Крестной феей назначаю себя! (СИ)
— Сесиль, скажи месье Шенье, чтобы не вздумал отложить костюм Айвена в сторону и уж тем более, чтобы даже не думал шить ему черный костюм, ты меня поняла? — Эвелина строго глянула на подругу и та согласно кивнула, состроив, правда недовольную гримаску, но так, чтобы графиня не увидела.
А строгая первая фрейлина, в которую превратилась сейчас Эвелина, продолжала распоряжаться. Она проверила, все ли выбранные ими вещи погружены в фаэтон, уточнила с Бартоломью план действий, отправила Кэтрин собираться, обняла Сесиль на прощанье и милостиво позволила магу поцеловать ей руку. Когда фрейлины вышли из ателье, восхищенный Барти пробормотал что-то о "самой отважной и прекрасной женщине Армании", но заметив суровый вид мадам Лилье тут же поправился:
— Конечно, если не считать тебя, душа моя! Ты для меня всегда будешь самой прекрасной из всех дам, кого я только встретил и еще встречу.
Сесиль, удовлетворенная его признанием, нежно поцеловала толстяка Барти, и Марта поскорее ушла из комнаты, где старые приятели явно собирались поговорить о чем-то наедине. А Эвелина и Кэтрин приближались ко дворцу со всей скоростью, которую может обеспечить пара хороших лошадей и довольный жизнью кучер.
Глава 23
Первую фрейлину уже разыскивали — начали прибывать приглашенные на Бал, им требовалось уделить внимание, особенно знатным аристократкам. Так что графиня Роддерик только и успела, что добежать до своей комнаты переодеться и наскоро пообедать. Кэтрин не отставала от старшей подруги, но едва она успела переодеться, выпить чашку чая и съесть пару бутербродов, как пришла горничная, чтобы провести фрейлину в старую часть замка
Эвелина облегченно вздохнула, увидев девушку, которая вчера вечером помогала им приготовиться ко сну, — по мнению первой фрейлины, эта горничная заслуживала доверия. Настрого приказав Кэтрин и горничной прежде всего подойти к старшей камеристке, графиня Роддерик обняла Кэти, напомнила ей держаться подальше от Шенброка и собралась бежать по своим делам.
Единственное, что еще ненадолго задержало графиню — обещание отправить магу Форбенксу списки гостей из Южного предместья. Сделать копию с нескольких листов было бы довольно трудоемко, но Эвелина решила проще: она вызвала верного курьера и отправила с ним ту часть общего списка, где были перечислены приглашенные южане. В короткой записке графиня Роддерик просила Бартоломью сделать для себя магические копии с присланных листов, а оригиналы немедленно возвратить ей с тем же курьером.
Закончив со срочными делами, Эвелина, наконец-то смогла появиться в главной королевской приемной, чтобы лично встретить прибывших знатных дам. Пока что приезжих было совсем немного, но каждая из них считала себя важной персоной и требовала особенного внимания. Самой требовательной и придирчивой оказалась вдовствующая герцогиня Женевьева Эрмгольд, которую пришлось лично проводить в старое крыло. Герцогиня гневно расширила ноздри, узнав, куда ее заселяют, и явно собиралась высказаться по этому поводу, но Эвелина успела опередить ее:
— Какая честь для Вас, Ваше Сиятельство! Старая часть замка, которая помнит еще королей прошлой династии… А какие там великолепные портреты, скульптуры! Поверьте, Его Величество далеко не каждому гостю позволяет заходить в галереи старого крыла, а уж поселиться там…
Графиня Роддерик сделала значительные глаза, и герцогиня удовлетворенно фыркнула, бросив небрежное:
— Уж конечно, заслуги нашего рода не так малы перед Его Величеством, чтобы меня заставляли жить рядом с аристократишками во втором поколении.
— Несомненно, Ваше Сиятельство, несомненно, — графиня отвечала почти не задумываясь, привычно улыбаясь старухе заученной светской улыбкой. И по ходу разговора с тревогой замечала, как суетятся горничные в старом крыле и с каким наслаждением наблюдает солдатня за девушками, бегающими туда-сюда совсем рядом с ними, наклоняющимися, чтобы убрать или перестелить белье.
Кэти Брайтон и Эмму Жернет Эвелина нашла в комнатах старой герцогини, Эмма как раз закончила разбирать вещи гостьи, а Кэтрин расставляла букеты. Капитан Шенброк крутился тут же, около открытой входной двери и не сводил глаз с маленькой хрупкой фигурки.
— Что Вам здесь нужно, капитан? — возмущению графини Роддерик не было предела. — Почему Вы и Ваши подчиненные торчите в коридорах, мешая девушкам убирать комнаты?
— Вот уж верно, сударыня, мешают, так мешают! — тут же пожаловалась Эмма. — Девочкам моим прохода не дают, так и норовят прижать где-нибудь в углу или ущипнуть. А капитану ихнему я говорила. да ему что об стенку горох, не обращает на мои слова никакого внимания!
Наглая ухмылка Шенброка говорила о том, что он и на слова первой фрейлины внимания обращать не собирается. Графиня быстро придумывала, чем пострашнее напугать бессовестного капитана, как вдруг в бой вступила сама герцогиня.
— Что это значит, почему какой-то капитанишка и его солдатня толпятся тут в коридоре, рядом с моими апартаментами?!
Отто Шенброк открыл было рот, но говорить ему никто не позволил. Зычный голос Женевьевы Эрмгольд набрал силу и вскоре зазвучал так, что эхо отозвалось из глубин дворцовых коридоров.
— Невоспитанный щенок, мальчишка, решивший, что ему все позволено! Мой покойный муж, полковник Эрмгольд, таких как ты быстро в солдаты определял, пока вежливости не научатся! А ну, вон отсюда! И чтобы не смели совать в коридор свои мерзкие рожи! Увижу еще хоть одного — весь отряд в приграничье отправят, не будь я герцогиня Эрмгольд!
Солдаты Шенброка, не на шутку напуганные громовыми раскатами командирского голоса, сразу притихли и отошли подальше. Капитан Шенброк, правда, рискнул что-то сказать о данном ему приказе охранять покой гостей старой части замка, на что получил оглушительное:
— Так изволь охранять, паршивец! Но не здесь, не в гостевых коридорах! У перехода в старую часть, на лестнице, у черного хода выставь посты, а в коридоре чтобы ни одного мундира не появлялось! Все понял, капитан?!
И дождавшись кивка от ошарашенного Шенброка, герцогиня добила его окончательно:
— Ну, а если все понял, — свободен! Вечером лично обойду посты, проверю исполнение приказа.
— Слушаюсь! — Отто Шенброк, явно выпавший на время из реальности, отдал под козырек, четко развернулся и, печатая шаг, отправился разгонять зазевавшихся солдат и расставлять их на посты.
В комнате Женевьевы Эрмгольд воцарилась благоговейная тишина, все женщины, включая Эмму и Эвелину, в немом восторге смотрели на герцогиню, которая величественно распрямила спину и оглядывала их, словно говоря "что, не ожидали такого от старухи?"
Первой, как ни странно, заговорила обычно робкая Кэтрин. Она выдохнула, и произнесла не совсем вразумительное, но явно восхищенное::
— Как Вы их, а?! Ух, как! А так им и надо, пусть не лезут! — маленький сжатый кулачок фрейлины резко рубанул воздух и, раздался такой дружный женский смех, какого давненько не слышали старые стены королевского замка. Звонким неудержимым колокольчиком заливалась Кэти, смеялись Эвелина, Эмма, все горничные, кто видел сцену "разгона солдатни". А громче всех звучал хохот самой герцогини Эрмгольд, женщина помолодела буквально на глазах и совсем не походила сейчас на старуху, успевшую надоесть графине Роддерик своими придирками.
— Молодец девочка, характер у тебя есть, осталось уверенности набраться, и сама будешь командовать, да еще и получше меня, — отсмеявшаяся Женевьева с одобрением посмотрела на Кэтрин, тут же покрасневшую от неожиданной похвалы.
— Ваше Сиятельство, я очень признательна Вам за помощь… — графиня Роддерик переключила внимание старой дамы на себя, но договорить ей не дали.
— Пустое, дорогуша, не стоит благодарности. Я рядом с такой же солдатней не один десяток лет провела, покойный муж штабных не признавал, пока не вышел в отставку, жили только в гарнизоне. И уж поверьте, распоясавшихся молодчиков к ногтю прижать умею!