Покушение на ГОЭЛРО
— Конечно, сэр, — Хаскель встал и поклонился Россу.
— Это еще не все. Наш отдел окажет вам и практическую помощь по России. Слава Христу, — Росс посмотрел на распятие, висевшее на стене, — у нас там еще кое-кто остался и действует. Я приказал связать вас лично с нашей резидентурой в Ростове-на-Дону, она там существует с девятнадцатого года. У Сиднея Рейли тоже кое-что осталось в России, а главное — возьмите у него списки русских аристократов, интеллигентов, промышленников, офицеров, уцелевших при Советах. Многие из них вам пригодятся. Их надо поддержать, чтобы не умерли с голоду. Я полагаю, вы не намерены и в самом деле кормить там голодающих рабочих и их детей и хорошо понимаете, что прежде всего нужно сохранить «цвет» русской нации.
Доктор Росс встал, давая понять, что беседа окончена.
— Сэр, извините, еще одну минуту… Я имею поручение военного министра Джона Викса предложить вам службу в Америке на любых условиях… — торопливо и просительно заговорил Хаскель.
Росс рассмеялся.
— Ваше предложение не первое из Америки. Но я уже стар. Его величество король Георг Пятый обещал мне в Англии пэрство. Так что в Америку, пожалуй, я не стану экспортироваться, — заключил он твердо. — Но опытом своим готов поделиться. Мы ведь союзники, и у нас с вами один, очень опасный враг — большевизм. Мы должны объединить свои усилия в борьбе с ним.
Росс подошел к сейфу, вынул оттуда небольшую книжечку в голубой обложке и показал ее Хаскелю.
— Вот над чем я сейчас работаю. Это шифр. Надежный шифр нам очень нужен. Помните, в последнюю войну немцы считали себя недосягаемыми в этой области и просчитались. Наш дешифрант раскусил их шифр как ореховую скорлупу, и этим шифром наши крейсеры вызывали немецкие подводные лодки и уничтожали их. Могу вам предложить, полковник, для практики в России шифр под кодовым названием «Королева Мэри». Это мой вам профессиональный подарок. Можете смело передавать шифрованные радиограммы через русский персонал АРА в Америку и не забывайте, что мне иногда тоже будет интересно получить от вас информацию. Посылайте ее уверенно, Хаскель. Русские годы провозятся, а дешифранта для «Королевы Мэри» не найдут. Желаю удачи, полковник.
* * *Летом 1921 года в России начался голод, охвативший более 30 губерний. На огромных пространствах Поволжья, Северного Кавказа и юга Украины голодало 30 миллионов человек.
…Гудят провода над Россией. Передается воззвание ВЦИК:
«Рабочие! Теснее сплачивайтесь в своих организациях для точного выполнения производственных заданий, для увеличения количества продуктов, в обмен на которые получатся новые хлебные маршруты. Лучшие из вас пойдут на места для борьбы с горем народным.
Крестьяне! Ваши обездоленные братья ждут, что вы быстрым выполнением государственных повинностей… укрепите государство и дадите ему силы выйти… из бедственного положения. Объединяйтесь в кооперативах и в производственных артелях, чтобы Советской власти легче было вместе с вами, организованными, преодолеть вашу беду.
Помощь детям голодающих
Голодное Поволжье взывало:
«Товарищи, слушайте! Вот цифры, убийственные, простые и ясные: из двух голодных ребят мы сможем кормить только одного… Среди вас есть уставшие бороться. Зажгите в них новую энергию, вдохните в них новые силы. Есть спящие и неслышащие. Так бейте сильнее в набат!.. Поволжье гибнет! На помощь! На помощь! А где же христианская любовь? — спрашивают верующие. Разве можно идти со спокойной душой, идти и молиться в раззолоченный храм, причащаться из драгоценных дарохранительниц, зажигать драгоценные лампады перед разукрашенными золотом иконами, в то время когда там, в Поволжье, каждый час, каждая минута несет все новые и новые жертвы. Спешите и вы, пасторы. Помощь голодающим сейчас ваша первая и святая обязанность».
В это время на Западе лихорадочно готовят новый поход на Советскую Россию, кричат неистово:
«Большевистский режим должен быть свергнут!»
(министр торговли США Гувер, «Нью-Йорк таймс», 22 марта 1921 года).
«Карфаген должен быть разрушен!» —
вторят белоэмигранты.
Денисов (председатель белоэмигрантского Торгпрома, Берлин):
«Здесь, за рубежом, единым организованным представителем хозяйственных сил России являемся мы, промышленники и финансисты…»
Рябушинский (крупнейший промышленник России):
«Костлявая рука голода схватит за горло этих русских рабочих и заставит их отказаться от революции…»
Граф Коковцев (от имени банковского комитета):
«Пусть нас не волнует голод в России… большевистская власть должна быть свергнута…»
Английский капиталист Лесли Уркарт (у него в руках как у президента ассоциации британских кредиторов России акции на 300 миллионов фунтов стерлингов) обещает России помощь, но выдвигает ультиматум, цель которого — одним ударом ликвидировать завоевания социализма в России:
«Все имущество возвращается прежним владельцам… Ограничение государственных налогов и тарифов концессионерам…
Восстановление свободы труда.
Предоставление свободы торговли и распоряжения продуктами внутри и вне страны.
Предоставление права свободы передвижения иностранцам и их русским сотрудникам.
Неприкосновенность личности и полное признание права собственности».
При соблюдении этих условий Уркарт обещает «помочь» голодной России.
Керенский, бежавший премьер-министр Временного правительства, утверждает:
«Положение в связи с голодом в России обнадеживающее…»
Милюков (министр иностранных дел Временного правительства, редактор «Последних новостей» в Париже) вторит Уркарту:
«Россия велика и сложна. При желании каждый может найти там, что хочет… Надо оставить распри и помочь бедной голодной России избавиться от большевизма…»
Милюков приветствует борьбу Гувера с неправительственными организациями помощи России, искажая их назначение:
«Они, рабочие, под видом помощи голодающим собирают громадные суммы на коммунистическую пропаганду».
Милюков аплодирует заявлению в печати американского президента Гардинга:
«Если в будущем будут исчерпывающие доказательства, что с большевизмом как системой в России покончено, то Соединенные Штаты могут изменить свою политику…»
Милюков (восхищенно):
«Гардинг подтвердил то, что раньше было заявлено секретарем госдепартамента Юзом, — Соединенные Штаты снимают с очереди вопрос о признании Советской власти, пока существует большевистская система управления Россией…»
В Париже пытаются организовать спектакль-бал в «Гранд-опера» для сбора средств голодающим России. Но Милюков возражает:
«Чем хуже в России, тем лучше для России. Воздержание от материальных жертв диктуется соображениями высшей политики».
Мелкобуржуазная эмигрантская накипь — меньшевики, ободренные поддержкой своих западных хозяев, созывают многочисленные совещания, создают разнообразные комитеты, наводняют газеты антисоветскими статьями.
«Социалистический вестник» сообщает, что на востоке и юго-востоке России «царит анархизм», что в России полностью прервано движение, что «восставшие» заняли Тамбов, Воронеж, Курск, Орел, часть Ставропольской губернии, в то время как Махно «движется на запад и север от Киева».
