Мстительница

Триглав был маленький, лысый и непритязательный. Люди с такими печальными лицами, как у него, вечно выглядят озабоченными, даже если все идет хорошо.
– Казарей думает, что вы можете стать нашими новыми чтецами костей. Если Казарей так говорит, у меня претензий нет.
– В прошлый раз ты говорил то же самое, Триг, – сказала женщина рядом с ним, такая же маленькая, как и ионный инженер, но крепкая на вид; ее лежащие на столе обнаженные руки были все в татуировках и выпирающих мышцах. Одна сторона ее головы была выбрита, на другой – росли длинные волосы, а ее брови выглядели так, словно их нарисовали чернилами, – и, наверное, так оно и было.
– Трисиль, – представилась она хриплым голосом. – Оценщица.
Она пожала нам обеим руки. Ее хватка была крепкой, а ладонь – шершавой.
– А что случилось в прошлый раз? – спросила я.
– Не было никакого прошлого раза, – отрезал Мэттис, свирепо улыбаясь.
– Вообще-то, сейчас им можно рассказать про крики, – заметила Прозор, жуя хлеб. – Потому что скоро они сами узнают, как бы ни сложилось.
– Про крики? – повторила я.
И тут раздался скрип, стон, как будто сам корабль мучился от чего-то вроде кишечных спазмов. Я напряглась, как и Адрана, но очень скоро мы поняли, что никто другой не встревожился. На самом деле звук вызвал у них радостный ропот, и Прозор даже подняла свою кружку с пивом.
– Много времени не понадобилось, – сказала Трисиль, сжимая кулак так, что мышцы вдоль всей руки напряглись.
– Ты же знаешь капитана. Если он решил, что мы уходим, то мы уходим.
– Мы уже под парусами? – спросила Адрана.
– На ионных, – сказал Триглав. – Поднимем паруса, когда отойдем подальше от Мазариля, а здесь слишком велик риск продырявить их космическим мусором. – Он вытер рот рукой. – Что ж, мне пора идти отрабатывать жалованье, верно? Не хочу, чтобы двигатель перегрелся до того, как Хиртшал подготовит новый парус. – Затем он кивнул Адране и мне. – Добро пожаловать на борт.
– Спасибо, – сказала я.
Они один за другим ушли, пока за столом не остались только Жюскерель и мы с Адраной. Жюскерель продолжала есть и пить по меньшей мере минуту, прежде чем заговорить. Но неторопливость попросту была ее привычкой, и я не думаю, что этим ей хотелось нас как-то расстроить.
– Не обращайте внимания на Прозор.
– Похоже, мы ей не очень нравимся, – сказала Адрана.
– Дело не в вас. Дело в том, что вы есть. – Она продолжала жевать, работая челюстями. – Вот. Поешьте еще хлеба. Мэттис был прав: вас надо откормить.
– У меня что-то пропал аппетит, – сообщила я.
– Космическая болезнь, – сказала Жюскерель. – Если это твой первый раз наверху, то неудивительно. На корабле нет врача, и если кто-то и может выполнять его обязанности, то это я. – Она порылась в кармане и достала жестяную коробочку. Со стуком положила на магнитный стол и придвинула к нам, как колоду карт. – Одной в день должно хватить, но если понадобится – прими две. Я думаю, ты будешь в порядке к тому времени, как мы доберемся до шарльера.
Коробочка была милая, с машинной гравировкой в виде переплетенных птиц, и я подумала: уж не принадлежит ли эта вещица к одному из минувших Заселений?
Нередко было трудно понять, сто лет исполнилось какой-нибудь штуковине или сто тысяч.
– Мы что-нибудь должны? – спросила Адрана.
– Пусть у вас все получится с костями, – ответила Жюскерель, – и этого мне будет достаточно.
Я поблагодарила ее.
– Сколько времени пройдет, пока мы доберемся до шарльера?
– Не могу сказать… – ответила она, растягивая слова, как будто в голове у нее какая-то пружина или регулятор вдруг рассинхронизировались с нами.
– Не можете или не хотите? – спросила я.
– Не могу. Никто этого не знает, кроме капитана Рэка и, может, Казарея. Так все устроено. Если бы кто-то из нас узнал, к какому шарльеру мы направляемся, и протрещал об этом другому кораблю… или даже просто проболтался, не подумав… такое могло бы всех погубить. Поэтому капитан сообщает, что мы отправляемся в путешествие на такое-то количество недель или месяцев, и наша забота – прихватить достаточно провизии. Хиртшал ставит паруса, но даже Хиртшал не знает, как далеко или как надолго мы уходим, – пока капитан не отдаст еще один приказ и мы не начнем маневрировать, сближаясь с целью.
– Вы сказали, Казарей… – проговорила я.
– Да.
– А почему он все знает?
– Единственный способ, которым секреты попадают на борт, – если не считать запечатанных бумаг в кармане капитана – это через чтеца костей. Чтец костей знает про солнечный парусник все, и если попытаться от него что-то скрыть, он в любом случае узнает.
– Значит, чтец костей – довольно важная должность, – заметила Адрана. – Но чтецы должны быть совсем молодыми, иначе они не смогут работать с костями.
– Ага. Молодые. Часто самые юные из нас. Но им ведомы тайны кэпа, и у них есть доступ к его уху. – Жюскерель пожала плечами почти с безразличным видом. – Сами понимаете, кое-кому это может и не понравиться.
– Полагаю, – сказала Адрана, – бывает и так.
 
Глава 3
 
С той поры мы жили по корабельному времени. В момент нашего отъезда в Хадрамо была ночь, но на борту «Монетты» недавно миновал полдень, и то собрание на камбузе было всего лишь легким перекусом между вахтами. Следующие шесть часов мы принадлежали самим себе, а вечером все должны были снова собраться. Ракамор сказал, что нам можно исследовать «Монетту» в свое удовольствие, но соблюдать осторожность. Мы с Адраной вернулись в свою каюту и потратили час на то, чтобы ушить платья, сделав их менее громоздкими и годными для невесомости или близких к ней условий.
– Я не против смешаться с толпой, – проговорила Адрана, держа иголку в зубах. – Но надевать одежду, которую поели крысы, не намерена.
– Я пока что не видела никаких крыс. – Мне захотелось придать разговору чуть более жизнерадостный тон. – И вообще, как крысы могли попасть на такой корабль?
– А как они куда-то попадают? Откуда крысы взялись в Собрании?
Я пожала плечами, не желая слишком углубляться в подобные размышления.
– А как это вышло у всех остальных?
Когда платья были готовы, мы снова отправились в путешествие по кораблю. Мы переходили из комнаты в комнату, перемещались по уровням то вверх, то вниз (впрочем, понятия «верх» и «низ» теперь утратили свое значение) и медленно выстраивали в голове карту.
Ионный двигатель был не слишком мощным. Он выдавал пятисотую долю джи, и следовало приложить немало усилий, чтобы это заметить. Долгое время казалось невозможным, что мы вообще куда-то доберемся. Но хитрость заключалась в том, что его работа не прерывалась, и на протяжении часов, занимаясь другими вещами, мы с легкостью забыли о том, что ионный двигатель все еще разгоняет «Монетту». Когда я и Адрана случайно очутились возле иллюминатора с той стороны корабля, что была обращена к Мазарилю, нас неприятно удивило, каким он стал маленьким. Мы уже преодолели десятки тысяч лиг, и наш мир превратился в едва заметное пятнышко – в двурогую точку, которая должна была вот-вот затеряться на фоне огромного Собрания.
Корабль покидал его, направляясь в Пустошь.
– Мне не нравится не знать, куда мы держим путь, – тихо прошептала Адрана, пока мы наблюдали, как Мазариль становится все более крошечным.
– Поздновато для дурных предчувствий. – Я положила ладонь на ее руку, гадая, отчего мне выпало утешать сестру, а не наоборот. – Ты хотела приключений, Адрана. Не слишком сожалей, когда они начнутся. На самом деле мне все это уже нравится.
– Ты запала на Ракамора. Или, может, на Казарея.
– Я запала на то, что нас ждет впереди. Шарльеры. Сокровища. Пистоли. Мы вернемся домой богаче, чем могли бы себе представить. Даже отец поймет, что мы поступили правильно. И у нас будут приключения, Адрана. Мы увидим то, чего никто на Мазариле никогда не видел.
И тут мы услышали крики.