Жестянка

– Ну да, ну да…
– Мы там два «макаровых» забрали. Один хотим оставить на группу. А второй и ты мог бы отжать. Давно положено по статусу.
– Не нужен мне «макаров», лишнее это, – устало отмахнулся мастер. – Я тут, как раб на галерах, фактически прикован к зоне перемещения радиусом в сотню метров. Вот починю свой драндулет, тогда тебя и попрошу найти что-нибудь подходящее. Поможешь?
– Обязательно, – пообещал я твёрдо.
– Во-от… Пока мне и этого хватит, – он показал на висящий в качестве украшения дульнозарядный колесцовый пистолет. Вполне рабочий, между прочим. Интересно, кто, где и при каких обстоятельствах его нашёл?
Удивительный человек, порох может изготовить. Попав сюда, он первым делом сделал примитивную картечницу. Она до сих пор стоит на второй вышке.
Пш-ш…
Мой командир словно подслушала разговор на расстоянии.
– Денис, тут чудильник с дележом скоро начнётся. Какие-то пожелания будут? Ты меня слышишь?
– Слышу-слышу. Ир, ты и сама всё знаешь, нечего добавить. Хотя… Принеси мне гостинчик какой-нибудь.
– Чего-о? – прохрипела рация. – Какой ещё гостинчик?
– Цветочек аленький!
– Да иди ты в задницу, Денис, с цветочком в ней! Как дитё малое, честное слово! – разозлилась Кретова.
На том связь и оборвалась.
– Видишь, какая у меня начальница? Вздохнуть не даёт, в ежовых рукавицах держит, всё контролирует… Я, правда, вот этот ящик для тебя уже из кучи выдернул, глянь, – мои пальцы глухо простучали короткую дробь по крепкому пластику.
Камиль поднял тугие защёлки, медленно открыл ребристую крышку и искренне восхитился:
– Не, ну это реально крепкий подгон! Сколько измерительного инструмента! Спасибо, друг. Смотрю, ты и сам кое-чем разжился, – кивнул он в сторону зажатого в моей руке «укорота».
– Ага. Доволен, как слон.
– Слушай, он тебе прямо сейчас не нужен? Оставь мне, посмотрю, проверю, приглажу при необходимости.
– Да нет вопросов, – пожал я плечами, несколько неохотно укладывая автомат на доски. Понимаю, что процедура полезная, да только из рук выпускать не хочется.
Левша тут же откинул крышку, шарнирно закреплённую на ствольной коробке, несколькими уверенными движениями произвёл неполную разборку, причём все детали легли на заботливо разложенную чистую подстилку.
– Эх, был у меня в войсках такой красавец! А в каких именно, не помню, хоть убей. Год пытался вспомнить, потом плюнул.
– У меня такая же история, – буркнул я понимающе.
– Наверное, что-то связанное с техникой, – он вытащил из магазина один патрон и проверил пулей износ ствола у дульного среза, затем посмотрел дуло на свет.
– Да уж ясно, что ты не в клубе сидел.
– Это точно, – тихо откликнулся он. – Тэк-с, что тут у нас имеется… Кучность автоматической стрельбы низковата, соответственно, прицельная дальность поменьше. Охотно греется, ты это учти, чтобы без очередей в полный магазин. Отсутствует замедлитель темпа стрельбы, длину хода нарезов уменьшили с двухсот до ста шестидесяти миллиметров, это для лучшей стабилизации пули в полете при коротком стволе… Как всегда, есть достоинства, есть и недостатки. Новенький, кстати, по виду – так прямо с конвейера. В целом, очень надёжная неприхотливая машинка.
– И вёрткая, – добавил я.
– Можно провести лёгкую модернизацию, – неожиданно предложил он, – я бы заменил стандартный пламегаситель на ДТК, полноценный дульный тормоз-компенсатор. Точнее будет бить, комфортней. Тебе решать.
У меня, слава богу, хватило жизненной опытности, чтобы не брякнуть по глупости что-нибудь вроде «А ты знаешь, как его сделать, сумеешь?». Если уж Левша заявился на задачу, то можно не сомневаться, что он уже всё отлично представляет в теории и на практике, полностью уверен как в своих возможностях, так и в конечном результате.
– Тут ещё такое дело, Камиль…
Мастер вскинул глаза.
– В комплекте пришёл один штатный магазин, и ещё два от ручного пулемёта РПК, на сорок пять патронов, – начал я, нагибаясь, и доставая из рюкзачка два удлиненных магазина. – Мне бы подсумок под них, чтобы прочный. Сам сделать могу, но халтурно.
 
Вообще-то, это уже наглость. Нагрузка у мастера огромная: две очереди, включая льготную, да экстренные заказы по запискам Казанникова. Но мы с Камилем всё-таки соседи, отношения у нас дружеские и уважительные, и я никогда не забываю прихватить для него какой-нибудь ценный ништяк. При этом о помощи прошу очень редко.
– Нет проблем, – тут же отреагировал Левша. – Сам займусь изготовлением ДТК, а подсумок поручу Никите.
– Никите? Это кто? – настороженно спросил я.
– Самый толковый из моих учеников, – пояснил Левашов, задумчиво глядя в сторону одного из ангаров, где располагалась классная комната и учительская – крошечный блок поселковой школы. – Толковых пацанов двое. Но Никита действительно талантлив, парню богом дано из дерьма конфетки собирать, на Земле такому был бы прямой путь в Бауманку. После выпуска планирую оставить его у себя в напарниках. Сам понимаешь, работы всё больше.
Левашов говорил с какой-то особой ностальгией, и мне невольно подумалось: а не учился ли он сам в знаменитой Бауманке? Может, даже преподавал.
– А-а… Это хорошо, будет ещё один мастер.
– Не сомневаюсь.
Это нормальная практика, свой любимый ученик есть в звене плотников, например, как и у рыбаков имеется толковый стажёр. Мы с Ириной сами подбираем новых спасателей. Перспективных девчат разбирают медики, пищеблок и аграрии.
– Тебе какой? Если из кордуры, то сделаем быстро. Прошьём, где надо, проклепаем. А вот если желаешь из дублёной кожи, то придётся ждать. Нет подходящего материала. Вы же с охоты только самок-косуль притаскиваете, а у них кожа слишком нежная. Быки где, товарищ Рубин?
– Дык… Быки… Видел бы ты этих быков. У самочек-то мясо понежней, таков заказ пищеблока, они и дроф требуют помоложе, – улыбнулся я. – Но и твоё пожелание будет учтено.
– Так из чего?
– Из кордуры вполне пойдёт, – махнул я рукой.
Камиль немного отодвинулся от стола к стене из жердей и подтянул к себе висящий на гвозде кисет с табаком. Я поспешил вытащить свою пачку сигарет и протянул её мастеру. Он вытащил одну и, чуть помяв её своими узловатыми пальцами, не спеша понюхал и осторожно, чтобы не сломать, вернул на место.
– Нет, самосад лучше.
Выпустив дым из трубки в щель между жердями, он долго смотрел сквозь неё на внутреннюю территорию Пятисотки и, не дожидаясь моих пожеланий, заговорил:
– Сделаем с универсальным подвесом, чтобы и на поясной ремень можно было посадить, и на разгрузке пристроить при необходимости… – он взял короткую паузу, что-то прикидывая в уме, после чего добавил: – Нет, клипса, пожалуй, будет лишней.
– Какая клипса?
– Специальный подпружиненный зажим, металлический или пластиковый, скрепляющий два автоматных магазина без переворота одного вниз патронами. Вместо традиционной синей изоленты. Думаю, для удлиненных магазинов такая спарка окажется громоздкой и тяжеловатой. Впрочем, когда-нибудь можно и опробовать, но это не скоро, извини.
– Да и без клипсы будет зашибись, – горячо уверил я мастера. – И так нагрузил тебя нежданчиками. Никита, говоришь? Помнится, был у тебя ещё один толковый ученик, да сбежал в Передел.
– Есть в моём архиве такой педагогический прокол, не углядел, – с неудовольствием вспомнил Левша. – Но тот пацапёнок шибко бизнесом болел, всё мечтал о своём деле, о чувстве хозяина. Нет, думаю, Никита не сбежит.
– Ну, дай-то бог, – пожелал я удачи мастеру.
– Он парень творческий, азартный, жадный до изобретательства, из бессребреников, – заключил он уверенно.
 
Такими кадрами надо дорожить. Особенно молодыми.
Пятисотка предлагает остаться в общине далеко не всем выжившим. Здесь нужны люди, безоговорочно принимающие правила нашего военного коммунизма, деятельные, инициативные, в то же время неконфликтные.
Отбор идёт тщательный. И только избранным делается предложение. И как же бывает обидно, когда казалось бы внимательно отобранные и подготовленные новички предпочитают уйти в вольницу Передела с его рыночными обычаями, свободой от ответственности за других и возможностью жить только для себя. Там есть товарно-денежные отношения, зачатки демократии и право выбора образа жизни. Хочешь – бичуй, хочешь – надрывайся хоть на дюжине бизнес-планов. Вот только настоящих богачей что-то не видно.