Самый лучший день (ЛП)

— На самом деле, я бы сказал, что все наоборот — другие пары сравнивают себя с нами и видят свои недостатки. Мы благословлены. Красивые, здоровые дети, лучший дом на улице. — Я откладываю свой кусочек райской пепперони и наблюдаю, как она с отвращением смотрит на него. Вместе мы смотрим, как жирный сыр сочится на мою тарелку. — В любом случае, я начинаю думать, что это глупый разговор. Мы находимся в нашем любимом месте отдыха в мире. Пришло время расслабиться и повеселиться. На самом деле, есть только один вопрос, который я хотел бы обсудить до того, как мы официально начнем наш отпуск. Я хотел бы поговорить об этой так называемой работе, которую, как ты думаешь, ты начнешь в понедельник. Разве не это ты хотела обсудить, дорогая? — Я улыбаюсь, наклонив голову с сочувствием и пониманием, как будто вы обнаруживаете, что ваш ребенок случайно намочил штаны. Они смущены тем, что это вообще произошло, поэтому вы относитесь к ним с состраданием, а не со злостью. Это то, что я до сих пор учусь делать. Это нелегко — притворяться заботливым.
Лицо Мии превращается в бурю, голубые глаза сузились, подбородок в гневе направлен на меня.
— Да, Пол, именно это я и сказала. Я начинаю работу в понедельник. Я внештатный сотрудник, и в восторге от этой новой возможности. Ты должен сказать: «Поздравляю».
Не зная, как отреагировать на ее слова, запихиваю оставшийся кусок пиццы в рот, сырные нити прилипают к моему подбородку, прежде чем я вытираю их. Медленно жую. Моя жена не работает. Это не про нашу семью. Несмотря ни на что. Она остается дома и заботится о доме и о детях. Оптимально, если она научится готовить, так, по крайней мере, она накроет хороший стол. Это то, о чем мы говорили, о чем мы договорились, уже на нашем самом первом свидании.
Как сильно отличается ее лицо, смотрящее на меня через стол, от того каким оно было тем вечером с крем-брюле более десяти лет назад. В тот волшебный вечер мы прибыли в ресторан «Даймонд» почти в одно и то же время, и, придерживая дверь открытой для Мии, я боролся с желанием наклониться вперед и поцеловать ее. Ощущая свежий цветочный аромат ее волос, я отметил, как черное платье облегало ее тело, и видел, как ее голубые глаза заблестели в тусклом свете ресторана, когда она оглянулась через плечо, заправила волосы за ухо и улыбнулась мне в ответ.
Мы провели за ужином почти три часа, разговаривая и смеясь, узнавая друг друга лучше. Выражение ее лица было любящим и теплым, никакого вызова. Она поделилась своими мечтами, и я последовал ее примеру. Поэтому, конечно, она обнаружила, что мы оба хотели детей и как мы оба тосковали по традиционной американской семье. Она не совсем четко сформулировала ту часть мечты о работающем отце и сидящей дома маме. Но и то, что она уже сказала было прекрасно, для остального потребовалось бы время и мягкое убеждение.
Я знал, что влюбился в работающую женщину, но на самом деле она не нуждалась в работе, особенно когда я буду обеспечивать ее. Не с тем трастовым фондом, которым она владела. Хотя это было так мило. Многие из богатых ленивы. Они даже не пытаются доказать свою ценность. Но не Миа. Она была трудолюбивой, умелым копирайтером. Была. Эта работа ценна для нее, только для нее, в только в тот момент времени. Она свела нас вместе, потому что иначе наши два мира никогда бы не столкнулись.
— Итак, твоя цель — дети и белый штакетник? — спросил я при мерцающем свете свечей. Мое сердце билось от волнения. Она была моей идеальной женщиной.
— Да, конечно. Вся эта пригородная мечта, — она улыбнулась. — Я имею в виду, после того, как немного поработаю. Я люблю свою работу. Я никуда не тороплюсь. И, к счастью, я молода.
Да, она молода, но я был умен. Работа казалась веселой только в том случае, если вам поручали хорошие проекты, если вас хвалили, учили. Я мог бы остановить весь ее порыв в «Томпсон Пейн» несколькими удачными словами в адрес партнеров. И как только она забеременеет, ей не понадобится офис, чтобы чувствовать себя важной персоной. Она бы заполучила меня. И ребенка.
 
— Нет более важной работы, чем быть мамой, — сказал я, наклоняясь вперед и борясь с желанием взять ее за руку. Еще слишком рано. Существовали определенные шаги, которые нужно предпринять, когда завоевываешь объект своего желания. Сейчас время слушать, продолжить изучение ее семьи, ее прошлого. Но у меня было еще несколько открытий, например, то, что она написала в своем школьном ежегоднике как «самое большое желание».
— Есть еще одна мечта, верно? В этой хорошенькой маленькой головке, должно быть, крутится роман-бестселлер. Ты можешь писать, пока ухаживаешь за ребенком.
Ее глаза блеснули в свете свечей.
— Ты все продумал. Как ты узнал, что я хочу написать роман?
Действительно, как.
— Я обнаружил, что большинство копирайтеров — разочарованные романисты.
Мы, казалось, договорились обо всем. Я не пересматриваю историю. Я нет. Она мечтала о муже. Сделано. Путешествиях по миру. (Я сказал ей, что мы это сделаем, но мы этого не сделаем.) Она мечтала о доме в пригороде и детях. Сделано. Она мечтала стать работающей мамой. (Ни за что.) Она мечтала найти более взрослого, более искушенного мужчину, который мог бы обеспечить и научить ее смыслу любви. Сделано.
На самом деле все было довольно просто. Мне даже не нужно было так сильно ее очаровывать. И когда я проводил ее до очереди камердинеров у «Даймонда» той ночью, я обнял ее за талию, посылая электрический разряд. Она слегка прислонилась ко мне, пока мы ждали ее машину.
— Увидимся завтра. Спасибо за чудесный вечер, — сказала Миа, садясь за руль своей машины, «Фольксваген Раббит», в то время как я дал чаевые парковщику. Я придержал дверцу ее машины и наклонился вперед, надеясь на поцелуй. Моя голова буквально кружилась от желания и бутылки вина, которую мы разделили.
— Я прекрасно провел время, спасибо, что пришла, — проговорил я. Миа кивнула, а затем подняла лицо ко мне, когда я наклонился и нежно коснулся губами ее губ. Через мгновение я отстранилась. Я убедился, что мы оба хотели большего, нуждались в большем.
— Увидимся завтра, красавица. — Закрыл дверь и помахал рукой, когда она отъехала, стуча колесами по кирпичным улицам этой исторической части города. На самом деле мне не нужно было саботировать ее карьеру в агентстве. Как только она узнала, что беременна всего через несколько недель после нашего медового месяца, она уже была готова уволиться. Я имею в виду, что она жаловалась на свою работу несколько месяцев. Вскоре после нашего первого свидания ее назначили вести скучный аккаунт электроники, а, как всем известно, технический копирайтинг — это самое худшее. Она ненавидела этот аккаунт. Понятия не имею, почему ее туда назначили. Ну, может быть, я это и предложил. Но все же это помогло ей увидеть, где ее место: дома. Все получилось, она согласилась.
Но сейчас, прямо сейчас, мы ни в чем не сходимся во взглядах. Ни в еде, ни в воспитании детей, ни о том, что она хочет работать вне дома. Я знаю, вы думаете, что, учитывая обстоятельства большинства супружеских пар в целом и мои в частности — а вы даже не знаете всей истории — я должен быть благодарен, что она хочет внести немного дополнительных денег в домашний бюджет. Возможно, я подумаю об этом. Но не в том случае, если это означает, что она будет работать с Джоном. Ни в коем случае. Вместе они знают обо мне слишком много.
— Я не могу поздравить тебя, Миа, потому что запрещаю это, — заявляю я ей сейчас. Мои руки на коленях сжаты в кулаки. Я в ярости. Я знаю, что происходит на рабочих местах. Я порвал салфетку, и белые кусочки рассыпались по полу вокруг моих ног, как снежинки.
 
Лицо Мии расплывается в улыбке, а затем она начинает смеяться. Это не счастливый смех. Появляется наша официантка в розовую полоску и наливает нам чай со льдом быстро и небрежно из пластикового кувшина.
— Рада видеть, что кто-то хорошо проводит время. Что вас так рассмешило? — спрашивает девушка. Она вполне уверена в себе. Миллениумы не уважают частные разговоры. Я уже собираюсь прихлопнуть Черепашку Ниндзя-подростка-Мутанта, когда Миа говорит: