Господня Истина Святых Апостолов (СИ)

— “Не дождешься, Клавдия”. — Ну, Понтий, время покажет”. — “Все, хватит с меня, я пойду к Антипе и расспрошу его об Иисусе”.
— “Не нужно ходить, Понтий, Я здесь. И все то, что тебя интересует обо Мне, спроси у Меня”. — Клав­дия громко рассмеялась, ибо Понтий несколько минут стоял с раскрытым ртом. “Антипа, Клавдия, о, Господи, да что же со мной? Иисус, Бог Ты наш”… Понтий стал на колени. Клавдия еще громче рассмеялась: “Иисус, смотри на него — это тот, что величал себя самым высшим из высших на Земле, вот и предстал пред Богом на коленях, познал Истину идол земной”.
— “Встань, Понтий, еще не время становиться на ко­лени”. — “Иисус, значит, оно впереди?” — “Для кого как. Я слушаю тебя, Понтий, о чем ты хотел Меня спросить?” — “Да я же и сам не знаю”. — “Тогда спрошу Я тебя: хотел ли ты Моей смерти?” — “Нет, нет, Боже упаси, смерти я не хотел, но признаюсь: дол­жность потерять свою я боялся, и больше всего я боял­ся твоего возвращения”. — “Что ж, а сейчас ты не боишься Меня?” — “Не знаю, Иисус, наверное, боюсь, я Тебя, ибо жду Твоего приговора”. — “Понтий, ты кто?” — “Я — прокуратор”. — “А Я кто?” — “Предо мной Ты уже Бог”. — “Вот ты сам ответил на то, чего боялся. Я специально посетил всех вас, дабы посмотреть вам в глаза и выслушать вас”.
— “Иисус!” — “Да, Клавдия, Я слушаю тебя”. — “Что ему в глаза смотреть, они у него с рождения бессове­стные, жестокие и жадные. У, змей, доигрался. Иисус, от­правь, пожалуйста, его преждевременно туда”. Иисус улыб­нулся. — “Клавдия, так ведь он боится должность свою потерять, пусть еще побудет здесь”. Понтий повеселел. “Спасибо Тебе, Бог. Ты воистину Иисус Христос, а она, она…” — “Понтий, она женщина, которая с первых дней поверила в Меня”. — “Гм, да, Иисус, Ты прав. Иисус, скажи мне, Ты на той “луне” прилетел к нам?” — “На “луне”, Понтий, на “луне”. — “А в “луне” места много?”
— “Очень много”. — “О, значит, там вас много таких находится”. — “Конечно, побольше, чем на Земле”. — “А мне можно полетать на “луне”? Иисус! Клавдия, где Он?” — “Да-да, я все понял”. — “Вот, Понтий Пилат ты мой дорогой, теперь вы с Антипой точно знаете, где находятся все, кого вы отправили преждевременно”. — “Слу­шай, Клавдия, хотя бы в эти трудные минуты ты сможешь меня поддержать, почему ты издеваешься надо мной?” — “Понтий, разве это издевательство, это, дорогой, жизнь — дар Божий, который вы все опровергли, а теперь каетесь. Ведь просила: остановитесь, не послушались меня. Я пред­ставляю там твою встречу, знаешь, с кем?” — “С кем?”
— “С Вараввой”. — “У-уйди с моих глаз. Я-я не могу больше слушать и смотреть на тебя”. — “Да я - то уйду, да ты один останешься”. — “Слуги, вина мне быстрее, быстрее, прошу вас. Э-э какие вы медлительные. Тоже уйдите с глаз моих, я сам еще могу за собой поухаживать. Колесницу мне, я еду к Антипе”.
— “Антипа, Антипа!” —”Понтий, что случилось, я впервые тебя вижу таким, где ты так?” — “Антипа, не в том дело”. — “А в чем же?” — “Меня только что посетил Иисус Христос”. — “Вот оно что, так ты на радостях?” — “Какие радости, Он внезапно исчез. Я так и ничего не понял, что Он хотел от меня”. — “Понтий, у нас все впереди, успеем все понять. Может, дать тебе еще вина?” — “Да нет, уже лишнее будет. Он хотя бы тебе что-то объяснил?” — “Немного, но я лично понял все”. — “Странно, Ирод все понял, а Пи­лат что, вовсе идиот?” — “Да нет, Понтий”. — “Но как же тогда понимать?” — “А как хочешь, и я тебе повторяю: у нас все впереди. Понтий, Иисус Иисусом, а вот Рим прислал следователя, чтобы он провел след­ствие по всем нашим деяниям, в том числе и по Иису­су. Синедрион добился своего, так что нам скоро при­дется держать ответ не только перед собранием, но и пред представителем Рима”. — “Антипа, ты что, бо­ишься? Мы его купим вместе с Римом”. — “Нет, Понтий, не купишь”. — “А что же тогда будем де­лать?” — “Не знаю, еще нужно подумать”. — “Зна­ешь, Антипа, мне лично кажется, что приходит наш конец. Конечно, я не имею в виду смерть, но власть наша предрешена, и если бы сейчас был жив Сафаит, то я бы его съел. Вместо Вараввы”. — “Фу, Понтий, что ты несешь?” — “Не несу, а говорю истину, ведь все из-за него получилось с Иисусом”. — “А с ос­тальными?” — “Остальные были просто овцы”. — “Ну тогда мы бараны безрогие”. — “Ха-ха, Антипа, я-то баран безрогий, а у тебя рога достают до солнца”.
 
— “Замолчи, ибо я тебя сейчас…” — “Нет, Антипа, у тебя не получится, ты — трус, да и в придачу еще болен”. Понтий увернулся. Но сильный удар при­шелся по спине. Понтий упал. “Отоспись и приди в себя, после поговорим, свинья безмозглая”.
— “Антипа, ты убил его”. — “Нет, Иродиада, такого не убьешь, но если потребуется, то бить его долго нужно. Идем, пусть отлежится”. Они вышли. “Слушай, Иродиада, действительно, нам следует уехать отсюда, да оно скоро и случится. Я чувствую, что после распятия Иисуса у нас все пошло не в пользу, а во вред, главное, не сойти с ума до суда”. — “Какого суда?”
— “Скоро узнаешь”. — “Антипа, а Понтий не помо­жет?” — “Ха, ту свинью тоже будут судить. Пока у нас есть деньги, вы с Соломией уезжайте в Рим, купи­те там дом и ждите меня”. — “А дальше что?” — “Что дальше, я и сам пока не знаю. В общем, Ироди­ада, чтобы через четыре дня вы покинули Иерусалим и отправились в Назарет, там все распродайте и немедля отправляйтесь в Рим”. — “Антипа, я боюсь одна”.
— “Думаешь, мне не страшно? Стража будет с тобой. Слуг же всех распусти, но ни одного из них не обидь”.
“Смотри, какой благодетель”. — “А, Понтий, оч­нулся”. — “Что, бежишь?” — “Бегу, бегу”. — “От Иисуса никуда ты не уйдешь, ибо небо видит все и покажет Ему, где ты будешь находиться”. — “В об­щем, Понтий, убирайся домой, а завтра поговорим”. — “Иродиада, иди ко мне, я тебя поцелую”. — “Понтий, убирайся вон, ибо я тебя еще раз поцелую, но после “поцелуя” ты уже не встанешь”. — “Ладно-ладно, Антипа, что, пошутить нельзя?” — “Можно”. — “Тогда в чем дело?” — “Пошути перед собранием”. — “И пошучу, почему бы перед концом не посмеяться нам всем”. — “Учти, Понтий, смех тот будет со слезами”.
— “Что ж, раз так, то я ухожу. Нет, Антипа, дай мне вина, а то у меня что-то спина разболелась, не пойму, почему спина болит, а не голова?” — “Слуги, помогите ему выйти, ибо прокуратор уже расцвел полностью и скоро начнет издавать свой нектар, а я не люблю на то смотреть”. — “Атипа, я тоже, как Иисус, могу летать”.
— “Что же, лети с Богом”. — “С Богом — да, но пока не к Богу”. — “Иродиада, идем, он мне изрядно уже надоел”.
Синедрион. Собрание в соборе, только место сани (ведущего) занимает следователь из Рима. “Уважаемое собрание, что вы хотите мне доложить по поводу Ирода и Пилата? Я вас слушаю”. — “Докладывать нам при­дется много, ибо всякому терпению приходит конец. Их жестокость и их жадность привели очень много невин­ных людей к смерти, и мы просим вас остановить бес­предел, жестокость. Мы, как высшее духовенство, не можем смотреть на их беззаконие. Уважаемый следо­ватель, вы слышали о том, что недавно был распят пророк Божий Сын Иисус Христос?” Следователь улыбнулся и говорит: “Разве вы верили Ему, как ис­тинному посланнику?” — “Как человеку — да, конеч­но, соглашались мы не полностью с Ним, хотя Он был силен в чудесах. У Него мертвые вставали, хромые ходили, незрячие — прозревали да и многое другое Он мог делать. Он говорил, что есть Сын Божий, но разве можно за одни слова человека невинного рас­пять?” — “Ответьте мне, до меня дошли слухи, что Иисус воскрес из мертвых, так ли?” — “Понимаете, тело Его действительно исчезло из погребальной пе­щеры и, здесь утверждать очень трудно, что Он вос­крес, но стоит заметить другое”. — “Что именно?” — “А то, что Он появляется среди людей и появляется неизвестно откуда”. — “Я смотрю на вас, уважаемые, вы что, все здесь сумасшедшие?” — “Да нет, извините, это так, ибо в один день Он посетил и нас”. — “Я хочу знать, как это произошло?” — “Ну, сначала по­явилось яркое свечение, из свечения образовался Он”.
 
— “Да, здесь, наверное, я уже начинаю сходить с ума, слушая вас. А почему же Он сейчас не может по­явиться здесь?” — “Мы не знаем, но как знать, ибо Он непредсказуем и в любую минуту может появиться здесь. Мы же по своему обычаю хотели отпустить Его перед распятием, но Ирод с Пилатом отпустили ярого разбойника Варавву. А Иисуса распяли”. — “Ска­жите мне, а правда ли, что в момент Его смерти небо померкло и ткань в Храме разодралась надвое?” —