Герои должны умирать (СИ)

И даже приключение на Коррине, едва не закончившееся для него «вышкой», не заставило Шумского потерять вкус к жизни. Зато за последние три недели Грег начал всерьёз подумывать об умерщвлении плоти. Не своей, конечно, а плоти сержанта Упыря.
— Надо было его вообще прибить, — пробормотал Грег, растирая занемевшую спину. — Вот же настоящий упырь!
После неудачного побега Шумского упекли сначала в карцер, а потом на гауптвахту. Тесноту и холод карцера Грег пережил довольно спокойно, но увидев злорадную физиономию сержанта Упыря на крошечном плацу гауптвахты, он обомлел.
— Мне поручили заниматься лично тобой, — потирая распухший подбородок, сказал сержант. — Пожалуй, начнём прямо сейчас.
В течение штрафной недели Грег спал в общей сложности максимум часов пятнадцать. Упырь старался от души, выполняя поставленную перед ним начальством задачу — сделать так, чтобы Шумскому на гауптвахте было ОЧЕНЬ ПЛОХО, но без членовредительства. Сержант служил уже почти двадцать лет, а потому в совершенстве знал, как уставными методами можно довести солдата «до ручки». Невыполнение заключённым любого приказа было чревато отправкой в дисциплинарный батальон, а потому…
А потому Грег в полной мере испытал радость тысяч отжиманий от пола и бега на месте в течение шести часов, почувствовал упоение занятиями строевой подготовкой с утра до вечера, ощутил восторг отскабливания двухсантиметрового слоя ржавчины с дверей какого-то заброшенного ангара при помощи крохотной щётки, пережил шесть ночных ремонтов нар — пока происходил «ремонт» ему приходилось стоять по стойке «смирно» и, разумеется, спать было запрещено, даже стоя. Неудивительно, что к окончанию срока заключения, Грег уже ничего не соображал от усталости и еле ходил на трясущихся ногах. Он едва доплёлся до госпитальной палаты и, проваливаясь в сон, сквозь туман в голове услышал сердитый голос военврача:
— Почему не приводили его на перевязки? Я доложу коменданту…
Следующие два дня Грег спал. Он с трудом просыпался, когда ему делали какие-то процедуры и даже просто кормили и тут же вновь отключался. На третий день Грег очнулся от грубого толчка.
— Встать, солдат! Где ты взял пиропатрон?
Ничего не понимающий мутным взглядом Грег уставился на сержанта Упыря, стоявшего около его кровати и державшего в руке блестящий пиропатрон.
— Чего?
— Я спрашиваю: кто разобрал спасательную шлюпку? — заорал сержант.
— Чего? — Грег всё ещё ничего не понимал.
— Сэр, я вынужден забрать этого солдата в комендатуру для дознания! — доложил сержант вошедшему на шум капитану медслужбы. — У него обнаружен пиропатрон с разобранной шлюпки, значит, он может знать, где остальные украденные вещи. Вот и приказ коменданта.
С этими словами он показал капитану коммуникатор с развернутым приказом. Врач хмыкнул и пожал плечами — он уже слышал про этого пациента. Если доживёт до выписки — значит, везунчик. Вон как быстро «внутренности» для него организовали обнаружение «пропажи»… даже приказ загодя состряпали.
— Забирайте. Только на перевязки присылайте.
— Полковник велел передать, что ваши санитары могут приходить в помещение гауптвахты для оказания помощи заключённому!
Врач ещё раз пожал плечами и удалился — связываться с комендантом не хотелось.
Надо ли говорить, что вердиктом по результатам «дознания» явилась новая неделя гауптвахты? Вот так Грег снова испытал радость тысяч отжиманий… и так далее по списку. Упырь с садистским удовольствием пользовался предоставленной ему властью, а Грег тщетно искал способ если и не прикончить сержанта, то хотя бы нейтрализовать его. Хотя бы на одну ночь — ведь «ремонт» нар в его личной камере так и продолжался.
И случай представился. В лице майора Гриза, пришедшего поглядеть, как происходит воспитание рядового Шумского — того самого шустрого «проходимца», из-за которого он проиграл пари старому другу. Виновник его проигрыша к этому моменту уже седьмой час непрерывно занимался строевой подготовкой с одновременным изучением Устава. Сколько километров Шумский намотал по крошечному плацу гауптвахты не ведал ни он сам, ни сержант Упырь, но одно Грег знал совершенно точно: если бы он шёл по прямой, то уже оказался бы далеко за пределами космостанции, наверное, в ближайшей обитаемой системе.
 
Упырю, однако, этого казалось мало. И к моменту прихода майора Гриза он свирепствовал пуще прежнего:
— Раз! Выше ногу поднимай! Носок тянуть! Выше, я сказал! Два! Опускать всю стопу! Что ты, как балерина, носком пол гладишь! Отставить! Раз! Стой так, я передохну.
Грег застыл с поднятой ногой, в душе матеря проклятого садиста, а Упырь достал нагрудную фляжку и, сделав пару глотков, удовлетворённо выдохнул. Судя по распространившемуся запаху, пил он явно не чай.
— Небось, думаешь, если мне велели без членовредительства тебя воспитывать, так я не справлюсь? — Упырь, заложив руки за спину и покачиваясь на носках, стоял перед Грегом. — Ошибаешься! Ты не доживёшь до выписки из госпиталя, потому что сдохнешь здесь! Я об этом позабочусь.
Сил у Грега держать вытянутую левую ногу уже не было, и он понемногу опустил её. Что тут же заметил мучитель.
— Выше ногу, солдат! Хочешь в стоячий карцер? А, может, тебя сразу в дисбат отправить? Знаешь, есть такой астероид, где добывают руду… Выше ногу! Так вот, не помню ни название астероида, ни какая там руда… да это и неважно. Главное другое: работают там зэки, которым смертную казнь заменили на каторгу, да военнослужащие, что попали в дисбат. Я знаю, что ты тоже туда хочешь. Потому что никто ещё так не оскорблял сержанта Упыря, никто!
Последнюю фразу Грег слышал уже, наверное, раз в десятитысячный. И столько же раз отвечал «надо было тебя вообще прибить», за что неминуемо наказывался новой порцией издевательств. В этот момент Грег увидел стоящего у выхода с плаца майора внутренней безопасности, с интересом глядевшего на происходящее, и вместо стандартного ответа выдал:
— Начальство не одобрит моей смерти. Ты бы хорошенько подумал сначала, если умеешь, конечно.
Упырь, уже приготовившийся выслушать привычные оскорбления, поражённо замер.
— Что?!! — заорал он, наконец, придя в себя. — Начальством меня пугать вздумал? Да я всех их на штыке вертел от сопливого лейтенанта до коменданта, понял? А тебе теперь точно конец! У тебя, смотрю, сил много, если разговариваешь. Ну-ка, на месте бегом!
Грег уже было собрался исполнить команду, но… передумал, правда, предварительно убедившись, что незнакомый майор по-прежнему никуда не ушёл. Рассвирепевший Упырь сделал два шага вперёд и, почти прижав свой нос к носу Грега, прорычал:
— Совсем опух, солдат? Я сказал «бегом»!
Грег нахально продолжал стоять. Упырь побагровел и начал набирать воздух для вопля, когда к ним подошёл майор.
— В чём дело?
Завидев офицера, сержант вытянулся в струнку и, чётко отдав честь, доложил:
— Господин майор, заключённый Шумский отказывается выполнять приказ! Прошу вашего разрешения отдать дело на рассмотрение дисциплинарной комиссии. Дисбат по нему плачет.
Майор Гриз перевёл взгляд на Грега и покачал головой. Похоже, Упырь, мягко говоря, перестарался — Шумский выглядел откровенно плохо. Серёга будет недоволен… а ведь Гриз ему обещал…
— Почему вы отказались выполнять приказ, рядовой?
— Никак нет, господин майор, я не отказывался!
— Что ты врёшь! — возмутился Гриз. — Я сам слышал…
— Господин майор, после подачи предварительной команды «бегом» подаётся исполнительная команда «марш»! — отчеканил Грег, за последнее время поневоле вызубривший если и не весь устав строевой службы, то большую его часть. — Сержант не произносил исполнительной команды.
 
Упырь выпучил глаза, не зная как реагировать на подобное заявление. Действительно, «марш» он как-то забыл сказать. Оказывается, Шумский — знаток устава? Майор Гриз не удержался и рассмеялся.
— Ладно, считай прощён. А теперь, господин сержант, поясните, на каком штыке и что вы делали с начальством, начиная с сопливого лейтенанта и заканчивая комендантом станции?