Люди золота

Остаток этого вечера весь прошел в выслушивании Роберта. Как только он замолкал, его снова начинали расспрашивать. Они старались найти объяснение более естественное, но как-то невольно снова возвращались к идеям Роберта.
Ночь наступила, но никто из семейства де-Керваль и не думал об отдыхе. Умы были слишком возбуждены, чтобы можно было уснуть спокойно.
Когда наступил день, Фернанда пошла справиться о здоровья бедной больной. Джен спала крепким и спокойным сном. Ее не осмелились будить.
От этого нового кризиса все ожидали благоприятного результата. Разбудив неожиданно, можно было принести вместо пользы вред.
Прошел день, а безумная все еще была погружена в какое-то оцепенение, которое стало, наконец, беспокоить окружающих.
Наконец госпожа де-Керваль посоветовала Роберту отправиться за доктором сумасшедшего дома.
Ему надо будет рассказать все фантастические, но в то же время очень вероятные предположения Роберта, и опытные замечания доктора, по всей вероятности, помогут выйти из настоящего положения. Может быть, даже удастся осветить таинственный мрак, окружающий прошлое Джен.
Роберт с поспешностью последовал совету матери. Он взял экипаж, чтобы скорее доехать до дома умалишенных и привезти доктора. В это время Джен должна была остаться на попечении госпожи де-Керваль и Фернанды.
Прошло два часа со времени отъезда Роберта, как вдруг явился чей-то лакей и потребовал непременно видеть госпожу де-Керваль. Он казался запыхавшимся от долгого бега. Его лицо было взволновано, и он дрожащим голосом сказал, что мистер Роберт де-Керваль сделался жертвою случая и был только что принесен без памяти в дом сумасшедших. Лошади в его экипаже взбесились. Кучер, не будучи в состоянии удержать их, был сброшен с козел, а Роберт попал под разбитый экипаж.
Понятно, как велико было беспокойство несчастных женщин. После такой ночи и такого дня, какие уже они провели, подобный случай окончательно поразил и расстроил их.
Не расспрашивая ничего более, они сейчас же поехали, торопясь оказать помощь своему обожаемому Роберту.
Между тем, Роберт, несмотря на слова незнакомого лакея, доехал здрав и невредим до дома умалишенных. Он увиделся с доктором, в нескольких словах рассказал ему, в чем дело и, посадив его в свой экипаж, поехал с ним домой.
Экипаж их ехал по берегу Гудзона, бывшему в то время совершенно безлюдным. Туман покрывал оба берега реки. Все предметы были опутаны им как саваном. Этот вид наводил на душу невольную печаль.
Мысли доктора и Роберта, согласуясь с окружающим, невольно приняли печальное направление.
Вдруг среди тумана мелькнуло что-то белое. Глухой шум и плеск воды долетели до Роберта, потом все снова погрузилось в молчание.
— Вы видели? Вы слышали? — спросил, вздрогнув, молодой человек, дотрагиваясь до руки доктора.
— А! что?.. Что вы хотите сказать?.. Я не видел ничего необыкновенного!.. Но что вы хотите делать?
Эти слова относились к Роберту, который, велев кучеру остановиться, вышел из экипажа и шел к реке.
Достойный доктор также, немного подумав, последовал его примеру и вскоре догнал его. На этот раз он ни слова не спросил у молодого человека. Доктор довольствовался тем, что следил за Робертом, как за больным или как за ребенком. В голове доктора мелькнула мысль, что, может быть, умственное напряжение Роберта могло подействовать на его мозг. В таком случае всякое противоречие было вредно. Лучше было быть настороже, наблюдать за ним и, если возможно, убедить.
Между тем Роберт дошел до самого берега реки, черные волны которой катились с глухим шумом.
Роберт пристально смотрел во мрак, точно стараясь различить что-то.
Слабый луч луны осветил поверхность реки. Роберт вскрикнул.
— Посмотрите! посмотрите! — вскричал он.
И, сбросив с себя верхнее платье, он бросился в Гудзон.
Ужасная и в тоже время поэтическая картина представилась глазам доктора. Какая-то белая форма скользила по воде, точно поддерживаемая сверхъестественной силой. Лунный свет окружал ее, точно ореолом. Тогда доктор различил, что это было тело женщины.
 
Ему казалось, что у него перед глазами знаменитая картина Делароша «Христианская мученица». Но эта картина жила, это была сцена ужасная по своей реальности, и достойный доктор, придя в себя после первого волнения, хотел уже инстинктивно последовать примеру Роберта, когда увидел последнего, сильно плывшего, чтобы приблизиться к несчастной.
— Мужайтесь!.. мужайтесь!.. — не мог он удержаться, чтобы не закричать.
В эту минуту Роберт схватил утопавшую и старался достичь берега. Но течение было слишком сильно. Один, Роберт легко доплыл до средины реки, но возвратиться назад вместе с утопающей было делом далеко не легким.
Доктор с волнением следил за всеми движениями Роберта. Силы его, казалось, мало-помалу истощались. Вдруг он исчез в волнах.
Луна, освещавшая эту сцену, спряталась за тучу.
Доктор не колебался ни минуты. Он вошел в воду по пояс, но ощущение холодной воды напомнило ему, что он не умеет плавать.
— Что делать?.. Должен ли он был без всякой пользы пожертвовать собой?.. Не оставалось ли хотя слабой надежды?..
До ушей доктора долетел какой-то неопределенный шум. Он прислушался, как прислушиваются только в такие минуты.
— Ко мне!.. ко мне!.. — говорил голос, слабый, как дуновение ветерка.
В нескольких саженях от него доктор заметил неопределенную массу, боровшуюся с волнами.
Доктор сделал шаг вперед — вода дошла ему до горла. Он протянул руки вперед, точно Роберт мог схватиться за них.
Между тем расстояние между ними все уменьшалось. Еще немного, и Роберт был бы спасен.
Но это невозможно, так как он снова исчез под водой.
Доктор закрыл глаза. Он предпочитал лучше умереть, чем переносить подобную пытку. Он хотел совсем погрузиться в воду, бессознательно желая разделить участь несчастных, как вдруг его рука была схвачена другой рукой.
Неожиданность этого была для доктора так велика, что он чуть было не был увлечен течением. Но он инстинктивно удержался, потом, собрав все силы, стал медленно возвращаться к берегу, крепко держа руку Роберта. Де-Керваль и утопавшая были спасены.
Выйдя на берег, Роберт немного пришел в себя. Оставив несчастную на руках доктора, он побежал к тому месту, где остался их экипаж. Он велел кучеру подъехать к доктору.
Между тем доктор в это время оказывал первую помощь несчастной, которая наконец открыла глаза.
Незнакомая доктору и Роберту несчастная, избегнувшая смерти очень хорошо известна нашим читателям. Это была — как они, вероятно, уже угадали — Линда Лимарес. Желая во что бы то ни стало покончить с своей несчастной жизнью, она направилась к Гудзону. Читатель помнит, что один прохожий указал ей дорогу.
Несчастная девушка потеряла сознание всего окружающего. Она, сама не заметив того, вышла за городские ворота. Погруженная в свое горе, мертвая для всех и даже для самой себя, она шла, опустив глаза в землю. Она не замечала, что за нею следовал человек, одетый в лакейскую ливрею какого-нибудь богатого дома. Да если бы она даже и заметила это, то не обратила бы никакого внимания и нимало не стала бы беспокоиться. Какого несчастья могла она страшиться, когда жизнь для нее ничего не значила?..
Между тем следовавший за ней исполнял приказание, данное ему его барином, доном Лимаресом. Он должен был узнать, что станется с племянницей, позорно изгнанной из дома своего дяди. В случае надобности ему было дано позволение употребить какие угодно средства, чтобы избавить от заботы человека, которому он служил.
 
Линда сама избавила его от всякого труда.
Действительно, следуя за молодой девушкой, лакей заметил, что она останавливается на берегу реки. Сложив руки на груди, наклонив голову над волнами, которые она, казалось, вопрошала о будущем, а, может быть, и о прошедшем, Линда несколько минут простояла неподвижно, точно мраморная статуя. Затем без всякого видимого усилия тело ее описало медленную и почти величественную дугу и упало в реку.