Покушение на ГОЭЛРО
Молодая республика строилась, росла сеть электростанций. Нужны были квалифицированные мастера для всех отраслей народного хозяйства. В 1924 году партия выдвинула лозунг: «Готовить красных специалистов».
Виктор окончил рабфак, поступил на энергетический факультет МВТУ — и вот к осени тридцатого года он уже дипломированный инженер-энергетик. Так хочется работать непосредственно на производстве! Виктор даже вслух произнес: «Остаюсь здесь, никуда больше».
Вдруг произошло странное и непонятное. Огни, золотые, сияющие огни в окнах корпусов ГРЭС померкли, погас свет в комнате и в соседних домах. Это было страшно, словно вдруг очутился под водой.
— Авария! Турбины! Турбины вышли из строя! — закричал Виктор.
Вскочил, опрокинул стул, на котором сидел. Ощупью нашел на вешалке стеганую телогрейку, шапку, плечом распахнул дверь, зацепил в темных сенях ведро с водой. Оно покатилось с лавки гремя, но Ларцев уже сбегал с крыльца в темноту и ветер.
Он помчался по пустой улице, не разбирая дороги. Потом различил белые полосы дощатых настилов по обе стороны проезжей части. И наконец догадался перескочить на тротуар. Послышались голоса взволнованных людей. Они выходили из домов в палисадники и прямо на улицу, тревожно перекликались с соседями, обращались к Виктору, словно бегущий человек должен точно знать, что случилось.
— Что на заводе?
— Какие цеха встали?
— Эй, что стряслось?
— Вон его спроси — видишь, бежит. Чай, знает, зачем?
— Эй, эй, паря!
Виктор почувствовал, что люди встревожены тем же, чем и он, — внезапным погружением во тьму, и кричал на бегу:
— Электростанция! Авария!
За спиной слышался поначалу одинокий бухающий бег, затем грохот от множества ног. Потом бегущие оказались и впереди. На знакомом повороте Ларцев вырвался вперед. Однако скоро сообразил, что рабочие бегут к заводу, а не к электростанции. Их первым делом волновала судьба цехов, как его — электростанции и турбин.
В проходной Ларцев чуть не сбил с ног охранника в тулупе до пят, с огромным воротником-шалью. Тот уже успел зажечь в дежурке керосиновую лампу. Обхватив Виктора по-медвежьи, старик Антипыч оглядел его.
— Практикант…
— Ну да, кто же еще.
— Не мельтеши.
— Что случилось, Антипыч?
— Константин Андреич уже вперед тебя прибежал. Сказал, турбину запороли.
— Какую?
— Не ведаю, голубчик. Раз главное начальство на месте, выяснят. А ты ступай обратно. Не велено пущать.
Но тут в проходную вломилось еще двое запыхавшихся людей. Антипыч заступил им дорогу, оставив Виктора позади. Ларцев прошмыгнул во двор ГРЭС и снова побежал.
По гулкой металлической лестнице он поднялся в машинный зал. Застекленная стена была слабо освещена снаружи, но в этом свете ничего нельзя было увидеть. По огромному гулкому залу беспорядочно двигались рыжие огни керосиновых фонарей.
Виктор принюхался: пахло горелым машинным маслом. Значит, случилось самое неприятное — вышла из строя турбина. Перегрелась, сбилась с ритма и пошла в разгон. Но какая? Ларцев постарался отогнать тревожную догадку, что авария произошла на новой, импортной турбине.
Он попытался разобраться в перемещениях блеклых пятен керосиновых фонарей по огромному пространству машинного зала. Больше всего их кружилось в дальнем от него конце помещения. Фонари двигались внизу, словно по дну. По мосткам крайней турбины ходили дежурные энергетики.
«Так и есть — отказала новая, импортная! — с отчаянием подумал Ларцев. — Что же теперь будет? Что будет!»
Его беспокоила уже не авария, а ее последствия для завода. Недавно вступили в строй два новых цеха. На их открытии говорилось о том, что подъем экономики страны — лучший и прямой ответ на все происки мирового империализма, не отказавшегося от борьбы с единственной в мире страной, строящей социализм. Коммунисты и комсомольцы завода торжественно обещали в кратчайший срок освоить новые машины и начать выпуск новой продукции. Рядом с этим торжеством пуск новых турбин на ГРЭС прошел вроде бы незаметно, но все рабочие отлично знали: две новые турбины по 5 тысяч киловатт каждая должны обеспечить завод и город электроэнергией. Пуск импортных турбин фирмы «Континенталь» в 2 раза повышал энергобаланс всего района, становился вкладом, пусть небольшим, в осуществление ленинского плана ГОЭЛРО.
И вот — на тебе. Не прошло и нескольких недель — авария! Да какая. Запах горелого машинного масла — верный признак: турбина пошла в разгон.
Боясь поверить в случившееся, Виктор двинулся на звук голосов в конце машинного зала. Негромкий говор был непонятен издали. Слова мешались с эхом, и ясными оставались лишь окончания слов.
Две старые турбины, как определил Ларцев, работали на холостых оборотах. Они дышали теплом.
И то хорошо… Старые турбины, видимо, в порядке. Их выключили под горячую руку. Наверное, не сразу разобрались в происшедшем.
В первом встреченном человеке с фонарем Виктор узнал главного инженера ГРЭС Еремина.
Константин Андреевич поднял фонарь, чтобы рассмотреть лицо Ларцева.
— Зачем здесь? Я приказал не пускать лишних.
— Я — не лишний, — уверенно ответил Виктор.
— Кто не в смене — лишний. Понимай, — дергая бородкой, крикнув Еремин.
— Что случилось, Константин Андреевич?
— А еще инженер без пяти минут. Нюхай! Понимай.
— В разгон пошла турбина…
— Да, — как-то отрешенно проговорил Еремин и, обернувшись, заорал: — Что копаетесь? Включайте!
Сбоку от Виктора на двух щитах вначале тускло, а потом ярче и ярче запульсировали, засветились контрольные лампочки. Но даже когда они загорелись в полный накал, свет этот казался сиротливым, неверным.
Послышались громкие слова команд, гулко защелкали выключатели, и под высоченным потолком вспыхнули лампы. Глянув через застекленную наружную стену, Виктор увидел, что зажглись огни и в нескольких старых цехах, а новые оставались темными. Темен был и весь город. Ларцев не стал ни о чем спрашивать. Ясно. Все, что могли дать старые турбины, они давали.
Дежурные энергетики и вызванные инженеры собрались у отказавшей турбины. Прибыли и иностранные специалисты, по заданию фирмы монтировавшие и запускавшие ее. Вскрыли механизмы, долго спорили о причинах поломки. Но к единому мнению не пришли. Одни считали, что причина в дефектах, допущенных фирмой, другие — иностранные специалисты — утверждали, что фирма не виновата: дело в неумелой эксплуатации машин советскими энергетиками.
— Я предупреждал: нельзя использовать машинное масло российского производства, — заявил представитель фирмы Фишер. — С одной стороны, конечно, по официальным характеристикам и параметрам масло советского и британского производства идентично по качеству… Но так ли это на самом деле? Точного химического анализа никто не проводил. А фирма гарантирует…
— «Фирма гарантирует»… — Еремин выставил вперед свою острую бородку. — Но фирма отказалась поставлять нам специальное машинное масло. Это во-первых. Во-вторых, пусть «корова» и из-за границы, но подойник можно и русский использовать. В-третьих, вы сами утверждали, что турбина может работать на этом сорте масла.
— Да. Если оно соответствует характеристикам…
— Соответствует! — Еремин резанул воздух ладонью и добавил: — Разберемся… пригласим представителя из Электроимпорта.
— Безусловно, господин Еремин. Я как раз сам хотел просить об этом. Я не согласен с предъявлением рекламации фирме. Я к вам лично очень хорошо отношусь, господин Еремин, но дело есть дело. Каждый факт рекламации наносит фирме прежде всего моральный ущерб. А фирма «Континенталь», которую я здесь представляю, торгует со всеми странами мира. Наши турбины работают в Канаде, Швеции…
Виктор заметил, что Еремин поморщился, как от зубной боли. Ларцев, пожалуй, тоже согласился бы: Фишер восхваляет фирму, но ведь действительно задета ее честь. В конце концов, может, и следовало бы подождать этого проклятого импортного масла «Шелл».
— Даже в Африке турбины фирмы «Континенталь» работают блестяще, — продолжал Фишер.