Констанция. Книга четвертая

— Констанция, — вновь позвал граф, но поняв, что она не обернется, сам подошел к Констанции и уселся рядом.
Ребенок открыл глаза и с изумлением посмотрел на взрослых, склонившихся над ним. Его маленькое розовое личико сморщилось, и он пронзительно заплакал.
— Боже, что с ним? — воскликнула Констанция, всплеснув руками.
Кормилица совершенно спокойно подошла к малышу, взяла на руки и принялась укачивать, расхаживая по комнате.
— Может быть, он хочет есть или нездоров? — сказала Констанция и тут же ухватилась за эту мысль, как утопающая хватается за соломинку.
— Нет-нет, мадам, ваш Мишель очень здоровый ребенок, просто уже время его кормить.
Как раз в этот момент часы на городской башне начали бить, отсчитывая время.
— Вот видите, мадам, он просыпается только тогда, когда хочет есть.
— Ну что ж, корми, корми Мишеля, — как-то обреченно произнесла Констанция, вставая с низкого дивана, — а мы пойдем. Граф де Бодуэн взял ее под руку, и они вдвоем покинули комнату.
— Ну так что ты решила, Констанция? — обратился граф Арман к жене.
— Не знаю, как ты скажешь, так и будет. Ведь ты мой муж и должен во всем за меня отвечать.
— Я думаю, Констанция, лучше будет, если мы все же пойдем на эту чертову охоту и не будем злить короля, ведь он и без того уже несколько месяцев пребывает в мрачном настроении и ищет повода, чтобы к кому-нибудь придраться, оскорбить. Так что, не стоит нарываться на королевскую немилость.
— Да, дорогой, пойдем, — на лице молодой женщины появилось странное выражение.
И если бы его увидел кто-то из тех, кто был знаком с Констанцией Аламбер раньше, он бы вспомнил, когда на лице Констанции было подобное выражение.
Он бы наверняка вспомнил дом Абинье, готовящийся к нападению Реньяров, вспомнил Констанцию с тяжелым пистолетом в руках, когда она спустилась сверху в гостиную туда, где Этель и Лилиан отливали тяжелые свинцовые пули, а Филипп заколачивал окна толстыми Дубовыми досками.
На лице Констанции была удивительная решимость, готовность стоять до конца — и в то же время какой-то затаенный страх. А вот граф де Бодуэн вздохнул с облегчением. У него не хватало сил на борьбу с королем и он полностью полагался на свою красивицу жену.
— Идем на соколиную охоту, но ты, Арман, поклянись, что будешь все время рядом со мной.
— Конечно, Констанция, клянусь тебе в этом, я не отойду от тебя ни на шаг.
— Ну вот и хорошо, дорогой, — Констанция немного успокоилась и в своей комнате сразу же села за рукоделие.
 
ГЛАВА 4
На соколиную охоту, которую устраивал король Пьемонта Витторио, были приглашены самые приближенные ко дворцу люди. Погода в этот день была великолепная, небо было почти безоблачным, ветер легко гнал редкие сизые облака.
Король Витторио, стоя поодаль от своих придворных, с удовольствием осмотрелся вокруг: природа была безмятежна и спокойна. Охота проходила в узкой долине, зажатой грядой скал и высоким старым лесом. Пестрая толпа придворных поглядывала на своего монарха. Но король не спешил отдавать приказания, ондовольно долго любовался безоблачным небом, высокими деревьями, серыми острыми скалами, изредка бросал короткие взгляды на большого сокола, который сидел на руке его сокольничего. На голову птицы был надет кожаный колпачок, закрывавший ей глаза. Время от времени сокол взгдрагивал и кровожадно клекотал, пощелкивая острым клювом.
— Какой красавец! — сам себе сказал король Витторио, приблизился к птице и прикоснулся к гладким перьям.
Сокол тревожно защелкал клювом, и король Витторио отдернул руку.
— О, хищник, ты рвешься в полет, хочешь как можно скорее начать охоту!
Король посмотрел в сторону, где возле небольшого шатра охотники держали поводки, а охотничьи псы,
Чувствуя, что скоро начнется забава, радостно тявкали, скулили, копали землю лапами и жадно рычали друг на друга.
— Псы волнуются, чувствуют, охота будет прекрасной, — обратился король к своему сокольничему. Тот согласно закивал:
— Да, ваше величество, охота, наверное, удастся.
— Как всегда, — сказал король Витторио и щелкнул пальцами.
Сокольничий вновь закивал и стал стаскивать кожаный колпачок с пернатого хищника.
— Выпускай, — крикнул король, обращаясь к своему слуге, который держал в руках белую голубку, — выпускай, я тебе говорю!
Охотник подбросил вверх птицу, и голубка, затрепетав крыльями, несколько мгновений висела в воздухе над головами придворных. Все с восхищением смотрели на грациозную белоснежную птицу, которая, сделав большой круг, вновь застыла над людьми.
— Прогони ее! — отдал приказ король, и один из охотников громко и пронзительно засвистел.
Белоснежная голубка встрепенулась и быстро начала набирать высоту, понемногу удаляясь в сторону.
— Выпускай! — закричал король.
Сокольничий освободил когтистые лапы своего подопечного и приподнял руку, отягощенную соколом, над собой. Тот как бы почувствовал, что ему дарована свобода, несколько раз дернул головой, в его круглых глазах сверкнуло солнце, и серый хищник, тяжело взмахнув огромными крыльями, сорвался с кожаной перчаткисокольничего.
— Пошел! Пошел! — закричал охотник и принялся хлопать в ладоши. — Быстрее! Вон она!
Но соколу не надо было указывать, где его добыча. Пролетев немного над толпой придворных, он тут же заметил белоснежную голубку и медленно взмыл в небо, сразу же разворачиваясь в сторону удаляющейся белоснежной птицы.
— Быстрее! Быстрее! — выкрикивал король Витторио.
Граф Арман де Бодуэн и его молодая жена Констанция стояли в толпе придворных в первом ряду.
— Как она прекрасна! — прошептала Констанция указывая мужу на белоснежную голубку.
— Да и сокол хорош, — глядя в другую сторону, сказал Арман, — он такой сильный и мощный, такой стремительный и быстрый…
— Нет, нет, Арман, мне жаль эту белоснежную птицу.
— Да чего ее жалеть, — криво улыбнулся граф де Бодуэн, — ведь это охота — и здесь должен победить более сильный, более проворный.
— Я понимаю, Арман, о чем ты говоришь, но все равно мне ее жаль, ведь она беспомощна против такого страшного жищника.
А в это время король Витторио, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел в безоблачное небо, где широко расставив крылья, мчался, как темный крест, сокол, настигая белоснежную голубку. А та, почувствовав, что ей угрожает опасность, полетела не к лесу, а развернувшись, направилась к толпе людей, как бы ища защиту у них.
Сердце Констанции сжалось.
«Вот сейчас, сейчас этот кровожадный сокол настигнет голубку и убьет!»
Но голубка вновь легко развернулась и, пролетев над толпой придворных, почти касаясь их голов, снова взмыла вверх.
А серый хищник не смог сделать такой же быстрый и резкий поворот и пролетел намного вперед. Затем он снова начал разворачиваться.
— Уходи! Уходи! Лети к лесу! — забыв обо всем вдруг вскрикнула Констанция и принялась хлопать в ладоши, как бы аплодируя ловкой белоснежной голубке. — Скорее к лесу, там он тебя не догонит, там спасешься!
Но ручной голубь был уверен, что спастись он может только в руках людей, что только с человеком он будет в полной безопасности. Поэтому голубка, сделав еще один круг, вновь направилась к толпе.
А король Витторио в это время ликовал. Он постукивал каблуком, сжимал и разжимал кулаки. Услышав же восклицания Констанции, он хищно взглянул на молодую женщину, и на его губах появилась странная, многообещающая улыбка. Правда, этой улыбки никто, кроме сокольничего, не заметил.
— Граф де Бодуэн, — крикнул король, — ко мне!
— Не уходи, Арман, не уходи, не оставляй меня одну! — зашептала Констанция на ухо своему мужу.
— Граф де Бодуэн, я жду! — вновь повторил свою просьбу-приказ король.
Граф де Бодуэн, понимая, что не может остаться с женой, с каким-то смятением поклонился Констанции. Та схватила его за руку.
— Арман! Арман! Будь со мной, не оставляй, не оставляй меня здесь!