Песчаный блюз
Пальцы сами собой сжались на рукояти «шершня». Два моих сердца часто и зло колотились в груди. Мои сердца… из-за них я когда-то бежал, оставив город на своего брата-близнеца, не мутанта, из-за них я познакомился с карликом-доставщиком Чаком, летающем на самодельном дирижабле с корпусом автобуса вместо гондолы, из-за них в конце концов покинул гору Крым и стал обычным доставщиком в центральной Пустоши [1].
Богдан уже открыл рот, чтобы продолжать, но я поднял руку.
– Как у мутанта, у меня иногда включается нечеловеческая интуиция.
Он вопросительно смотрел на меня.
– Ин-ту-и-ци-я, – по слогам повторил я. – Это такое древнее слово, которое я узнал от моего покойного учителя. Означает… ну, способность к предвидению.
– И что предвидишь сейчас, Альбинос?
– Твои следующие слова. Ты скажешь: вези мой груз, иначе все узнают, что ты мутант. Тебе перестанут заказывать доставки, а скоро новость дойдет и до монахов, и на тебя начнется охота.
– Я хотел сказать это немного иначе, – кивнул он, – но смысл был бы именно такой.
– Что за груз, Богдан?
– Оборудование. Всякое оборудование для лабораторий Меха-Корпа. У них контракт с харьковскими оружейниками. Бартер. Я занимаюсь поставками в обе стороны.
– А бочки? – хмыкнул я. – В бочках тоже оборудование?
– Химические вещества для их лабораторий. Образец нового топлива. Возможно, Меха-Корп сможет наладить его производство в большом количестве и поставлять небоходам для их авиеток.
– Но если ты и раньше занимался этими доставками, у тебя должны были быть постоянные перевозчики.
– Да, но теперь у Меха-Корпа какие-то неприятности с Замком Омега, и мне нужно сменить перевозчика. Опасаюсь предательства.
– «Неприятности»! – фыркнул я. – Да они всегда на ножах были!
– Сейчас – обострение конфликта, – отрезал он. – Теперь ты все знаешь, Альбинос. Решай.
– Не называй меня так. Никогда больше, понял? Перед тобой стоит доставщик по прозвищу Музыкант, запомни. – Я достал трубку и полез в карман за кисетом. – И еще: в одиночку по Пустоши не ездят. Я вон попробовал, и что получилось?
– Попробуешь еще раз. Я очень хорошо плачу, сделаешь все тайно.
– Но почему именно я?
Он пожал плечами.
– Мне рекомендовали тебя. Не кури здесь. И в трюме самохода, когда там поставят груз, не кури.
– Ты так уверен, что его там поставят… – я сунул трубку обратно. – А мне сдается, что семь золотых – мало за такую доставку. Слишком опасно все это.
Богдан скупо улыбнулся.
– Когда искал доставщика, меня предупреждали, что ты постараешься выжать из этого максимум. Хорошо, плачу шесть золотых вперед и восемь за всё. Восемь, Альб… музыкант. Не больше. Если откажешься – к завтрашнему утру все в городе узнают, кто ты такой.
Я неторопливо раскурил трубку.
– Восемь золотых монет московской чеканки – большая сумма, – напирал он. – Некоторые могут прожить на нее много-много сезонов…
– …И все это время за ними не будут охотиться омеговские наемники. – Сунув трубку в зубы, я вышел из гаража.
Из-за ограды доносились голоса и смех, в мастерской Захария гудел трансформатор. Я огляделся, посмотрел на звезды, и тогда в голову пришла мелодия. Вернее – обрывок, несколько нот, короткий мотив… Даже не выбив погасшую трубку, я сунул ее в карман и достал гармошку. Сыграл… Вот оно!
Свет, льющийся из ворот гаража, пересекла тень – Богдан вышел следом.
– Что ты реши… – начал он, но я поднял руку, чтоб он помолчал, и выдул из гармошки еще несколько нот. Да, вот теперь я ее запомнил, теперь не ускользнет…
Я повернулся к нему и сказал:
– Гони деньги, чтоб можно было начать ремонт.
* * *Отдав долг Михе и поговорив с Захарием, я закупился провизией, топливом, взял пару упаковок пива, а на остаток денег приобрел три больших бидона с водой, патроны к «шершням» и новую гитару.
Комнату в гостинице снимать не стал – забрал из рубки «Зеба» спальник и устроился на лавке под оградой. Ночные сторожа гоняют со двора бродяг, но меня здесь знали и не трогали.
На рассвете меня потрясли за плечо. Кое-как разлепил веки – рядом стоял Захарий.
– Пошли.
Я сел и зевнул. Под глазами механика залегли круги, лицо осунулось. Сколько прошло с того момента, как я сказал им, что тачка должна быть на ходу рано утром… Несколько часов – и все это время они не смыкали глаз.
Что могут за такой срок сделать четверо опытных механиков, имеющих все инструменты и запчасти?
– Ну, молодцы, парни! – сказал я, обходя «Зеба». Из-под днища выбрался Леш, вытер тряпкой руки и убрел к столу, где стояла бутылка с остатками настойки да сиротливо лежал последний надкусанный початок кукурузы. Карлов и незнакомый механик на корточках сидели на краю палубы и смолили самокрутки. Вид у них тоже был не бодрый.
– Молодцы, – повторил я, проводя ладонью по борту. Каждая дырка от крупнокалиберной пулеметной пули была аккуратно закрыта серебристой пайкой. – Лучше вас никто бы во всей Пустоши не справился.
Я поднялся на палубу, похлопал по плечу Карлова и через люк залез в машинный отсек, чтоб проверить движки.
Когда выбрался обратно, старший механик вместе с Лешем стоял возле стола и мелкими глотками цедил настойку из стакана. Перегнувшись через ограждение, я спросил:
– Захарий, сколько я вам еще должен?
– Две монеты, – откликнулся он. – Аккумулятор заменили, но бензонасос старый, только клапаны поменяли.
– Видел. А когда и бензонасос новый поставите – сколько буду должен?
Он посмотрел на Карлова, хорошо секущего в денежных вопросах, тот пошевелил губами и сказал:
– Как для тебя… всего три золотых.
– Понял. Как насчет, чтоб к концу сухого сезона?
Захарий с Карловым переглянулись, и последний покачал головой.
– Это ж сколько декад ждать, Музыкант…
– Мы станок один собрались в складчину купить, – добавил Леш. – Дорогой. Деньги нужны.
Я развел руками.
– Раньше у меня может не получиться. Я постараюсь, вы знаете, но…
– Станок-то мы и так купим… – задумчиво протянул Карлов.
Захарий поманил к себе механиков. Ожидая, пока они переговорят, я еще раз прошелся по палубе, заглянул в рубку, потом спустился.
– Вот что, Музыкант, – сказал Захарий. – Можем так сговориться – отдаешь долг в сухом сезоне, но за то доставишь один груз.
– Три «К», – сказал я.
Все посмотрели на меня.
– Главная формула всех доставщиков: три «К». Когда? Куда? Какой?
– Сейчас. В Кривую балку. Вот этот. – Захарий сдвинул вбок стенку стоящего под столом железного ящика и выкатил оттуда приземистую трехколесную тележку. На ней были ремни, небольшой движок, бак для солярки – бидон с утопленным в днище ребристым шлангом – маленький руль и выхлопная труба сзади.
– Для Пол-Солдата, – пояснил Карлов. Я кивнул. Пол-Солдата – так называли родного брата Захария, бригадира большой артели ломщиков.
– Они, значит, в Кривой балке? – уточнил я. – Взялись-таки за нее, не побоялись ползунов…
– Ползуны передрались, – пояснил Захарий. – А победивший холмовейник наемники, которых ломщики для охраны наняли, сожгли, теперь в балке безопасно. Скажешь Пол-Солдата, что движок сильный, так чтоб осторожно поначалу, пока не привыкнет…
– До балки недалеко, но она не по пути. А я ж уже заказ до Арзамаса взял, понимаете? Сейчас грузиться буду. Чтоб в балку попасть, крюк придется делать…
Карлов присел и стал заворачивать тележку в мешковину.
– Небольшой крюк, Музыкант, – сказал Захарий. – На полдня всего. А брат эту тележку давно ждет. Мы ее почти сезон мастерили. Отвезешь, Пол-Солдата тебе благодарен будет, а его благодарность всякому пригодится. И мы с твоим долгом подождем.
– Ладно, договорились, – сказал я. – Только у меня радо-порошок старый уже, новую колбу насыплете?
– Насыплем, давай колбу.
На том и порешили.