Жестянка

Тэк-с… При таких раскладах два новых ствола в группе не удержать, Дед непременно один заберёт. Что взять себе?
«Ксюха» или «укорот» – первый в общине ствол под «пятёрку», то есть под патрон 5.45×39. По-моему, на складе накопилось уже цинков восемь с этими патронами, а стрелять не из чего. Теперь весь накопленный боезапас мой!
Конечно, автомат!
– Магазины есть?! – жадно прорычал я в полумрак.
– Всё есть. Один полный магаз на тридцать и два на сорок пять бонусом от ЦУПа. Эти пустые.
– От ручного пулемёта РПК! – всхлипнул я, умилившись.
– Слышишь, Рубин, вещмешки не подниму, зажаты. Там что-то тяжеленное, патроны россыпью, что ли?
– Да чёрт с ними, с вещмешками, я выдерну, не корячься. Я сам, говорю! Ир, ты пуп-то не рви! – обеспокоенно отреагировал я, – Успеем.
– Пистолеты прими, выдёргивальшик.
Определёно сегодняшний день войдёт в летопись Пятисотки, как особенный. День Большого Военного Ништяка: два пистолета Макарова, родные до боли ПМ! В штатных закрытых кобурах с ремешком, шомполом и одним запасным магазином, не густо, конечно… Да о чём я говорю, это же первые пистолеты в общине! Сразу два ПМ – воистину дар небес! Один пистолет мы так или иначе получим, заслужили, а судьбу второго ствола решит Дед, ему видней.
– Ира, может тебе стоит СКС на СВД махнуть? – неуверенно предложил я.
– Вот ещё! – фыркнула она в упавшую на лоб прядь волос. – С такой дурой мотаться? Нет уж, пусть Владимир Викторович на вышки распределит.
Мы с напарницей даже не успели перегнать глайдер к грузовому модулю, а мальчишки уже подбегали. Адская в них энергия скрыта.
Мустафа, на бегу показывающий нам издали трофейную ремингтоновскую помпу, почти сразу поник лицом, когда увидел СВД и АКС-74У… Зря ты так, пацан, ведь помповое ружьё тоже впервые появилось в общине, а это хороший итог для вашего первого самостоятельного рейда. Очень хороший.
– Что, с ружьём бегать лучше, чем рощу поливать или мудрить с починкой кровли? – с ехидцей поинтересовалась Ирина.
С трудом сдержавшись, группер молодых часто закивал, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул и доложил об итогах.
– Труп быстро закопали? – спросил я как ни в чём не бывало.
У замерших в полной растерянности парней тут же округлились глаза. Что это вы, маленькие мои цыплятки, переглядываетесь, как торчки на ЕГЭ, косячка словили?
– Командир, так мы вам помочь торопились…
Кретова усмехнулась. Она с легкостью читала мысли подопечного, словно они высвечивались у него на лбу бегущей строкой.
– Что такое? Никак, Мустафа, вы шанцевый инструмент второпях взять забыли? – ехидно поинтересовалась Ирина и безжалостно выложила на капоте две кобуры в аккуратный рядок. – А в джипе две лопаты лежат. Не видели, да?
Видели. Не подумали, не включились, интерес к обретённому луту победил здравый смысл. Нормально, так к спасателям опыт и приходит.
Спросят про пистолеты, нет? Группа молчала, осознали.
На Пятисотке существуют непреложные правила. Традиции. Именно они и помогают людям не сходить с ума, позволяют понимать своё место в обществе, это наши корни. Традиции не обсуждаются, они были, есть и будут.
Традиций много, как и странных смыслов. Но даже я не понимаю некоторые.
Мы хороним всех.
– Ирина, красный парашют опускается! – неожиданно крикнул Спика, прижимая ребро ладони ко лбу.
– Где? – хором закричали его дружки.
Все уставились по указанному направлению, и лишь я гордо вытащил единственный бинокль. А что толку? Изношенный прибор не держал изображение. Говорю же, новый нужно добывать! Ирка сдалась и вскинула СКС, глядя в оптический прицел.
– Не могу поймать, падла, – ругнулся я.
– Да вот же! Красная точка! – Спика ещё раз показал рукой. Богата юность на здоровье. Мне оставалось лишь констатировать:
– Ну у тебя и зрение…
– Километра четыре, – предположил Мустафа.
– Ближе к пяти, – поправил его самый зоркий наблюдатель.
– Ирина, может мы того? Метнёмся? – с азартом в голосе спросил Мустафа. – Бочка упадёт недалеко от дороги, на машине обернёмся быстро. Ништяк лишним не бывает! – добавил он с напускной взрослостью.
 
– Я вам ща метнусь! – осадила порыв юнцов группер, погрозив молодёжи кулаком. – Отставить поисковый энтузиазм, вы сперва тело похороните! Прямо львы пустыни, гляди-ка! Там уже дюжина сталкеров-северян внизу приплясывает с открытыми пастями. Или, что ещё хуже, тупые вольняшки пасутся. А эти на вас злые, как собаки. Потом ваши головы без ушей подбросят под периметр. Считайте, что это их законная добыча. И вообще уясните, жадность – опасное чувство. Работаем дальше, нам ещё несколько рейсов придётся сделать, до вечера дел хватит.
 
Глава 4
 
Ресурс, лут, ништяк
 
Тела людей положено предавать земле, вне зависимости от их религиозной принадлежности и качества поступков при жизни.
Никто не должен остаться лежать на поверхности Жестянки. Чистое мародёрство, общественно всегда отделяемое от справедливого сбора трофеев правилом «с бою взято, значит свято», строжайше запрещено. Тела нельзя раздевать догола, одежда, за исключением верхней, больше не используется. До недавнего времени нельзя было брать даже обувь. Вот тут я уже без понимания, если честно – обувь вещь очень ценная, а образ жизни людей на Жестянке, мягко скажем, не совсем нормален в плане нравственности и морали. Давно можно было сделать послабление, но Владимир Викторович дал разрешение лишь два месяца назад. Что ж, всё в этом мире неизбежно меняется.
Хорошо помню, что было, когда я при нём впервые заикнулся на эту тему. Разве что в лоб не вставили. И вот, дожали мы Деда.
– Взять лопаты! – распорядился комгруппы.
– Мустафа… Тут такое дело, мой «колчак» как бы лишним оказался, возьмёшь пока на хранение?
Как он отреагирует?
Мустафа быстро переглянулся со Спикой… Ай, молодец! Добрый из него получится командир группы. Себе не заберёт, невысокий крепыш Спика стреляет очень хорошо, лучше их всех. Ясно, что в силу возраста никакой углублённой подготовки у него быть не может, просто божий дар. Хотя, может, он и занимался с отцом или старшим братом. Перспективный парень. Умный, наблюдательный, резкий когда надо, порой дерзкий. Прирождённый разведчик, надо бы с ним поработать.
– СВД точно на вышки уйдёт, – сказала Ирина. – С другой стороны, освободится мосинка Игорёни. Она, конечно, порядком изношена, но всё же.
– До двухсот метров работать можно достаточно уверенно, – подхватил я мысль своего командира.
– В любом случае, два «шершавых» в группе – это уже нормальное подразделение, – подытожила Кретова. – С этим к Деду и пойду.
– Что такое «шершавое»? – не понял Ян.
– Нарезное оружие, – со знанием дела ответил ему Спика. – Есть гладкие стволы, ну, гладкоствольные, а есть шершавые.
– Ёлки, не сообразил, – устыдился Ян.
– Пистолеты… Владимир Викторович, конечно, сам решит, кому именно отдать, – я повернулся к Мустафе. – Так, подожди! Чего я тебя гружу, сейчас «колчак» тебе только мешать будет, так ведь? Пусть здесь полежит, пока копаете.
– Не будет, – нервно облизнул губы Мустафа.
– Точно? Тогда держи. И обоймы вот. Давайте скоренько, ещё и здесь женщину захоронить надо. А дел по горло, коробочка-то полным-полна.
– Оставить одного с вами? – спросил Мустафа.
– Не стоит, втроём вообще быстро управитесь. Мы пока сами поковыряемся.
Мустафа ещё больше потемнел лицом, у Спики от обиды задрожали губы. Не пускают к разбору ништяка! Кротова сухо кашлянула и искоса глянула на меня, мол, ну ты и нервоплёт, сволочь такая! А что делать, дорогая? Кто-то же должен их воспитывать. Ещё дети, хотя инфантами я их никогда не назову, на Жестянке дети взрослеют быстро.
 
– Жмите! Тут ещё плиту выдирать надо, прежде чем основной груз вытаскивать… Так что успеете натаскаться, не волнуйтесь, всё увидите. Мужики, честно, давайте-ка побыстрей! – уже грубей попросил я, подходя к ресурснику вплотную. Троица тащилась следом. – А с Дедом говорить будем.