Мой (не)сносный сосед (СИ)
– Ничего… – соглашается мамулик, судя по доносящимся из трубки звукам, ожесточенно помешивающая кашу для сестры, и грустно выдыхает: – просто я соскучилась. Вот будут у тебя свои дети…
Хочу сообщить ей, что это знаменательное событие явно произойдет не скоро, а пока я рада, что никто не стягивает с меня одеяло ночью и не щекочет пятки утром. Но проглатываю вертящиеся на языке колкости и прячу язвительность. Хоть мама иногда и перебарщивает с гиперопекой, я ее все равно очень люблю. И папу тоже, но из-за его постоянных командировок и вечных учений мы его практически не видим.
– На выходных к вам загляну, – я нажимаю отбой и на крыльях любви к новой ванной лечу осваивать все прелести европейской сантехники, на которую не поскупился прошлый хозяин. И, самое главное, никто не будет стучаться в дверь, торопить меня и требовать, чтобы я немедленно вылезла пусть и с намыленными волосами, потому что ее «ждет известный доктор философских наук».
Вот оно счастье.
Впервые за много месяцев собираюсь на пары, никуда не торопясь, жую бутерброд с сыром и врубаю ненавистного Ларе Егора Крида. Мы с ней вообще ни в чем не совпадаем: ни в музыкальных вкусах, ни в религиозных убеждениях (я отказываюсь признавать, что она Богиня), ни в гастрономических пристрастиях. От одного вида сочного прожаренного бифштекса сестру почему-то воротит. Странная она у меня.
– Голубые глаза наполнены солью. Знаю, когда-то тебя я не вспомню, – безбожно фальшивлю, подпевая звучащему из наушников треку, отпираю замок и толкаю наружу дверь. Но она приоткрывается на какие-то жалкие пять сантиметров и останавливается, упираясь во что-то высокое прямоугольное, при более детальном рассмотрении оказывающееся коробкой с холодильником внутри. Очень знакомой коробкой с очень знакомым холодильником.
– Фила-а-атов! – вряд ли сосед из квартиры напротив слышит мой душераздирающий крик, но желание найти его, привязать веревкой к стулу и долго пытать чугунной сковородкой зашкаливает до небес. – Баран, блин, я же в универ опоздаю!
А опаздывать мне никак нельзя, потому что позавчера в деканате я совершенно случайно опрокинула на десяток журналов учета посещения занятий студентами графин с водой. Чуть не уничтожила букет замдекана, испортила факультетское имущество и заставила краснеть нашего рыжего старосту Кольку Горшкова. И сегодня должна была возместить причиненный вузу ущерб до начала потоковой лекции.
– Вот засада, а.
Надсадно надрывается в заднем кармане голубых облегающих джинсов мобильник, в наушниках по-прежнему поет Егор Крид, я же наивно пытаюсь протиснуться в образовавшийся между стеной и коробкой проем. Убеждаюсь, что я ни разу не женщина-кошка и ни на йоту не женщина-змея, делаю шаг назад и наступаю на сложенный пополам листок. Разворачиваю слегка помятую бумажку и в тридцать первый раз за это короткое утро мечтаю убить своего несносного соседа. Потому что его фантазии хватило на то, чтобы накорябать надпись подобного содержания: «Муж на час – 8-938-***-**-**».
Трубку эта ошибка эволюции берет не сразу, изрядно потрепав мои и так измочаленные нервы, бурчит что-то неразборчивое в ответ на ворох претензий, приправленных непечатными конструкциями, и отключается. Чтобы материализоваться в общем коридоре между нашими квартирами через пятнадцать длинных минут.
– Ванечка, миленький, выпусти меня поскорее, пожалуйста, – выбираю самый любезный тон из своего арсенала и вступаю в сговор с гордостью, обещая ей, что мы обязательно отомстим. Чуть позже. А сейчас нужно побыть милой и вежливой девочкой. Совсем недолго.
– А что мне за это будет?
– Торт шоколадный хочешь? – спрашиваю вполне любезно и радуюсь, что Филатов не видит, с какой силой мои ногти впиваются в ладони.
– Конечно, хочу!
Спустя секунд десять моему взору предстают два заспанных бравых молодца, пришедших на помощь попавшей в беду девице. Только кольчугу свою богатыри где-то забыли и теперь совершенно бессовестно светят обнаженными торсами. И я даже на пару мгновений засматриваюсь на кубики пресса и косые мышцы Ванькиного плоского живота, гипнотизирую родинку ниже пупка и только потом вспоминаю, зачем мы все здесь собрались.
– Спасибо, – я закрываю квартиру и заключаю соседа в благодарные объятья, которые ему, если судить по перебравшимся на мою поясницу пальцам, нравятся.
Задерживаю дыхание, боясь спалиться, и все-таки вытаскиваю торчащие из его кармана ключи. С притворным разочарованием отлипаю от мускулистого каменного туловища, шлю застывшим парням воздушный поцелуй и с грохотом захлопываю дверь чужого жилища ногой, обутой в черный замшевый балеток. Срываюсь с места со скоростью выпущенной из пистолета пули и с колотящимся сердцем заскакиваю в лифт под аккомпанемент оглушающего.
– Васи-и-ильева!
Лихорадочно тычу в кнопку первого этажа и чувствую, как от страха потеют ладони. Потому что за время, пока съезжаются металлические створки, мой полуголый сосед успевает отмереть, оценить масштаб устроенной подставы и помчаться за мной вдогонку. Сердце норовит пробить грудную клетку, внезапно просыпается никогда не существовавшая у меня боязнь замкнутого пространства, но фортуна сегодня явно не на стороне вредных верзил. Двери захлопываются прямо перед носом у злющего, как тетя Ника на диете, Филатова, и я облегченно приваливаюсь к стене.
– Он ведь первый начал, правда? – шепчу успокоительную мантру себе под нос и бросаю на дно сумки связку чужих ключей со странным брелоком в форме серебряного черепа с розовым бантиком. И знать не хочу, где он его достал.
Доезжаю до первого этажа в блаженном одиночестве, приветливо киваю вахтерше и быстрым шагом, больше похожим на бег, пересекаю холл. Миную дворовую территорию, как будто сдаю стометровку суровому физруку в школе, и вылетаю на проспект, словно за мной гонится голодный питбуль. Притормаживаю у остановки и от нетерпения постукиваю мыском запылившихся балеток по взбугрившемуся асфальту. Оглядываюсь по сторонам, как начинающий воришка в супермаркете, и готовлюсь выть от разочарования, потому что на горизонте ни одной нужной маршрутки.
И, пока я пытаюсь запустить зависшее приложение и вызвать такси, рядом паркуется тойота серебристого цвета. Боковое стекло бесшумно опускается, и я встречаюсь взглядом с широко улыбающимся светловолосым парнем.
– Куда тебя подвезти? Запрыгивай! – от него веет доверием, а в изумрудных глазах как будто отражается зелень деревьев за моей спиной, и я ныряю в радующий идеальной чистотой салон, поддавшись уговорам интуиции.
– На Ставропольскую.
Глава 4
Алена
Моя удача тоже, конечно, та ещё дура.
Вся в меня.
(с) «Неуловимый Хабба Хэн», Макс Фрай.
– На третьем курсе учишься, да? – новый знакомый Миша ведет машину очень аккуратно: притормаживает перед пешеходными переходами, не пытается проскочить перекресток на желтый сигнал светофора и никого не подрезает. И сам он такой ухоженный, приглаженный и правильный, что мне становится неловко за свой не идеальный внешний вид. За пыль, неровным слоем осевшую на черных балетках, за невыглаженную синюю футболку с цифрой семь на груди и за небольшое масленое пятно, не оттирающееся с рюкзака.
– Ага, – согласно киваю и не спешу сообщать студенту первого курса магистратуры, что мы с ним, скорее всего, ровесники.
– Странно, что мы с тобой не встречались раньше, – смешно морщит лоб Мельников, пока я продолжаю молчать, как партизан на допросе, и рассматриваю сквозь тонированное стекло проносящийся пейзаж.
– Ничего странного, у нас деканаты на разных этажах.
А еще весь прошлый год я работала и совсем не появлялась в универе.
Но этого вслух я не произношу, остро переживая все прелести комплекса троечницы рядом с отличником. Я уверена, что у Михаила дома все книги расставлены по алфавиту, а вещи в шкафу разложены стопочками в зависимости от цвета. И это немного нервирует.