За белым кречетом

Так, в странах Скандинавии белые кречеты совсем не встречаются. Тут птицы самые темные. А далее на восток общая окраска соколов начинает светлеть, и среди них все больше встречается птиц белых. За Уралом, к примеру, в общей массе кречетов до пятнадцати Процентов белых особей. И по мере удаления к востоку это процентное отношение возрастает. Самые светлые кречеты гнездятся у нас на востоке Сибири, и здесь половина среди них совершенно белые птицы.
Итак, получилось, что если отбросить Гренландию, как место мне совершенно не доступное, а также Исландию, то для поиска предоставлялось практически все побережье Сибири, где в разной пропорции у меня появлялся шанс встретить белого кречета. Но наибольшим этот шанс мог стать на Чукотке либо на Камчатке!
Мы договорились с Носковым ехать на Камчатку тем же летом. Но... отправился в эту поездку Юрий один.
Не зная причин моего внезапного (мне не повезло: я заболел) отказа от поездки, Юрий счел нужным сообщить, что на Камчатке он побывал, белого ястреба не нашел, но гнезда белых кречетов выведал.
Он отыскал их на полуострове Ровен. В двух гнездах, писал Носков, выводили потомство совершенно белые птицы, а в третьем самка была очень темной, как он предполагал, залетевшей к нам с Аляски, и пронаблюдать за ней, выводящей потомство в паре с нашим белым камчатским кречетом, было бы мечтой любого ученого орнитолога.
Что же касается поведения белых кречетов у гнезда, то птицы просто потрясли его, сокольника, бесстрашием и неутомимостью при защите птенцов.
«Представь себе отвесно падающий, шипящий снаряд, с хлопком и дребезжанием взмывающий у самой головы,— пояснил он,— ибо только с этим я и мог сравнивать появление непрерывно атакующей кречетихи. Ударь она меня в падении, и голова разлетелась бы, подобно арбузу. Причем после ставки она уходила вверх не под углом, а прямо, спиной вверх, усиленно, работая крыльями. Ставки повторялись почти без пауз. Вот это сокол! Так что не за красоту ценились белые кречеты сокольниками прошлого, а за отменные ловчие качества. Серым далеко до них и в дерзости, и в полете...». В конце Юрий приглашал меня отправиться с ним на Камчатку на следующий год. Я дал согласие, но... Носков о своих находках кречетиных гнезд сообщил в Институт охраны природы Владимиру Евгеньевичу Флинту. Тот взялся за создание в нашей стране питомника хищных птиц. Такие питомники уже действуют в США, ФРГ. Пора этим заняться и нам, ибо только так, научившись разводить их в питомниках, можно будет спасти птиц от полного исчезновения.
В ответ на свое письмо, сообщил Юрий, он получил от Флинта приглашение принять участие в экспедиции Института охраны природы, которая направлялась на Камчатку за хищными птицами для этого питомника.
Экспедиция намеревалась отловить птенцов белых ястребов, которых, как объяснял Юрий, «нужно срочно научиться выводить в питомниках, как и белых кречетов, так как Север осваивается, охотники к тому же нещадно выбивают их за то, что те якобы портят попавших в ловушки ценных пушных зверей».
Юрию предлагалось забрать из найденных им гнезд по два птенца кречетов, а за это ему обещали: во-первых, оплатить командировку как сотруднику института; во-вторых, при удаче отряда ястребятников двух белых птенцов тетеревятника в собственное его распоряжение. О таком варианте Юрий, конечно, и мечтать не мог. Он сразу же согласился. Теперь же он стал участником экспедиции института и вроде как потерял право меня приглашать. А Владимир Евгеньевич был против того, чтобы я принимал участие в этой экспедиции.
Поведение Флинта мне показалось не столько странным, сколько подозрительным. Я понял, что он хочет отмежеваться от меня не как от личности, способной причинить какой-то вред птицам, ибо я из гнезд птиц не собирался брать. А скорее всего, мне казалось, здесь замышляется какая-то акция, о которой, как хотелось бы Флинту, не должен знать представитель журналистской профессии. Тут уж я решил никак не отступать.
Время шло, близилось лето, Носков продолжал вести переписку то с Флинтом, то с орнитологом, который должен был искать гнезда белых ястребов, мне же сообщал, не без огорчения, что ему до сих пор ничего не понятно.
 
«Но ведь и ты не ради себя стараешься,— развивал он мысль в следующем письме.— Посмотрев твою передачу по телевидению, кто-то уже не станет палить из ружья в кречета, не прибьет случайно залетевшего в курятник ястреба. Сам же Флинт выразил как-то мысль, что всем любящим животных пора объединиться. Это здорово, когда пропагандой охраны природы, помимо штатных биологов, занимаются еще и люди, подобные тебе. Нет, ты должен увидеть белых соколов. И я обещаю тебе, ты их увидишь и заснимешь. Сделаем так, как если бы ты на Камчатку прилетел сам по себе».
Вся экспедиция вначале должна была собраться в Тиличиках. Затем один отряд, в задачу которого входило отыскание гнезд белых тетеревятников и последующее взятие птенцов, отправлялся на западный берег Камчатки в район реки Пенжины. Носков же с орнитологом Гражданкиным должен был следовать на полуостров Ровен за птенцами кречетов. «Саша хороший парень,— писал Юрий в последнем письме,— с ним мы немало походили по горам Алтая. Я поговорю с ним и дам тебе телеграмму». Меня он настраивал быть готовым вылететь на Камчатку в двадцатых числах июня.
Близился назначенный срок, а телеграмма все не приходила. Я решил, что полечу все равно, попытаюсь сам отыскать кречетов, когда позвонил мне незнакомый человек, представившись охотником с Камчатки. Он встретился в Тиличиках с Носковым, имел с ним беседу, и тот советует мне немедленно вылетать. Охотник уверял, что белых соколов он не раз видел в горах, и если я имею возможность потратить на поиски дней двадцать, удача мне обеспечена. Носков сообщил ему, что будет поджидать меня на полуострове Говен на седьмой базе...
  
В ГОРАХ ПОЛУОСТРОВА ГОВЕНА 
  
И вот я на севере Камчатки, на катере госпромхоза, прибывшем забирать рыбу у рыбаков, добрался до седьмой базы.
Среди встречающих сразу замечаю знакомую фигуру. В подвернутых болотных сапогах, коричневом плащишке «болонья» и белом картузе сокольник выделялся среди одетых по-рабочему в желтых комбинезонах рыбаков. Он похудел, и вид его показался мне несколько озабоченным. Увидев меня, он застыл от удивления, потом улыбнулся и молвил: «Приехал! Я уже и не ожидал».