Степанов и полудница (СИ)
Только следы спермы на нижнем белье, хотя одежда потерпевшего не была даже расстёгнута.
Степанов титаническим усилием воли удержался от того, чтобы не вывалить и эти подробности, потряс очугуневшей головой и начал снова:
- Так вы зна...
Он осёкся.
Женщина уже стояла вплотную к нему: он и не заметил, как она подошла, плавно и бесшумно переступая босыми ногами.
Степанов ещё успел увидеть россыпь мелких веснушек на её переносице, крохотный шрам на левой скуле... но тут она подняла глаза, и он утонул.
Погрузился с головой в глубокое, безмятежное, прохладное озеро.
В высокий снежный сугроб, ловя руками и исступлённо прижимая к себе её нагое крепкое тело.
Бабником Степанов никогда не был, перед женщинами робел, за что в отделе над ним посмеивались и обзывали монахом, но сейчас он понимал, что просто умрёт, если немедленно не погрузит занывший и дёрнувшийся от возбуждения член в прохладную скользкую глубину этого тела, ставшего вдруг самым желанным на свете.
Почему прохладную? Русалка она, что ли?
Степанов опять потряс головой, будто выныривая на поверхность из этой полуобморочной похабной одури... и обнаружил, что действительно стоит и самозабвенно тискает эту женщину, совершенно ему незнакомую!
И совершенно обнажённую.
Её старинное платье - или это была сорочка? - белоснежной лужицей растеклось среди ржаных колосьев. Рядом валялась фуражка Степанова. Голые круглые груди женщины с острыми напрягшимися сосками уместились в его ладонях так естественно, словно только этого и ждали. И они были действительно прохладными, эти груди, прохладными, как озёрная вода!
Прямо сквозь форменные брюки Степанов блаженно потёрся окаменевшим членом об упругий гладкий живот женщины и сипло взмолился:
- Ты кто, а? Скажи, кто?
Губы женщины, яркие и нежные даже на вид, разомкнулись, и она с тихим смешком произнесла:
- Так полудница же.
Голос её был певучим и ясным.
"Какая ещё, к чертям собачьим, полудница? - вяло удивился Степанов. - Надо будет потом погуглить".
Но тут влажные губы прильнули к его пересохшим губам и оказались действительно нежными, такими нежными, что Степанов перестал думать о чём бы то ни было вообще.
Женщина потянула его к себе, плавно опускаясь навзничь, и Степанов машинально удивился тому, что она не подстелила под себя свою рубашку.
Но и эту мысль будто смыло озёрной водой. Он умоляюще замычал, впиваясь губами в её сочный рот и судорожно шаря руками по гладкому телу. Раздвигая коленом тугие бёдра. Неловко трогая курчавые завитки волос между этими белыми бёдрами и ощущая под пальцами скользкую истомную влагу...
Степанов снова нетерпеливо замычал и затеребил неподатливую "молнию" на собственной ширинке.
Шершавые маленькие ладони вдруг легли на его виски, плотно обхватив голову, а губы на миг оторвались от его губ.
Степанов опять протестующе замычал.
- Не торопись так, дролечка, - произнёс смеющийся напевный голос. - Я тут, с тобою. Взгляни-ка сперва в небо, родимый.
Раздался странный хруст, и тело Степанова выгнулось дугой.
Мир на мгновение вспыхнул перед его глазами ослепительной голубизной... и погас.
* * *
То, что не успел нагуглить Степанов:
"Полудница - в славянской мифологии берегиня поля и земли.
Дух жаркого полудня, способный убить встречного грешного, который не уважает Бога.