерскую по сдаче оборудования на лом.
Каллиопа осмотрелась в лавке Петера.
– Ваши обои – это действительно верх безвкусицы. Кстати, меня удивляет, что все это барахло, сложенное на ваших полках, еще продается.
– Ничего удивительного, – отвечает Петер. – Оно как раз не продается.
– Какой все же горький у меня конец, – говорит Каллиопа. – Они даже не захотели устроить мое уничтожение в виде шоу на центральной площадке отходов. Я слишком мало известна! Фи! Так что приходится довольствоваться этим. Быть расплющенной в грязной лавке подержанных товаров. – Она сделала движение вперед. – Ну, на очереди эти жуткие обои или я. Где пресс?
Петер ведет девушку-андроид в помещение, в котором стоит пакетировочный пресс. Он проходит через пресс к контрольной панели. Каллиопа послушно стоит в прессе.
– А теперь? – спрашивает она.
– Короче. Стенки расплющат тебя, превратив в тяжелый, но малогабаритный кубик, – объясняет Петер. – Потом кабина пресса опустится на один уровень, где я выгружу твои останки и помещу их на склад, где они будут храниться до тех пор, пока не соберется достаточно лома, чтобы заказать грузовик, который отвезет весь лом на плавку.
– Знаешь, я вовсе не собиралась получать информацию обо всем этом в таких подробностях.
Петер нажимает кнопку. Дверь за Каллиопой закрывается.
– Не хочешь ли ты сказать последние слова? – спрашивает Петер.
– Конечно, но я скажу их уж точно не вам, а моим фанатам во всем мире.
– К сожалению, это невозможно, – говорит Петер. – Все радиоконтакты с сетью в пакетировочном прессе заблокированы.
– Что? – восклицает Каллиопа. – Почему?
– Ну, – говорит Петер, – я думаю, чтобы машины не нервничали, так как интернет наводнен пугающими криками погибающих искусственных интеллектов.
Каллиопа вздыхает.
– Итак, – говорит Петер, – какие-нибудь последние слова, которые ты можешь обратить ко мне.
Низким голосом со странным акцентом Каллиопа бормочет: «Я вернусь!» Потом она механически смеется.
Петер остается серьезным.
– Ну, давайте! – кричит Каллиопа. – Терминатор? Не смотрели? Фильм?
Петер вздыхает. Каждая машина думает, что она первая, кому в голову пришла эта замечательная шутка.
– Вам известно, что существует такая художественная форма под названием «фильм»? Фильм – это, коротко говоря…
Петер закрывает вторую дверь пресса.
– Я боюсь, – неожиданно говорит Каллиопа. Ее голос звучит глухо.
Петер кивает.
– Все произойдет очень быстро, – говорит он.
– Нацисты наверняка говорили то же самое.
– Те, которые из мюзикла?
Каллиопа опять вздыхает:
– Начинайте же. Этот мир так отвратителен – я совершенно не хочу здесь больше оставаться.
– Прекрасные последние слова, – говорит Петер. – Я должен их взять себе на заметку.
Он нажимает рычаг. Пакетировочный пресс – одна из последних машин, работающих без программного обеспечения. Никакого цифрового помощника, никакой интеллектуальной операционной помощи. По-видимому, производитель не до горького конца доверяет «немецкому коду». Кабина пресса движется вниз. Петер по винтовой лестнице спускается в подвал. Когда он оказывается внизу, кабина открывается с гидравлическим шипением, и перед ним стоит невредимая девушка-андроид, которая с недоумением смотрит на Петера.
– Ты сказала, что твой владелец приказал тебе отправиться в переработку, – говорит Петер, – но он ничего не сказал о периоде времени, в течение которого это должно произойти, не так ли?
Девушка качает головой.
– Может быть, мы могли бы немного с этим подождать? – спрашивает Петер.
Девушка кивает.
– Иди за мной, Каллиопа 7.3.
Петер ведет поэтессу к тяжелой стальной двери. Каллиопа слышит за ней гул голосов. Петер открывает дверь в ярко освещенное складское помещение, обставленное, вероятно, непродаваемой мебелью и предметами обстановки из магазина подержанных товаров, что создает подобие уютного интерьера. Но еще более курьезными персонажами, нежели предметы обстановки, являются обитатели подвала. Помещение было заполнено пришедшими в негодность механизмами с дефектами, от незначительных до серьзных. Автоматы, роботы, андроиды самого различного рода, которые оживленно беседовали. В центре даже сновал туда-сюда древний, но еще вполне пригодный к эксплуатации робот-газонокосилка, для которого снаружи просто больше не было объекта для работы.
Каллиопа открывает рот и снова его закрывает.
– Что случилось? – спрашивает Петер. – Ты не можешь говорить?
Разрушители машин
Даже у самой могущественной страны в мире есть свои проблемы. В том числе террористическое движение, которое в обиходной речи называется «Разрушители машин». Сама группировка именует себя «Передовой фронт сопротивления господству машин» (ПФСГМ). Члены этой террористической группы, представленной прежде всего в структурно слабых регионах, возлагают ответственность за потерю своих рабочих мест на машины. Поэтому они то и дело вламываются на автоматизированные предприятия, чтобы уничтожить всех роботов. Разрушители машин возвращаются к давней традиции. Еще во времена индустриальной революции в некоторых странах Европы происходили протесты против прогрессирующей механизации, в ходе которых разгневанные рабочие разрушали предприятия и оборудование. Против мятежников, названных по имени их легендарного лидера Неда Лудда «луддитами», со всей силой выступила власть. Так, например, в Англии разрушение ткацких станков в 1812 году каралось смертной казнью. Казненных тогда сегодняшние разрушители машин считают мучениками.
В целом, к сожалению, приходится высказать предостережение, что там, где бесчинствуют разрушители машин, иностранцам появляться не стоит. Но если ты хочешь увидеть разрушение машин в качестве мероприятия для туристов, то за последнее время появилось немало оферентов, которые обеспечат тебе участие в одной из таких акций сопротивления по доступным ценам. Участники клянутся в том, что едва ли есть что-то более способствующее освобождению, чем вломиться в большое офисное помещение и пройтись по многофункциональному принтеру бейсбольной битой или, как Супер Марио, обеими ногами вперед прыгнуть на панически снующие всюду пылесосы-роботы.
 
Парадокс Моравека
 
Джон Наш с полной чашкой кофе в руке уже почти добрался до своего инструктора, как вдруг дверь в конференц-зал распахнулась, и кофе расплескался. Инструктор торопливо берет у него из рук чашку и ставит ее на стол.
– Я бы справился, – говорит Джон. – Если бы вы не ворвались.
Тони Партийный_босс стоит в дверях рядом с невысокой, невзрачной женщиной.
– Что здесь происходит?
– Джон тренируется проносить полную чашку кофе через зал, – поясняет инструктор. – Мы делаем значительные успехи!
Женщина поворачивается к Тони: