«Линия Сталина». «Колыбель» Победы
– Еще до той войны с германцами я как раз на побывку домой пришел. А тут лапищу сразу узнал, мне рисунок следа дядька показывал. Вы немака зарезали, товарищ генерал, да отволокли к чухне – на горле разрез от ножа. А тех раньше положили, судя по всему. А крокодилы свеженинку любят, как говорили. Они германцу все лицо выели, смотреть жутко! А вот эстонцам меньше досталось – так, мякоть с них оторвали, но кровью все залито. И следов много оставили. Вы их видели, товарищ генерал…
Гловацкому стало плохо, но не от подробностей: «Выходит, пока мы с Софьей миловались, крокодилы вернулись и погрызли унтера?! Твою мать! Они же могли и на нас напасть, пока в сладком дурмане пребывали. Как же я так прошляпил?! Труп отволок, но ведь не слышал, как туда выползли твари снова и трапезничали!»
– Какие они хоть с виду?
– На крокодилов похожи, старшина. Только окрас не столько зеленый, а коричневый. Хвост короче, морда тупая, но зубов до хрена. Лапы у них чуть длиннее, шустрые рептилии. И вот что странно – глаза вроде белые.
– Оно и есть! Их так и называли в ранние времена – чудь белоглазая! И озеро от чудищ – Чудским!
– А эстонцев прежде чудью не называли?
– Называли, но не прижилось. Так обычно чухонцами, чухной больше. А эстонцами лишь недавно, после революции. Какие будут нам приказания, товарищ генерал, – старый моряк встал, ожидающе посмотрел на Гловацкого. Тот тоже поднялся, стряхнул ладонью пепел со штанины.
– Про чудищ не пиши в рапорте, не поверят. Можешь указать, что это были обычные крокодилы, мол, с зоопарка сбежали. После войны с тварями разбираться будем, сейчас не до них. Но когда самолет поднимать станете, гранаты в воду не бросайте – они вроде сытые, не нападут. Укажи просто – генерал Гловацкий фашистов убил – это правда, и лишнее писать не стоит.
– Так точно, товарищ генерал! Так и своей команде прикажу!
– Они там у тебя вроде проблевались?! Тогда пошли в Псков – время не терпит, каждый час дорог!
Секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) дивизионный комиссар Кузнецов
Ленинград
– Северный фронт передал все, что мог, товарищ маршал Советского Союза. Дальнейшее «донорство» приведет к серьезному ослаблению 23‐й и 7‐й армий. Финны наступают к Ладожскому озеру, данные разведки говорят о сосредоточении войск на Сортавальском направлении, удержать позиции будет проблематично, если передадим формируемые бригады из 7‐й армии. На участке 23‐й армии пока спокойно. Прошу принять это во внимание!
Командующий Северным фронтом генерал-лейтенант Попов говорил резко, и Кузнецов его прекрасно понимал. В двух названных им армиях на этот час осталось всего 7 стрелковых дивизий, растянутых длинной цепью между Выборгским и Сортавальским укрепрайонами. На довольно сложной местности, испещренной озерами и речками, болотами и лесами. Раньше тут имелось 11 дивизий, из которых уже отправили 4, и 10‐й мехкорпус генерала Лазарева, целиком убывший на Северо-Западный фронт. Войны пока ни в Карелии, ни на Перешейке, в том ее виде, что шла в Прибалтике, не было – шли бои местного значения. 30 июня финны попытались атаковать Энсо, но были отбиты 168‐й дивизией полковника Бондарева. Из находящегося там крупнейшего целлюлозно-бумажного комбината успели демонтировать и увезти оборудование, запасы сырья и готовую продукцию. Но что будет в ближайшем будущем, никто не сомневался – финны против двух дивизий 7‐й армии сосредоточили по меньшей мере втрое большее число соединений. Наступление врага грозило выходом к Ладоге, потере 26‐го Сортавальского УРа и отсечению 7‐й армии от 23‐й.
– Мы хорошо понимаем вашу озабоченность, товарищ Попов, но нам сейчас нужно остановить немцев на дальних подступах к Ленинграду, пока Псков еще держит армия Гловацкого…
Секретарь ЦК ВКП(б), Ленинградского обкома и горкома Жданов тут осекся – потеря командующего 11‐й армией для всех в Смольном оказалась совершенно неожиданной. Маршал Ворошилов круто обошелся с моряками, приказав бросить корабли и катера Чудской флотилии на поиски командарма, к сожалению, пока безуспешные.
– Нечего нас тут пытаться разжалобить, генерал. – «Первый маршал» говорил резко, на уставшем лице горели глаза. – Распоряжение Генштаба уже есть, вот и выполняйте его! Вам понятно?!
– Так точно, товарищ маршал Советского Союза! Бригады формируем, в самые ближайшие дни направим их в Ленинград, вместе с 198‐й стрелковой дивизией. – Командующий фронтом говорил глухо, но твердо – ведь любой военный прекрасно понимает, что такое приказ главкома.
Кузнецов знал, что все дивизии этих двух армий решили неделю назад перевести на новые, значительно ослабленные штаты военного времени. Это касалось в первую очередь артиллерии – изымались гаубичный артполк и противотанковый дивизион. В полках вдвое сокращалось число минометов и сорокапяток, на взвод уменьшалась батарея полковых пушек. Артиллерия и минометы настоятельно требовались как для новых спешно формируемых частей, так и для быстрого восполнения потерь отступивших к старой границе соединений Северо-Западного фронта.
Маршал Ворошилов предложил дополнительно скомплектовать за счет самих дивизий отдельные стрелковые бригады, устроив тем «донорство» по опыту псковских боев. Из каждого полка изымался третий батальон, так же как и по одной роте из дивизионных батальонов. Артиллерия придавалась по полным штатам, за счет уже изъятых орудий и минометов. За формирование отвечал заместитель командира дивизии, который принимал командование над новой бригадой. Каждая такая стрелковая бригада должна усиливаться и четвертым батальоном, из частей НКВД. Взамен, если приемлемо такое слово, сами «доноры» вместо убывших из них подразделений получали ленинградских ополченцев. Конечно, кадровые батальоны воюют намного лучше, а потому в их рядах быстро научатся военному делу вчерашние рабочие или студенты, бои под Псковом это ярко продемонстрировали.
Генерал-лейтенант Гловацкий был полностью прав, когда предложил формировать новые части исключительно на основе кадровых, вливая туда недостаточно обученное пополнение. На память сразу пришла одна фраза пропавшего командарма‐11 – «новые дивизии обучать долго, они «сырые», а так подготовятся быстро, пока в строю много тех, кто может бойцов научить, хотя потери будут большие!»
– Ты не хмурься, Маркиан. – Маршал неожиданно сменил тон. – У нас есть две дивизии ополченцев, супротив немцев не выстоят, плохо обучены, но против финнов – самый раз! Передадим сразу 3‐ю и 4‐ю дивизии, по одной на каждый укрепрайон. Кроме того, отдадим тебе все наши горнострелковые бригады, 1‐ю уже сейчас забирай, три других направим через несколько дней. Две стрелковые бригады из 7‐й армии не возьмем. Управления двух корпусов – 19‐го и 50‐го сейчас «пустые», вот и вливай их туда, да ими обеспечивай с флангов Сортавальский УР. Наше предложение Генеральный штаб одобрил, корпусные управления на нашем направлении разрешили не распускать, а перевести на бригадную основу. – Маршал Ворошилов хлопнул ладонью по раскрытому блокноту. И напористо заговорил:
– Два гаубичных артполка для корпусов тебе оставим, КВ придадим! Неужели с такими силами мы финнов остановить не сможем, если полезут?! На севере ведь вполне получается, нападают и по зубам получают!
– Дадим по харе и тут. – Генерал Попов повеселел, унылость пропала мгновенно. Ведь если не брать в расчет мехкорпус, потеря 4‐х стрелковых дивизий сейчас практически полностью восполнена таким же количеством соединений, пусть качественно и более слабых. Кузнецов прекрасно знал, как появились эти дивизии и бригады. Уже 2 июля было принято решение о формировании ЛАНО – Ленинградской армии народного ополчения. Всего за несколько дней было набрано сто тысяч добровольцев, а сейчас их уже вдвое больше. Стали формировать сразу же 4 стрелковые дивизии, 15 пулеметно-артиллерийских батальонов для укрепрайонов, плюс три десятка обычных стрелковых батальонов, восемь истребительных полков для операций в тылу врага на оккупированной территории.