Одинокий рыцарь
– Ну ты, чумной… – недобро начал дюжий чернявый мужик, нервно сжимающий в своих лопатообразных лапищах черенок огромных, как раз по нему, вил. – Шел бы ты отсюда… Пока не прибили.
Всеслав вслушался в незнакомый язык. Тот был звонким, почти без шипящих, зато с явно различимыми отличиями по тону. С пониманием у него проблем не было. Все, кто шел Путем воли, духа и веры, на определенном этапе обучались слышать не звуки, а смыслы сказанного. И тогда мир наполнялся сонмом речей, извлекаемых не только языком и гортанью, но и… треском погремушки на хвосте, жужжанием крылышек, фигурами танца над цветком, свистом вздыбленных перьев, испускаемыми флюидами, либо зашифрованных в частоте радио— и рентгеновских лучей, а также во многом-многом другом… Но вот так сразу воспроизвести звуки незнакомой речи, да еще в его нынешнем состоянии, было еще той задачей.
– Тебя что, подогнать? – вновь подал голос дюжий и угрожающе взмахнул вилами.
Всеслав вздохнул. Да, самое время вступать в диалог, но как же тяжело, что он, в нынешнем состоянии, не обладает и тысячной долей своих обычных возможностей… Впрочем, Господь ВСЕГДА посылает нам испытания по нашим силам. И только ты сам виноват, если не сумел их преодолеть. Значит, где-то поленился, недостарался, недопонял, чего-то недоучил, кого-то недооценил…
– Я… не чумной.
Слова дались ему нелегко. Что, впрочем, при его нынешнем внешнем виде должно было быть вполне объяснимым.
– Поговори еще! – прорычал дюжий и вновь угрожающе махнул вилами.
– Не чумной… Огонь. Пожар.
Последние два слова были новыми, еще им не слышанными, но он сумел сконструировать их возможное звучание, исходя из нащупанных им правил соотношения уже слышанных слов и уловленных смыслов.
– А ведь и правда, Убол… Помнишь, той неделей, когда тушили Баглодов овин, Игай сильно руки пожег. Так у него, ежели тряпицы размотать, так все так же…
– Поговори еще! – вновь рыкнул дюжий, но уже на встрявшего и гораздо менее грозно. А затем всмотрелся в лицо Всеслава. После чего опустил вилы остриями вниз, воткнул их в землю и оперся локтем на черенок. – Огонь, говоришь? И где ты такой огонь нашел-то?
Всеслав махнул рукой назад.
– Там. Шел. Лес. Потом – бах! И все гореть. Больно, – закончил он, чуть добавив в голос жалостливых ноток. Обычный человек боится боли. Он бежит от нее, даже не подозревая, что боль – это важнейший ресурс, немыслимая драгоценность, урановая руда истинного человека. Лишь боль дает возможность воспитать, выковать в себе две благодати, позволяющие сформировать и отшлифовать множество важнейших граней духа человеческого, а именно: смирение и терпение. И закалить волю. А без них истинный человек вообще невозможен…
Крестьяне переглянулись. В деревне все слышали, как третьего дня где-то на востоке сильно грохнуло. А затем оттуда сильно тянуло гарью. Так сильно, что староста даже велел наполнить водой все свободные бадьи и бочки и выставить пожарную стражу.
– Зовут-то тебя как? – уже почти добродушно спросил дюжий.
– Всеслав.
– Всеслав? – удивленно повторил мужик, удивляясь даже не столько звукам незнакомого имени, сколько тому, что сам сумел произнести его верно и точно с первого раза. Он даже не подозревал, что Всеслав одновременно со звуками собственного имени послал ему и его смысл. Поэтому у дюжего не было ни малейшего шанса произнести его неверно. Он ведь действительно узнал, кто такой Всеслав на самом деле. Ну, в той мере, в которой был способен узнать и понять.
– Чужак! – несколько настороженно произнес кто-то за спиной дюжего. Но тот не обратил на этот возглас никакого внимания.
– Меня зовут Убол, Всеслав, – негромко произнес он и решительным жестом протянул ему руку. – Буду рад видеть тебя своим гостем.
Народ замер. Вот так, с бухты-барахты, зазывать в гости чужака было в этой деревне отнюдь не в обычае. Максимум, на что мог рассчитывать усталый путник, это дозволение провести ночь в заброшенном покосившимся овине, что стоял сразу за околицей. А что – трактиров у них нет и отродясь не бывало, а в избах и самим тесновато. Ну, может, если кто из путников слишком стар либо, наоборот, ребенок, вынесет какая сердобольная селянка краюху хлеба и кружку молока. И все… Но спорить с Уболом никто не решился. Как-никак самый сильный мужик в деревне.
Так что когда Всеслав протянул руку и слегка сжал в своей, еще сочащейся сукровицей ладони протянутую ему ладонь Убола, этот символический жест состоявшегося контакта людей двух миров был встречен полным молчанием. Крайне неодобрительным молчанием, кстати…
Глава 3
– А потом они сказали, что никакого Господа нашего Светозарного нет. И это все обман, и это… как его… суетверие. Во! Суетверие, значить. А потому церкву закроють. А заместо нее будет этот… как его… Храм наук и искусства… А батюшку увели в Грыран. Чтобы, значить, судить его там по всей строгости… А за что судить? Батюшка у нас был добрый. И грехи отпускал. И требы служил. И ежели исповедать кого, так он завсегда и в дождь, и в снег…
Всеслав лежал в сене и лишь самым краешком сознания впитывал все, что говорил ему старик, сидящий на доске в передней части телеги. Остальная часть его сознания была занята другим…
Он прожил в этой деревне почти две недели. В семье Убола, занимавшего большую хату у околицы деревни, противоположной той, где Всеслав появился, было шестнадцать человек. Сам Убол. Его жена Играя, все еще статная и крепкая, несмотря на двенадцать рожденных детей, десять из которых выжили. Эти самые десять детей: от старшей, восемнадцатилетней Ирги, пошедшей в мать статью и красотой и сейчас являющейся предметом воздыхания всех деревенских парней, и до младшего Гая, весело пускающего слюни в своей деревянной колыбели. А также его отец, мать, дед, все еще крепкий восьмидесятилетний старик, тянущий нелегкую крестьянскую долю наравне со своим сыном и внуком, и мать Играи. В отличие от своего ровесника деда Убола (Убол был в семье старшим, первенцем, в отличие от Играи, бывшей в своей семье последкой) мать Играи была уже совсем дряхлой, способной только сидеть на завалинке, греясь на ласковом весеннем солнышке, и ворчать на внучат, возящихся во дворе.
И несмотря на то что с деньгами у Убола всегда было неважно, Всеслав знал, что это богатая семья. Богатая дружбой, любовью и возможностями взрослых умножать эти богатства, собственным примером и всем укладом семейной жизни воспитывая в младших любовь и уважение к старшим. И потому имеющих право рассчитывать на подобное отношение детей и внуков уже к себе самим.
В мирах, уже далеко ушедших путем развития технологий, практически нигде не встречаются такие богатые семьи. Там семьи бедны и скудны. Впрочем, чего еще можно ждать от людей, вообще не способных жить в мире и потому отгораживающихся от него толстыми стенами домов, асфальтом дорог, герметичными капсулами самолетов, автомобилей и даже искусственным климатом кондиционеров… Те миры были наполнены испуганными, издерганными и по большей части несчастными людьми. Эти люди пытались спрятаться от своего одиночества в толпе, забивающей грохочущие чрева ночных клубов и дискотек, площадок рок-концертов и светских тусовок, элитных пати и ревущих чаш стадионов. И многим из них казалось, что им это удается, что именно там, в клубах, на тусовках и стадионах, и проходит их настоящая жизнь. А все остальное – постылая работа, убогий быт, склоки с приятелями, родителями или детьми – лишь промежутки между настоящей жизнью. И если бы у них было чуть больше чего-нибудь – денег, возможностей, связей, свободного времени, либо они жили бы не в этом, а в другом городе, стране, на другом континенте, – все непременно было бы иначе. По-настоящему… Они даже не понимали, что у человека уже есть все, чтобы быть счастливым. Как этого не понимают дети, у которых тоже есть все, чтобы быть счастливыми, но они страшно, до слез, огорчаются, что мама не купила им именно вот эту куклу или машинку… Впрочем, чего можно было ожидать от тех, кто до самой гробовой доски так и не сумел вырваться из собственной инфантильности. Ведь можно быть модно одетым, разбирающимся в винах, архитектуре, тенденциях современной музыки или литературы либо просто напивающимся до чертиков по пятницам и официальным праздникам, но… всего лишь ребенком. Ибо женщина, например, даже физиологически завершается только