Ты мой или ничей

И все равно он сопротивлялся. Но она беззастенчиво прижалась к нему всем телом, отшвырнула шампанское на кресло и, запустив пальцы в его густые темные кудри, ощутила, что он просыпается в ответ на ее зов. А когда она наконец добралась до его губ, когда панику сменило желание, а потом и жаркая страсть, она уперлась спиной в диван, и дороги назад уже не стало.
И вот они снова здесь – в том же самом месте. И Калиста с ужасом поняла, что ее влечет к нему еще сильнее… Она желает его каждой клеточкой своего тела, совсем как той июньской ночью, несмотря на то что она знает о его преступлении и знает, кем он стал. Лукас теперь совсем не тот милый и очаровательный парень, в которого она влюбилась. Пропали его черные кудри, озорной блеск в глазах сменился мрачной решимостью, от которой по ее спине пробегал озноб.
И все равно она хочет его.
Все ее тело трепетало от желания отдаться ему. Он был слишком близко, и скрыться от его пронзительного горящего взгляда было невозможно.
– Конечно, я помню, – с трудом выдавила она, силясь взять себя в руки. – Но, поверь, я не хочу совершать ту же ошибку снова.
– Так то, что произошло, было ошибкой? Интересный выбор слова.
– Да… да. Именно так. – Румянец залил ее щеки.
– Потому что, видишь ли, я вовсе не считаю это ошибкой. – Он наклонился к ней ближе. – Я думаю, ты все спланировала тогда.
– О чем это ты? – прошептала она помертвевшими губами.
– А теперь пришло время претворить в жизнь мой план. Моя очередь соблазнить тебя.
– Нет, Лукас! Не будь смешным! – Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
– И знаешь что? Я очень, очень этого ждал.
Он вдруг впился губами в ее губы, запустив руку в ее волосы и держа за затылок, крепко прижал ее к себе. Шансов сбежать у нее не осталось. Даже если бы она захотела. Даже если бы ей удалось собрать всю волю в кулак, которая испарилась при первом же прикосновении его губ.
Его язык легко приоткрыл ее губы и продолжил вторжение. Это был властный, голодный, жадный поцелуй, вызванный обуревавшей его страстью, с которой он не мог совладать. Страстью бескомпромиссной, дикой, подавляющей волю. Противостоять которой невозможно.
И вопреки всему – вопреки неразберихе и хаосу в их жизнях – Калиста почувствовала, как она словно растворяется в блаженстве. Ее затопила жаркая истома, всю целиком, вплоть до самого центра страсти, пульсировавшего горячо, тяжело и неумолимо. А Лукас продолжал свое искусное наступление, заставляя ее льнуть к нему, содрогаясь от наслаждения, когда его рука, легко скользнув по ее ягодицам, продолжила свой путь к самому сокровенному месту, символизирующему полное подчинение и обладание.
Она тихонько застонала, но еще более страстный и глубокий поцелуй Лукаса подавил ее стон. Его властная горячая рука беспощадно прижала ее к его телу так, что она ощутила рвущуюся на волю мужскую силу. Если она и попыталась хоть слегка сопротивляться, то теперь целиком и полностью растворилась в очевидном доказательстве его возбуждения, и ее собственное тело немедленно откликнулось на его призыв мощным импульсом.
Крепко прижимая Калисту к себе, Лукас повлек ее куда-то, пока она не уперлась спиной в стену. Бежать было некуда. Да она никуда и не хотела бежать. Никуда, только в манящее темное царство власти Лукаса.
На секунду их глаза встретились, и у Калисты перехватило дыхание – таким пугающе диким вдруг показалось ей его красивое лицо. Но стоило его губам встретиться с ее губами, и она вновь стала не в состоянии думать ни о чем, утонув в пучине сексуального желания, в предвкушении утоления которого дрожало все ее тело.
Он обхватил руками ее бедра и приподнял их, и она немедленно обвила ногами его талию, стремясь оказаться как можно ближе к его жарко пульсирующей плоти. Он издал одобрительный рык или, возможно, победный… ей уже было все равно. Его рука нетерпеливо дернула ее платье, пальцы добрались до тончайшей ткани трусиков и того, что она скрывала, и он ощутил ее жар. Она нетерпеливо застонала от его прикосновения. Резко отпрянув от нее, он быстро сунул руку в карман пиджака, достал презерватив, зубами разорвал упаковку и одновременно скинул брюки, за ними последовали боксеры, затем он одним движением надел защиту и вновь прильнул к трепещущему телу Калисты. Закинул ее руки себе на шею, заставив крепко обхватить ее. Приподнял ее ноги, она обвила ими его талию, и он услышал, как стукнулись об пол ее упавшие туфли.
 
Он снова рванул ее трусики и коснулся ее, но уже не пальцами, даря ей обещание блаженства. И обещание это было выполнено. Секунду спустя он вошел в нее – неистово, глубоко и страстно, наполнив ее тело и душу неповторимым ощущением, которого она так ждала. И на несколько невероятных мгновений все в мире перестало для нее существовать. Ее стон удовольствия перешел в крик, который без слов требовал не останавливаться, двигаться все быстрее, сильнее и глубже, чтобы увлечь ее туда, куда она так боялась не попасть никогда.
И Лукас выполнил ее требование. Их тела двигались и двигались в унисон. И когда, не в состоянии больше сдерживаться, Калиста выкрикнула его имя, он зарычал, все его тело напряглось в сладкой судороге, и он зарылся лицом в копну ее роскошных волос.
 
Глава 3
 
Упершись ладонями в стену, Лукас словно заключил Калисту в клетку. Он не собирался отпускать ее на волю – пока нет. Дыхание его все еще было неровным, сердце бухало в груди, как молот. Он смотрел на нее сверху вниз, наблюдая, как она поправляет платье, словно пытаясь сделать вид, что ничего не произошло.
Но кое-что произошло. Он свершил свою месть. Наконец-то его хитроумный план, над которым он работал так тщательно и так долго, увенчался успехом. Во имя справедливости.
По крайней мере, так он себя убеждал. Но, если честно, тот роковой вечер, что свел их вместе, стал для него навязчивой идеей – лежа бессонными ночами, он переживал его снова и снова. И образ Калисты, всплывавший в его воображении, к мести никакого отношения не имел. Он стал для Лукаса запретным наслаждением. Мягкие округлости ее груди, нежное прикосновение ее шелковистой кожи, ее свежий аромат и легкое дыхание… Память уводила его далеко прочь за тюремные стены в поистине прекрасное место.
Несчетное количество раз он мысленно путешествовал по всему ее телу, не обделяя вниманием ни единого изгиба. И его собственное тело реагировало соответственно, пока он прислушивался к храпу соседа по камере и проклинал ситуацию, в которой оказался.
И вот теперь он свободен. Он достиг своей цели. Ну так и почему же он не ощущает триумфа? Где удовлетворение, к которому он так стремился? Разве произошедшего недостаточно?
Сам по себе секс более чем оправдал возложенные на него надежды. Как и в первый раз, между ними была какая-то химия, был порыв, выводивший секс совсем на другой уровень, словно они были созданы для того, чтобы ублажать друг друга. Но не так легко и приятно, как друзья или нежные любовники, а как-то дико и даже драматично.
Он мог бы взять ее снова – прямо здесь и сейчас, – он чувствовал, что может. Он чувствовал, что может делать это снова и снова. Он может держать ее на своей вилле и пользоваться ею, пока ему не надоест. Чтобы потом выбросить из своей жизни. Разве не этого заслужила она своим предательским поступком?
Лукас уже почти решил, что это прекрасная идея, но вдруг взглянул на себя со стороны. Мужчина тридцати одного года от роду стоит со спущенными штанами. Стоит и грезит о женщине, которая находится опасно близко, заставляя его терять контроль над собой. Возможно, ему нужно отступить и как следует обдумать свои мотивы. И как можно скорее.
 
Поспешно стянув презерватив и выбросив его, он надел трусы и брюки и, отвернувшись, принялся застегивать ремень.
– Ну а теперь выпьешь? – поинтересовался он через плечо, не глядя на Калисту.
– Лукас?.. – вопросительно прошептала она. Так, словно обращалась к кому-то, с кем давно не виделась и кто сильно изменился за время разлуки. Настолько сильно, что она сомневается, он ли это вообще.