Техподдержка. Мертвая зона

– Необычные взрывные устройства им попались, не правда ли? – ввернул Смит. – Два тяжелых бронеэвакуатора – полностью на списание.
– Да, там взрывчатки не пожалели… Ну так что насчет пушки? Не скрою, твоя версия правдоподобна. Она мне даже нравится. Но как мы ее подтвердим, чем? Вещественные доказательства – где?
– Растащила молодежь, – Смит кивнул в сторону проводников.
– Черт побери. Ну конечно. Как-то я… Не сообразил.
– Это бывает, – буркнул Смит и покосился на Леху.
Решил наверное, что пожалел шефа самую малость – и хватит.
– Послушай, Майк! – повысил голос Пасечник. – Вы же с Гейбом все это время ходили по городу. И занимались э-э… утилизацией того, что осталось. Меня интересует, как выглядели поврежденные машины атакующей стороны. Я тебе сейчас покажу на планшете «Кентавра»…
– Вы делать ошибка, – холодно перебил его Майк. – Мы не мародер. Мы – на службе для фиксера Лоренцо. Мы никогда ходить так близко варзона. Мы посетить эта улица первый раз за годы специально для вас.
– Черт побери. Но хотя бы этого… Хранителя… Он же здоровый наверное, его можно заметить издали. Не говори, что ты его не видел!
– Запрещается видеть Йоба! – воскликнул Майк. – Мы никогда не видеть Йоба. Абсолютно не видеть Йоба.
– Поэтому до сих пор живые, – впервые подал голос Гейб. Леха быстро посмотрел на него, но тот уже отвернулся.
Трудно судить по одной короткой реплике, но Лехе показалось, что произношение у молодого йоруба – восхитительно чистое. Кто они такие, черт побери, скромные вооруженные сотрудники фиксера Лоренцо? И чего ради придуриваются?.. Леха охотно поломал бы голову над этим где-нибудь в тенечке и подальше от Йобы-Хранителя. Километров за тридцать отсюда, и лучше, наверное, в аэропорту.
Может, доктор там и лузер, зато в него не стреляют.
Пасечник тоже бросил взгляд на Гейба и, кажется, догадался, что беседа зашла в тупик.
– Хорошо, – сдался он. – Эй, Майк, ты мог подумать, что я невежлив. Что задаю глупые вопросы. Ты даже мог решить, что я хочу оскорбить тебя. Честное слово, это не так. Просто я журналист. Я всех расспрашиваю. Если мои слова тебя обидели, извини. Я не хотел. Надеюсь, ты не сердишься? Понимаешь, вопросы – моя профессия…
– Моя профессия – не сердиться, – с достоинством ответил Майк.
– И за это неплохо платят! – ляпнул Пасечник, расхохотался и фамильярно ткнул Майка пальцем в грудь.
Леха подумал, что если американца сейчас застрелят, он поймет.
– Меньше, чем тебе! – ответил Майк, хлопнул Пасечника по плечу и тоже заржал в голос.
Некоторое время они соревновались, кто громче смеется. И даже сумрачный Гейб хихикнул пару раз, глядя в сторону.
Леха размышлял о том, что москвичи, в отличие от нигерийских йоруба, дикий и злобный народ. У нас бы Пасечника уже били ногами за грубость и нетактичное поведение. А эти дальние родственники американских бандитов просто решили, что он дитя малое – ну и обращаются с ним, будто с ребенком.
Смит, не стесняясь, разглядывал присутствующих, как законченных недоумков.
Наконец Пасечник утерся рукавом, оставив поперек лица грязную полосу, и обернулся к коллегам.
– Начнем с Лоренцо. А дальше по обстановке. За мной! Возвращаемся!
Группа зашевелилась. Только Леха, стоя на месте, ждал, пока Смит отойдет от угла дома.
– Джентльмены! – позвал он. – Разрешите вас познакомить с мистером Килроем.
Все уставились на закопченный угол.
Там был нацарапан, очень скупо, буквально в несколько росчерков, смешной человечек. Глазки-точечки, пара куцых волосков на лысой голове. Человечек выглядывал поверх линии, изображавшей стену, держась за нее четырехпалыми руками и свесив вниз длинный нос. Рядом надпись печатными буквами: «Kilroy was here».
Сейчас Леха заметил, что рисунок старый: на нем густо осела пыль.
– Та-ак… – протянул Пасечник.
– Килрой, значит, был здесь. А англичашки написали бы «мистер Чад», – буркнул Смит.
– Ваш Килрой? – быстро и резко спросил Пасечник. – Или чей?
– Что ты имеешь в виду? – надулся Смит.
– Я задал вопрос, знает ли кто-то этого Килроя, – процедил официальным тоном Пасечник. – Я хочу понять, какой отдел Института его нарисовал. Спрашиваю как начальник группы. Будьте любезны отвечать.
– Да я вообще не… – начал Леха.
– И заметьте! – перебил Пасечник. – Я не спрашиваю, почему мне доложили о нем только сейчас! А мог бы!
– Раз ты так ставишь вопрос, это точно не лондонское бюро, – сказал Смит.
– А я вообще не… – Леха развел руками.
– Алексей, ты его снял?
– Я все снимаю. Затрахаешься потом редактировать, – мстительно сообщил Леха.
– Мы еще посмотрим, кто затрахается! – пообещал Пасечник и так сладко улыбнулся, что Леха проклял все на свете и отдельно свою болтливость. – Майк! Подойди сюда, пожалуйста. Видел раньше такой рисунок? Здесь или еще где-то в городе?
Майк и Гейб уперлись в Килроя ничего не выражающими глазами.
– Вы когда были в этом квартале?
Проводники лениво переглянулись.
– Не помню, – Майк помотал головой. – Я сказал вам: мы первый раз на эта улица за годы. И – нет, не помню рисунок.
– Это джу-джу! – заявил Пасечник, для вящей убедительности потрясая у Майка перед носом грязным пальцем. – Это доброе, хорошее джу-джу. Это наши друзья. Если ты где-то еще увидишь такой рисунок, немедленно сообщи мне. Я заплачу… Пять американских долларов. Понятно?
– Понятно, босс! – Майк кивнул.
– Теперь – уходим! – рявкнул Пасечник.
– Не спеши, – сказал Смит.
– Что еще?!
– Сначала обследуем следующий перекресток. Раз уж мы здесь.
Пасечник тяжело вздохнул, будто с трудом сдерживался, чтобы не дать Смиту по голове.
Скорее всего, так оно и было.
– У Килроя горизонт завален, – смилостивился Смит. – Человечек смотрит вправо. Давай посмотрим, что там.
– О’кей, – Пасечник огромными шагами рванул направо, остальные едва поспевали за ним. Майк и Гейб за спиной «босса», обменялись парой фраз и дружно фыркнули. Следом хмыкнул Смит.
– Что такое? – прошептал Леха, догоняя Смита.
– Я пропускаю звук через лингвоанализатор. Йоруба очень трудный язык, но грубая дешифровка получается. Если вкратце, Гейб спросил: почему все американцы думают, будто кругом одни идиоты, а они самые умные? А Майк ему: потому что жиды!
– Смешно! – только и сказал Леха.
До него вдруг дошло, что он впервые задал прямой вопрос Смиту и тут же получил не отповедь, а вполне корректный и дружелюбный ответ. Лед сломан – или просто раньше не надо было стесняться?
– Эти два архангела теперь килроями по пять баксов всю Абуджу разрисуют, – чуть громче, чем надо, бросил Смит.
Спереди донеслось сдавленное хихиканье.
Защипало глаза. Леха вытер мокрую грязную ладонь о штаны, критически ее оглядел и все-таки рискнул смахнуть рукой пот из-под козырька бейсболки. Да, это нужно Институту – чтобы эксперт Филимонов жарился тут, изображая археолога с лопатой в раскопе. А ведь действительно похоже на раскопки то, что они делают. Называется «объективный контроль». Но какая, к чертовой матери, объективность, если научный сотрудник Филимонов витает в облаках, мечтая свалить отсюда?
Леха вздохнул. В конце концов, он только клерк. И эти двое тоже, сколько бы ни выпендривались. «Полевая группа» звучит круто, а реально их троица – выездная комиссия по расследованию. С сомнительным прикрытием, невнятными полномочиями и одним четким заданием: посмотрите, что там творится, подумайте, как прекратить это, и составьте отчет.
Им бы головой работать, а не ногами. Сидели бы в тенечке и разбирались с документами. Но тотальное недоверие к окружающему миру, который в любой момент вывернется наизнанку, обманув тебя, – вынуждает бродить по солнцепеку. Войну Шрёдингера нельзя оценить дистанционно. Ее можно только достать за шкирку из коробки и обследовать самыми примитивными органолептическими методами.
Никто не против. Но как было бы прекрасно делать то же самое, передвигаясь на машине с кондиционером! А сама задача – нормальная по нынешним временам.