Анатомия теургии (СИ)
И тогда у них будет шанс.
Магнус огляделся снова, отмечая проплешины в фиолетовом ковре — там проглядывала земля, на вид вполне обычная. Портал сработал дважды: сначала он захватил группу лакертов, а затем — людей. Слишком малый период, но это всё же лучше, чем ничего.
Он расстегнул камзол: здесь было куда теплей, чем в Ранкорне, и на коже выступила испарина. Хорошо хоть, они не угодили в пустыню: камзол пришлось бы сбросить, а таскать его с собой — то ещё удовольствие.
Ситилла сделала то же самое.
— У меня есть перстень, — сказала она. — Он светится, если рядом есть разлом. Книжники говорят, в нём камень какой-то чувствительный, не знаю. Неважно. Если откроется новый проход, мы хотя бы будем знать, что он есть.
— Камень показывает направление?
— Нет. Детские игры помните? «Тепло-морозно»?
— Это было очень давно, — усмехнулся Магнус. — Но я вас понял. Значит, ждём?
— Тоже нет, — она снова подняла руку с перстнем. Тот слабо светился тем же странным бесцветным светом, что и всё вокруг в тот момент, когда открылся первый разлом. — Давайте, мэтр. Стоит поторопиться.
* * *
Йон чувствовал себя преступником. Знай он заранее, что произойдёт, отказался бы — даже перед лицом самого короля. В конце концов, за такое Багровые казнили на месте, а он ещё недавно общался с палачом и даже обещал помочь в общем деле борьбы с демонами. Теперь же самолично впустил их в свой мир.
Наверное, именно поэтому Джаана ничего не сказала ему. Хороший урок: на всём пути обратно в королевскую цитадель никто не проронил ни слова. Хускэрлы выглядели подавленными, даже непробиваемый Кенельм спал с лица, поняв, что именно они сделали.
Знать бы ещё, как это всё работает. Кусок хрусталя таил в себе не просто сияющий огонёк: джумарка сплела хитрое заклятие и вложила его в камень так, что любое нарушение баланса высвобождало его. Умно. Он слышал о таких штуках, только в другой области — там таким же способом освобождали огненную магию. Правда, толку от огня было немного: он мог посеять панику в рядах противника, но не больше того. Появление же на поле боя картечи поставило крест на этих изобретениях.
Ни Джаана, ни тот молодой теург — Йон успел забыть, как его звали — ещё не вернулись, они были первыми. Но так даже лучше, подумал он, направляясь в свою комнату. Общаться с джумаркой ему совершенно не хотелось.
«Не я это придумала», — сказала тогда она. Но кто тогда? Приказ отдал король, в этом никаких сомнений не было. Только без заколдованных кусков хрусталя не было бы и приказа, а Тостиг не славился искусством теургии. Их кто-то создал, и, наверное, Ситилле будет интересно узнать, кто именно.
А ведь у него сейчас в руках знание, которое может резко изменить баланс сил в Хельвеге. Стоит только пустить слух, что Красный король якшается с демонами, и никакая Окта не спасёт его от Багровых. Правда, не очень-то он и таился. Значит, верит в свою непогрешимость? Кто знает.
Сбросив камзол, Йон без сил рухнул на кровать.
— Мы сделали ошибку, — сказала Хильда, садясь рядом.
— Да? — он вяло повернул голову. — Как будто я знал заранее.
— Если бы люди всё знали заранее, ошибок бы не было вовсе. Беда не в этом, беда в том, что может случиться потом.
— Не говори. Багровые. Если остальные палачи похожи на Ситиллу, будь уверена, они найдут всех. И меня, и ту джумарку, и этого парня. И всех хускэрлов заодно. Проклятье! — он принялся расстёгивать рубашку. Хотелось смыть с себя пот и гарь, но надеяться на ванну сейчас было глупо.
— Приказ отдал король. Значит, на него они и будут смотреть.
— Ты как будто первый день живёшь, — Йон скривился и, стянув рубашку, швырнул её на стул. — Король как-нибудь отмоется, это птица слишком высокого полёта, даже для Багровых. А вот нас отправят на плаху.
— Мне редко приходилось встречаться с людьми Ордена. Но они ни разу не выглядели дураками.
— Да, дураки там долго не живут. Но это не главное. Для меня сейчас важно одно: в этом мире есть способ открывать пространственные разломы. Магией. Знаешь, что это означает? Представь лазутчика с такими вот хрустальными ядрами в сумке. Да что там, можно вспомнить старые метательные машины и просто забрасывать их во вражескую крепость. И демоны сделают всё, что нужно, останется только добить их после победы.
— Это страшно.
— Если это страшно даже для такой, как ты…
— Я человек, Йон. Такой же, как и другие.
— Люди не пьют кровь.
— Они пьют микстуры, которые назначает лекарь. Моя микстура основана на крови. Вот и всё отличие.
— Да, а ещё ты быстра, как… — он задумался.
— Как кошка, — подсказала Хильда.
— Пожалуй…
— Я не просила об этом. И с удовольствием всё отдала бы за то, чтобы исцелиться.
— Ты так и не расскажешь, кто был твоим врачом?
— Мой бывший хозяин, — её лицо исказила гримаса. — Я была тир у одного человека, страшного человека. Бездушного. Как мейстер Эриксон. Он искал лекарство от vampiris, держал у себя одного вампира в последней стадии. Кормил его кровью животных, а иногда давал укусить человека. Изучал, когда происходит заражение, а когда нет, и всякое такое… а если человек заболевал, пытался его вылечить. Их закрывали в специальных камерах, а он записывал всё, что с ними происходило. У него всякие люди бывали. Пираты с западных островов, нордлингцы, случайные странники… те, кого не хватятся. Окрестных йоменов и вилланов он не трогал и помогал иногда, а те не знали, чем он занимался.
Йона передёрнуло. Даже в страшном сне он не мог представить, чтобы творить такое с людьми. Даже с преступниками. Справедливый суд южных стран не был милосердным: убийц там вешали, ворам рубили пальцы и руки, а для особых случаев имелись особые же казни, например, фальшивомонетчиков варили в кипящем масле. Но всё это служило наказанием за совершённые деяния, а здесь… здесь неведомый врач просто использовал материал.
— И чем всё закончилось? — спросил теург.
— Меня укусили. Случайно, я была его служанкой, а не… материалом. Он перевязал рану, а когда началась лихорадка, стал лечить, как других. И нашёл способ остановить болезнь. Тогда я убила его.
— Теурга?
— Да. Он не ожидал, что я стала быстрее, сильнее… думал, я неопасна. Вот и поплатился. Потом я перебила остальных и ушла.
— Что? Ты убила всех?..
— Я не знала, кто из них здоров, а кто нет. К тому же они меня видели и запомнили, и могли рассказать другим. Я этого не хотела.
— В этом есть логика, — признал Йон, хотя теперь всё, чего он хотел — это оказаться где-нибудь в Дейре. — А дальше?
— А дальше я побродила по миру. Училась всякому. Потом встретила Гирта и согласилась помочь ему. А потом он отдал меня тебе. Остальное ты знаешь.
Она замолчала.
А ведь эти записи бесценны, подумал Йон. Какими бы жестокими ни были методы покойного хозяина Хильды, он сумел добиться своего — найти лекарство. До сих пор вампиризм считался неизлечимым — крестьяне пили какие-то травы, люди побогаче нанимали докторов и пили настойки с толчёными опалами и прочей дрянью, но всё впустую. Иногда человек заболевал, иногда нет. Один из ветерингских натурфилософов потратил два десятка лет жизни только для того, чтобы объездить почти весь юг и собрать истории нескольких сот пациентов — титанический труд, доказавший, что системы во всём этом просто нет.
Получив укус, оставалось только молиться да оставить монетку перед алтарём Феорэя, архонта удачи. До сих пор. Но если найти лабораторный журнал…
— А что случилось с домом этого человека? — осторожно спросил он.
— Я его сожгла.
— Проклятье! — не сдержался теург.
— Лаборатория тоже сгорела, если ты об этом.
— Жаль… Я не смогу повторить его подход, чтобы заново найти лекарство.
— Тебе и не нужно. Я могу рассказать, как зачаровывать кровь.
— Это не то. Ну, то есть, пойми… это не исцеление. Это просто поддержка, всё равно что деревянную ногу взамен ампутированной поставить. Ты же пьёшь кровь каждый день. Что будет, если она закончится?